Просто Чехов

Условия художественного творчества не всегда допускают полное согласие с научными данными; нельзя изобразить на сцене смерть от яда так, как она происходит на самом деле. Но согласие с научными данными должно чувствоваться и в этой условности, то есть, нужно, чтобы для читателя или зрителя было ясно, что это только условность и что он имеет дело со сведущим писателем. К беллетристам, относящимся к науке отрицательно, я не принадлежу; и к тем, которые доходят до всего своим умом, – не хотел бы принадлежать».

Да, чтобы хорошо, всесторонне знать человека, ориентироваться в вопросах строения и функций человеческого организма, в здоровых и болезненных состояниях как тела, так и духа объекта писательского внимания, без близости к медицине обойтись трудно, почти невозможно. Одной интуиции мало.

Альма-матер

Известно, что в гимназические годы юный Антон Чехов написал две большие пьесы «Безотцовщина» («Платонов») и «Нашла коса на камень». Его литературная одаренность проявилась в них в полной мере. «Платонова» в наши дни ставят в театрах всего мира. Однако, житейские обстоятельства конца 70-х годов XIX столетия (разорение отца П. Е. Чехова, бегство семьи в Москву, где Чеховы сильно бедствовали, неведомо как сводя концы с концами) потребовали, чтобы он получил диплом врача, зарабатывал медицинской практикой на хлеб, кормил семью. Вопрос о выборе профессии, видимо, был решен задолго до отъезда Антона из Таганрога в Москву. Юноша заканчивает учебу в гимназии, а мать, Евгения Яковлевна Чехова, торопит его: «Терпения не достает ждать, и непременно по медицинскому факультету иди, уважь меня, самое лучшее занятие».

Он любил повторять: “Медицина моя законная жена, литература – любовница”. Он, только войдя на врачебное поприще, с трудом мог унять “любовницу”, которая по молодости лет бесперечь остроумничала. Лейкину, редактору “Осколков”, журнала остроумцев и весельчаков, начинающий эскулап пишет: “Ах… не так давно лечил одной барышне зуб, не вылечил, и получил 5 рублей; лечил монаха от дизентерии, вылечил, и получил 1 рубль; лечил одну актрису-дачницу от катара желудка и получил 3 рубля. Таковой успех на новом моем поприще привел меня в такой восторг, что все оные рубли я собрал воедино и отослал их в трактир Банникова, откуда получаю для своего стола водку, пиво и прочие медикаменты.”

Поскольку, поступив осенью 1879 года на медицинский факультет Императорского Московского университета, Антон оказался в положении старшего в семье, в роли кормильца, ему пришлось в одно и то же время учиться и добывать хлеб насущный литературным трудом – до диплома врача было далеко. Студент-медик, преимущественно по ночам, строчил юморески, святочные рассказы, фельетоны, подписи под рисунки в «Будильник», «Зритель», «Осколки», «Стрекозу», «Мирской толк» и другие «веселящие» публику издания. Все гонорары уходили «в утробу» – на пропитание многочисленной семьи.

О том, в каких условиях Антону приходилось готовиться к зачетам и экзаменам на медицинском факультете и заниматься литературным творчеством, можно получить представление из красноречивого письма того времени: «…В соседней комнате кричит детеныш приехавшего погостить родича, в другой комнате отец читает «Запечатленного ангела». Кто-то завел шкатулку, и я слышу «Прекрасную Елену»… Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и дело приходит ко мне и заводит речь о медицине: «У дочки, должно быть, резь в животе – оттого кричит»…

Я имею несчастье быть медиком, и нет индивидуя, который не считал бы нужным «потолковать» со мной о медицине. Кому надоело толковать про медицину, тот заводит речь про литературу, обстановка бесподобная…» Выходить из положения приходится, как говорится, скрепя сердце. Тем не менее, накануне выпускных экзаменов он строг к себе: «Отзываются кошке мышкины слезки. Так отзывается и мне теперь мое нерадение прошлых лет… Почти всё приходится учить с самого начала. Кроме экзаменов (кои, впрочем, предстоят только), к моим услугам работа на трупах, клинические занятия с неизбежными гисториями морби, хождение в больницы…»

Несмотря ни на что, Антон Чехов весьма успешно осваивает клинические дисциплины. Подтверждение этому – высокая оценка составленных им историй болезни («гистория морби»), данная впоследствии профессором Г. И. Россолимо: «Антон Павлович подошел к своей задаче не как заурядный студент-медик; он нанизал материалы элементарного исследования удивительно гладко и аккуратно, проявив в полной мере все качества добросовестнейшего медика-ученика… Но там, где надо было описать быт и условия жизни пациента, вскрыв ее интимные стороны и дав ее картину, там, где пришлось охарактеризовать болезнь с ее сущностью, условиями развития и течения в то время или в дальнейшем, там чувствуется, что Антона Павловича покатило по гладкой поверхности тихой воды, в отличие от барахтающихся студентов – просто медиков, непривычных к живому изложению возникающих в сознании образов».

Истории болезни, составленные Чеховым – образцовы. Они исполнены в лучших традициях московской медицинской школы, возглавляемой выдающимся, непревзойденным терапевтом Г. А. Захарьиным. Основной принцип определения болезни – это поиски неизвестного по определенной, научно обоснованной системе расспроса, осмотра, лабораторного обследования больного, то есть установления диагноза во всеоружии выверенной методики.

В одной из гисторий морби Чехов, анализируя истоки неврастении у молодого человека, подмечает влияние внушения на слабую психику, в данном конкретном случае: «Больной не замечал этой болезни, ослабления памяти и общей слабости до тех пор, пока не прочитал медицинской книги, в которой были указаны возможные, но не обязательные последствия психического порока этого пациента».

Характерно, через несколько лет в рассказе «Волк» Чехов даст образцовое описание клиники так называемого навязчивого состояния (форма невроза) у мужественного человека, не дрогнувшего во время схватки с волком, но потерявшего самообладание в томительном ожидании у себя признаков бешенства.

Классикой психиатрического анализа стала запись, сделанная А. П. Чеховым в «Записной книжке»: «Z идет к доктору, тот выслушивает, находит порок сердца. Z резко меняет образ жизни, принимает строфант, говорит только о болезни – весь город знает, что у него порок сердца. Он не женится, отказывается от любительских спектаклей, не пьет, ходит тихо, чуть дыша. Через 11 лет едет в Москву, отправляется к профессору. Этот находит совершенно здоровое сердце. Z рад, но вернуться к нормальной жизни уже не может, ибо ложится с курами и тихо ходить он привык, и не говорить о болезни ему уже скучно. Только возненавидел врачей и больше ничего».

Студент 4-го курса Антон Чехов в феврале 1883 г. пишет брату Александру: «Медицина моя идет crescendo. Умею врачевать и не верю себе, что умею… Не найдешь, любезный, ни одной болезни, которую я не взялся бы лечить. Скоро экзамены. Если перейду в V курс, то, значит, finite la comedia… Не имея усов, знаний и возраста, придется вступить на стезю Захарьиных и Циркуненков»… Он чересчур скромен. Знания у него, как говорится, порядочные.

Чехов получил в годы учебы знания исключительной ценности. Московский университет во второй половине XIX в. занимал в России ведущее положение. Московские ученые-медики были активными участниками всероссийских и международных научных комитетов и конгрессов. Занятия на медицинском факультете оказали решающее влияние на формирование научного мышления Чехова. Близкими его интересам были естественные науки и медицина. На первых курсах он слушал лекции Александра Ивановича Бабухина (прообраз профессора Николая Степановича из «Скучной истории»), который с 1865 по 1891 гг. руководил кафедрой гистологии и эмбриологии. О нем Г. А. Захарьин сказал: «Бабухин – это талант, сила, свет и красота Московского университета». Непосредственным учителем Чехова был и заведующий кафедрой патологии Александр Богданович Фогг, которым заложены основы отечественной экспериментальной кардиологии, разработаны методы моделирования заболеваний сердца. С крупными московскими учеными-медиками встретился Чехов на 4-ом курсе. Среди них: Г. А. Захарьин – заведующий факультетской терапевтической клиникой, А. Я. Кожевников, ярко, талантливо излагавший учение о нервных и душевных болезнях, Н. В. Склифосовский, руководивший хирургической факультетской клиникой, В. Ф. Снегирев, заведующий кафедрой акушерства и женских болезней. Свои знания клинической медицины Антон Чехов закрепил в госпитальной клинике профессора А. А. Остроумова. Большое влияние на деятельность Чехова как врача-общественника и гигиениста оказал Федор Федорович Эрисман – основоположник научной гигиены и общественной медицины в России. Чехов, всю жизнь помнивший его лекции, изучал его труды перед поездкой на Сахалин. Отмечая вопиющие нарушения гигиенических условий на сахалинской каторге, Чехов ссылается на санитарно-гигиенические нормы, приведенные в трудах Ф. Ф. Эрисмана.