Страница 3 из 18
Биопрепараты и штаммы бактерий, выращенные в космосе, послужили основой для создания новых лекарств, а полученные на «Мире» образцы полупроводниковых материалов имеют свойства, недостижимые в условиях земного притяжения.
По большому счету, именно благодаря этим результатам Россия до сих пор остается мировым лидером в пилотируемой космонавтике. Не будь у нас «Мира», нашу страну вряд ли бы приняли в число участников создания Международной космической станции.
Ориентировочная стоимость станции с учетом затрат на ее разработку, строительство и эксплуатацию составляет около 3 млрд. долларов. На поддержание и обеспечение нормального функционирования станции на орбите ежегодно необходимо чуть более 70 млн. долларов (или 2 млрд. рублей по нынешнему курсу).
Таковы убытки. Теперь поговорим о прибылях.
По свидетельству экспертов, за 4,5 года, что астронавты летали на «Мир», NASA заплатило России более 500 млн. долларов. Восьмисуточные экспедиции космонавтов из Австрии, Германии и других стран приносили по 10–15 млн. долларов. А японцы за недельную космическую командировку своего журналиста выложили 25 млн. долларов. Более длительные полеты космонавтов Франции и Европейского космического агентства стоили от 20 до 45 млн. долларов.
«Мир» неплохо также заработал и на рекламе. Космонавты демонстрировали на станции и часы швейцарской фирмы Omega, и кухонные процессоры РКК «Энергия», и молоко израильской компании Tnuva.
Российская станция даже участвовала в рекламной войне давних конкурентов — Coca-Cola Со. и Pepsico Inc. В 1991 году экипаж «Мира» пил классическую кока-колу, а в 1996-м космонавты во время выхода в открытый космос взяли с собой макет новой голубой банки пепси. Coca-Cola Со. космическая реклама обошлась в 400 тыс. долларов, Pepsico Inc. — в 600 тыс. долларов.
По оценкам специалистов, ныне действующие ресурсы «Мира» при сдаче их в аренду могли бы приносить не менее 100 млн. долларов в год. Иными словами, прибыль станции могла доходить до 30 млн. долларов ежегодно.
Такова теория. Ну, а какова реальность?
Вспоминаю пресс-конференцию на Зубовском бульваре после возвращения с орбиты очередной экспедиции. Представитель РКК «Энергия» демонстрирует некие кристаллы и объясняет: они стоят 3 млн. долларов.
Голос из зала:
— Эта ваша предполагаемая цена или такие деньги вам дает за кристаллы конкретный покупатель?
Представитель медлит с ответом, а потом объясняет, что вообще-то они кристаллы продавать не собирались, поскольку те изготовлены в научных целях.
Больше вопросов не было. Всем все и так стало ясно…
Несмотря на потенциальную прибыльность, денег на «Мир» постоянно не хватало — «торговать космосом» мы так и не научились. Правда, стараемся наверстать упущенное. Так, в феврале 2000 года была создана международная компания MirCorp. (60 % акций принадлежат РНК «Энергия»), которая должна была заняться поиском дополнительных источников финансирования станции.
За неполный год MirCorp. удалось привлечь более 40 млн. долларов. Этих денег хватило для финансирования одной пилотируемой экспедиции на «Союзе ТМ-30» и двух грузовиков серии «Прогресс М1». В бизнес-плане компании значились и полеты космических туристов, и организация экспериментов на коммерческой основе.
После ряда срывов первым реальным клиентом MirCorp. стал американский финансист Деннис Тито, который согласился заплатить 20 млн. долларов за билет на орбиту и даже начал в Звездном городке подготовку к полету, который был запланирован на первую половину 2001 года. Однако теперь он полетит уже на МКС — международную космическую станцию.
Можно ли было спасти «Мир»? Этот вопрос мучит многих, в том числе и наших читателей (см. приложение). Ответ на него будет таким. Нынешний «Мир» спасти уже нельзя, он сильно изношен — как-никак основной модуль проработал в космосе три запланированных срока. Но модернизировать комплекс было возможно, заранее разработав долговременную программу и перехватив у американцев инициативу по созданию международной космической станции.
Основные резоны тут таковы. Зачем начинать строительство МКС с нуля, когда дешевле и быстрее произвести перестройку «Мира»? Заменив базовый блок (кстати, «Мир-2» уже разрабатывался нашими специалистами), можно было бы перестыковать на него уже имеющиеся на орбите и сохранившие работоспособность модули, а затем к ним по мере необходимости добавлять все новые…
Это было бы дешевле и быстрее, чем начинать все заново.
Однако разговоры на этот счет надо было вести еще двадцать с лишним лет назад когда американцы оповестили мир о планах создания долговременной орбитальной станции «Фридом» и пригласили участвовать в проекте все заинтересованные стороны.
В итоге же получилось, как получилось. И теперь говорят, что даже долевое участие в программе МКС — это непосильные для России расходы. Наша доля в проекте стоит не менее 200 млн. долларов в год в то время как весь бюджет отечественной космонавтики составляет 160 млн. долларов. На чем заработать остальные? НАСА предполагает получать деньги за счет выполнения заказов американских компаний; в России пока таких заказчиков нет.
Но думать обо всем этом, повторю, надо было раньше. И искать веские аргументы, которые бы убедили деятелей НАСА, Европейского космического союза, что именно предложенный нами путь развития международной космонавтики наиболее рационален и дешев.
Ныне же мы сможем стать полноправными партнерами американцев, западных европейцев, японцев только в одном случае: если будем ответственно относиться к взятым на себя обязательствам, перестанем то и дело срывать сроки возложенных на нас работ, а также существенно повысим их качество.
Но вернемся к «Миру». После аварии телеметрии руководитель Росавиакосмоса Юрий Коптев еще раз заверил мировую общественность, что «снятие» станции с орбиты будет «гарантированно управляемым». Однако по секрету специалисты нам сказали, что гарантия эта не стопроцентная. Нужно быть готовым к неожиданностям.
Именно поэтому экипаж космических спасателей, состоящий из Салижана Щарипова и Павла Виноградова, заменили более опытными Геннадием Падалкой (командир) и Николаем Будариным (бортинженер). Им уже приходилось устранять неполадки на «Мире». Полковник ВВС, космонавт Г. Падал ка два года назад пробыл на орбите 198 суток, а специалист РКК «Энергия» Н. Бударин трудился на «Мире» 75 суток.
Но можно ли даже при такой подготовке гарантировать стопроцентную точность попадания объекта в заданный район Тихого океана? Ни один из баллистиков Центра управления полетами не дал утвердительного ответа. Дело в том, что «Мир» — сложная конструкция весьма причудливой конфигурации. Ни разработчики станции, ни специалисты по аэродинамике не могут сегодня точно прогнозировать поведение орбитального комплекса на разных этапах спуска. Как будет проходить полет в верхних слоях атмосферы, в более плотных? Будет ли станция разворачиваться, вращаться, удастся ли ее стабилизировать? Невозможно создать точную модель обтекания комплекса, отдельных его частей атмосферными потоками. А если нет абсолютно надежных исходных параметров, то нельзя требовать и стопроцентной точности расчетов.
Именно потому определен весьма обширный район падения элементов «Мира». Обычно протяженность тихоокеанского «полигона» составляет 6 тыс. км. На этот раз границы раздвинуты: длина расчетной полосы разброса осколков — 8 — 10 тыс. км, ширина — 200 км.
Обломки «Мира» в принципе могут упасть и на сушу, хотя вероятность этого сравнительно невелика.
Мнение баллистиков подтверждают многие конструкторы. Так, генеральный директор Государственного космического научно-производственного центра имени Хруничева Анатолий Киселев заявил во всеуслышанье, что стопроцентно гарантировать спуск «Мира» в заданный безопасный район Тихого океана практически невозможно.