Страница 55 из 83
— Похоже, что так и есть. Если художник повторяется своей картиной — какие претензии к себе? Вопрос пустой, но интересный… будем думать. К чему завёл тему копий?
— Не знаю, что-то непонятное сверкнуло не до слепоты, а, так, слегка осенило. Хоть ты и бес, но могу и обмануть: буду стучать по «клаве» и выкладывать твои соображения, а свои подлинники держать в памяти в тайне от тебя?
— Смысл?
— Не знаю. Считаешь мой словарный запас достаточным на изложение событий прошлого? Излагать великие события примитивно умышленно губить великое в зародыше. Затем влез, чтобы сделать похожим на слабоумного вьюношу с баллончиком краски? Из тех, кто портят стены? Старичка, стучащего по знакам клавиатуры одним пальцем? В конце жизни? Из всей процедуры принимаю только позицию превращения в юношу, а всё остальное — уволь! Интересно: о чём собрался писать моими руками?
— Только что определил стенных пачкунов «дефективными», а сейчас сам согласен стать одним из таких? Пусть глупая, но молодость!? Писать хочу о прошлом.
— О своём?
— О твоём. Моё прошлое не поддаётся описанию, а если начать описывать работа затянется на многие годы. Хочу, чтобы кое-что вспомнил из своей жизни.
— Что тебе-то в моей жизни? Написать книгу занятие серьёзное, а писать о прошлом серьёзнее на порядок. Тащить хвост из прошлого в настоящее пустая работа, дешёвая, никакого дохода не приносящая. Куда выгоднее заняться предсказанием будущего, а чтобы обойти многих провидцев — плату убавить на двадцать процентов от самой низкой у соперников.
Твоё прошлое — твоё, а моё может быть иным. Спорить не станешь? Прошлое помню, ныне оно как бетон…
— Бетон не теряет стойкость шестьдесят лет, потом решает, что стоял достаточно и начинает разрушаться.
— Совсем, как и пенсионеры…
— Верить? А как быть с вражеским бетоном? Шестьдесят лет прошло, а подвальные помещения, возведённые врагами в разных местах, что-то не рассыпаются.
— Поступим так: из твоих воспоминаний напишем картинку, у сверстника возьмём другую, моя забота, у третьего позаимствуем звуковое сопровождение, фонограмму, то есть, а в результате получиться живой, длинный фильм, в коем подпишемся под каждым кадром: «правда».
— Да здравствуют недоумки, пытающиеся свои кадры объявить моими! Их мечта — заставить думать меня о прошлом не так, как его видел, но так, как «нужно обществу» не справляясь у общества:
— Вам это нужно?
Наилучший вариант моё беспамятство, в иных случаях есть опасение быть уличённым во лжи. Поэтому и не рвусь писать книгу.
— А «страдалицу», кою «чуть не застрелили фашисты» в мозаику включишь?
— Вставлю. И «страдалицу» и страдалице… В хижине и за столом поговорю с ровесницей. Время найду на расспросы и выясню, по какой причине шестилетнюю девочку враги хотели лишить жизни.
— Сделаем так: начнёшь повествование, а я, между делом, буду входить в текст там, где сочту нужным. Хочется изложить некоторые мысли, кои не дают покоя последние шесть десятков лет. Но сделать не могу по причине отсутствия пишущих органов, нет конечностей! И не только конечностей, нет и тела, выразителя эмоций, а как без него? У меня вообще ничего нет осязаемого. А так хочется написать книгу! Это будет редкая, удивительная книга!
— Книга хорошо, но, думаю, с книгой опоздал… Задержался. Кто сейчас книги читает? Не лучше будет, если из меня сделаешь сценариста, или медиума? На медиумов нынче большой спрос, медиумы ныне хорошие деньги имеют, куда большие, чем у сценаристов нынешних «фильмов о войне». Медиум — известность, медиум — почёт и уважение с примесью страха:
— Это ж надо: мысли читает, а ведь такой дар по нынешним временам основа процветания. Мне бы такой — открыл салон и за умеренную плату желающим вещал о прошлом. Органам правопорядка помощь без затраты казённых средств…Деньга бы поплыла — не счесть! Тебе почёт и уважение, материальное — мне…Тебе деньги ни к чему, какие потребности у бестелесных особей? Никаких, одни мечтания. Оторопь берёт, как подумаю о деньжищах, кои мог бы создать своими талантами. Литература на сегодня неходовой товар, а если что и настучим — кто рискнёт в свет выпустить? Ныне книги похожи на вымерших мамонтов.
— Сделать из тебя медиума работа несложная, забава, но две причины мешают.
— Какие?
— Застенчивый, не умеешь брать заработанное.
— Ну, положим, угадал…Какая вторая причина?
— Мой профиль. Толкового медиума с именем сделать из тебя не получится, материал не тот, а выпускать кое-что у нас не принято. Ни профиль, ни квалификация не позволяют сделать из тебя и завалящего медиума, всё едино, как и преподавать науки, не имея диплома об окончании высшего учебного заведения.
— Верить?
— Можешь не верить, от этого ничего не изменится.
— Зайду с другой стороны: сколько сегодня читающего народа? Мало: прошла мода на книги. Как понимаю, читать книгу — труд, а зачем напрягаться, когда можно и не делать этого и получать информацию без напряга? Хотелось бы знать, что нового и удивительного замыслил втиснуть в книгу моими пальцами?
— Ошибка: ничто и никогда не заменит книгу. Вернётся книга в жизнь человека, обязательно вернётся. А «гляделки», фильмы, то есть, забываются, как и авторы книг. И я вопрос задам. Можно?
— Давай!
— Моих вопросов больше. Первый: для чего на могилах умерших ставите неполный стакан с водкой и прикрываете куском ржаного хлеба? Почему стакан не «в накат» наливаете? Искушаете умершего на дурные мысли: «суки драные, водки пожалели»! Почему не «в накат», как встарь говаривали, почему кусок ржаного хлеба без лука и селёдочного хвоста? Почему такая скудость?
Или верите, что покойник после отбытия живых с места вечного упокоения поднимется и выпьет? Чем пить, какими органами, где губы, язык, гортань… глотка, то есть? Один и двести миллилитров алкоголя? Стакан с напитком радует дух мужчины, знавшего вкус «Столичной» при жизни, а женщине к чему водка на холмике из земли?
— Врёшь, женщинам стакан с водкой не ставим!
— Серьёзное упущение. И стопарь на могилы детей не ставите. Экономите? Понимаю: дитя непорочным ушло в мир иной, какая водка? И сами тут же упиваетесь «не отходя от кассы»?
— Не знаю…
— И зачем жжете в храмах фальшивые, не из чистого, как на заре веры пчелиного воска, но контрафактные, неизвестно из чего сделанные свечечки, что означает горящая свеча? Мало электрической лампочки? Лампочка светит ярче и дешевле обходится. Верите, что горящая свеча с гара и ни одна не потеряется в дороге?
— Не знаю… Все зажигают… И молятся…
— Почему покойника ногами вперёд выносите, откуда взята позиция? Покойникам не безразлично, как транспортируют на место «вечной стоянки» отработанный материал и об этом уведомили живых?
— Ну, это что-то вроде игры… покойный как бы по доброй воле ногами вперёд выходит, осточертел человеку видимый мир — вот и уходит в иное бытие, а живые напоминаю ему, куда и как двигаться. Помогают. Отвяжись, не знаю!
— Как? Делаете, и не знаете зачем совершаете массу необъяснимых деяний? Не надоело, не устали? И об этом скажем. И не только об этом.
— В чём будет заключаться удивление задуманной книги?
— Каждую страницу разделим вертикальной полосой на две равные половины с названиями вверху: «Причины» слева — «Следствия» справа, вроде «Амбарной книги» получится.
— Не пролетим?
— Возможен и пролёт, может сойти. Затруднение: с какой стороны листа пускать «причины», а с какой — «следствия», что справа, а что — слева? Сходство с «поминальниками» наблюдается… Раздельные записи лучше, путаницы меньше: в одной записке через божьего служителя просите «силы небесные» прислать на головы родичей «здравие», а в другой бумажке просьба не волновать умерших и за умеренную плату предоставить «вечный покой» в компании «со святыми», разумеется. И никому в голову не приходит в целях экономии бумаги писать живых и умерших на одной странице. Но когда враждуете до самозабвения — для извода недруга из жизни наводите порчу «святым» проверенным образом: ненавистное имя вносите в «поминание за упокой» и верите «свято» что «верха» не разберутся и живого сделают мёртвым. Злодеяние творите сознательно и с удовольствием!