Страница 44 из 83
— Извините, но вы чисты перед прошлым и настоящим, как слеза дитя, а о будущем не беспокойтесь. Думайте о настоящем проживании в стране, где позволительно быть кем угодно, даже сумасшедшей, пожалуйста, но будущее отменяется, не предвидится, и посему спите сном праведников. Что знаете о праведниках прошлого? — и, довольная ответом, остаёшься чистой перед прошлым, настоящим и… извиняюсь, будущего нет, нам отказано в будущем.
И глядя на нынешний мир чистыми, постаревшими глазами цвета небесной синевы скажешь:
— Не была на оккупированной территории, не выезжала в польский город Люблин в конце июля сорок третьего года в составе семьи — а как пройти мимо срока в год и три месяца в лагере польского города Люблина одноименного воеводства не знаешь. Не знаешь сестра, отчего и почему, пребывая рядом с «Кобет Майданек пекло» осталась цела, и об этом от органов получишь справку. Впрочем, как хочешь, а я иду сдаваться. Если не имею будущего — попытаюсь хотя бы слабой прозой оставить при себе кусочек прошлого. Коли не горишь желанием побывать в кусочке военного времени длиною в три полных года, не хочешь выяснить, насколько жестоко послевоенный склероз повредил память о военном времени — дозволь брату окунуться в прошлое и окажи помощь фактами.
Три военных года представляют больший интерес, чем последовавшие пятьдесят «мирных и щасливых», что вспоминать, какие радости?
Если за семьдесят лет «торжества» система не подарила столько интересного, как четыре года войны — какими словами поминать систему? Пятьдесят лет прятались от самих себя, может, хватит? Умирать скоро, пусть хотя бы память покается.
Попытки понять почему «власть советов» тянула резину с выплатой компенсаций пять десятков лет — привели к выводу:
— Произведи одновременно с гражданами обиженной Европы выплаты и савецким помощникам в строительстве Рейха — суммы до последнего пфеннига ушли в привычную и любимую графу «псу под хвост», родное государство тех денег и понюхать не позволило с оправданием:
— На врагов страны советов работали!
Умнейшая, но, как всегда, меньшая часть граждан знала о наползающем крахе, не минует крах, наступит, и тогда нужда заставит «гордых совецких людей» вытянуть руку в сторону иностранцев с беззвучной просьбой «помогите», а что занятые суммы принято возвращать с процентами — протягивающие руку не думают.
Друзья — это друзья, но если враги в трудное время быстрее друзей просчитали обстановку и протянули руку с с валютой — куда вписывать бывших врагов?
— Увидели и поняли; пора поддержать спадающие штаны гражданам сгинувшей страны советов.
Никто не знал о размерах компенсации за прошлое, неизвестность огорчала, но ненадолго: спасала поговорка о курочке в гнезде, о яичке в том месте, и о яичнице из ожидаемых яиц.
Какой процент бывших «рабов с востока» держал нехорошие крайне огорчительные мысли «хер вам, а не марки» не знаем, но, пожалуй, терпеливые и выдержанные бывшие строители чуждой савецким людям империи утешались и ободрялись:
— Жили без марок — и ещё поживём!
Оказаться в стороне от волнительной процедуры раздачи чужих денег своим гражданам «совецкое» государство, разумеется, не могло, и тогда-то и был сляпан «Фонд Прощения и Примирения с прошлым».
— Искажаем, название иное: «Память. Ответственность и Будущее»
— «Ликуй Исайя»! — за одно название фонда авторам миллион выдать следует. Кто автор фонда, кто призывает мириться: граждане Германии, «наши»? Вот он, желанный миг, вот оно щастье без границ, так и тянет на изречение красивостей: «глубокий мир и покой воцарились в глубинах остатков совецкой империи с названием Россия»! Дело за малым: получить желанную компенсацию, устроить шикарный банкет и сдать прошлое в архив.
— Надо же, половину века раздумывали: мириться, али «делать губы писей» ещё столько?
Вступление было интригующим и в духе времени. Так и есть: у всякого времени свой дух, но почему меняется правильного ответа никто не знает.
Кто из бывших строителей Рейха и что разглядел в названии Фонда — опросов не проводилось, не держим привычку интересоваться деятельностью вновь рождённых фондов, хватает веры, а если в ком-то сидит бес и толкает задавать необдуманные вопросы — следует задать вопрос квартиранту:
— В названии Фонда сокрыто предложение пересмотреть перечень давнишних обид, касавшихся напрямую граждан «страны советов» укреплявших могущество Рейха честным трудом.
Правопреемники прошлых работодателей обращались с предложением мириться не ко всем, но тем, у кого были основания мириться с прошлым. Статьи и пункты, кои предлагалось забыть бывшим работникам на Рейх, основатели Фонда не указывали, за них подсуетились «наши» и «свои». «Карточкой претендента на компенсацию» с ушами от прежней и любимой «совецким» народом педерастической «Анкетой».
Ах, как хочется быть первым, на кого свалились простые вопросы:
— Кто изобрёл примирительный Фонд: «наши», или потомки давнишних врагов? Правопреемники? — вопросы распирали гордостью:
— Надо же скудным разумом родить такое! Каков молодец! — что славу первооткрывателя мог перехватить кто-то ещё и влезть в соавторы категорически отвергалось.
— Как можно отбирать последнее!? — если Фонд соорудили «наши» в компании со «своими» — кражи по крупному обязательно случатся, и такая уверенность раздражала и основательно портила «предмарочный» участок жизни.
— Компаньон, это твой напарник такой сообразительный и наперёд знал, что кражи будут, а какие мысли в адрес Фонда, держали прочие претенденты?
— Ваши вечное «с бешеной собаки хоть шерсти клок».
Гнал подлые нехорошие мысли о соплеменниках, а те далеко не уходили, возвращались и отравляли жизнь:
— Наживутся, ох, наживутся фондовские суки на грошах бывших работников на Рейх, как пить дать, наживутся, непременно наживутся!
— Клянись высшей клятвой уголовного мира «падлой буду, век свободы не видать», если претендующие на компенсацию с тобой за компанию со всеми, не будете оповещены работниками средств массовой информации о том, как к «чистым» рукам «товарищей» из Фонда прилипнут солидные суммы немецкой валюты!? — и как в воду глядел!
На то время страна советов полностью истощилась средствами на создание фондов, и создать чисто совецкий «Фонд примирения с прошлым» не могла, потому-то и случилось раздвоение: марки немецкие, фонд — совецкий.
Призыв к примирению давнишние работники на Рейх услышали, но какими словами выразить примирение, если ни в душе, ни в памяти и других местах старых тел не присутствовало и капли вражды к древним работодателям претенденты не представляли.
Хорошо и честно работать «рабов с востока» враги научили, а пиздеть не по делу не у врагов не получилось: в языке врагов отсутствовало только русское определение «пиздеть не по делу».
— Как сегодня заявить сыну древнего работодателя: «твой папаша был нехороший и заставлял работать сверх меры» если сын предлагает расчёт за давнишний труд? Когда у плохих отцов хорошие дети рождались?
Помощь пришла от «своих» листком плохой, годной разве в туалете, бумаги с не лучшей типографии:
«Учётная карточка претендента» кою без промедления, чтобы не отдаляться от прошлого, назвал «Анкетой», особа во все времена была ближе и понятнее: «спрашивают — отвечай».
«Карточка претендента» по сути была сестрой старой Биографии с облегчением, и если первая давала полную свободу творчества — сестрица Карточка выставила шестнадцать наводящих вопросов.
— «Те же яйца только сбоку».
— Повторы портят литературу.
— Не все, повторы освежают память и выкладывают новое, пропущенное в первом прогоне. Органы знают об этом.
Основная задача при общении с любыми Фондами — знать, где лежит кошелёк и как оттуда бесшумно вынуть содержимое. Без неприятных последствий, то есть.
Деятельность «мирительного» Фонда началась с закладки в претендующих на компенсацию надёжную и твёрдую, как бетон из цемента высшей марки, тревогу: