Легенды Белого дела

Несмотря на то, что Донской атаман П. Н. Краснов был заинтересован в том, чтобы «дроздовцы» оставались в Новочеркасске как можно дольше и прямо намекал, что в составе Донской армии они могли бы стать гвардией, Дроздовский помнил о том, что главной целью его похода было присоединение к Добровольческой армии. Формально это присоединение было оформлено приказом по Добрармии № 288 от 25 мая 1918 года. А 8 июня произошла встреча бойцов Дроздовского с добровольцами в станице Мечётинской. За версту до станицы отряд выровнял ряды, оркестр грянул «Егерский марш»[190], и во главе с полковником М. А. Жебраком «дроздовцы» торжественно прошли перед М. В. Алексеевым, А. И. Деникиным и другими высшими чинами Добровольческой армии. Всем запомнилась трогательная речь генерала от инфантерии Алексеева, который, сняв кубанку, обратился к «дроздовцам»:

— Мы были одни, но далеко в Румынии, в Яссах, билось сердце полковника Дроздовского, бились сердца пришедших с ним к нам на помощь. Спасибо вам, рыцари духа, пришедшие издалека, чтобы влить в нас новые силы… Примите от меня, старого солдата, мой низкий поклон![191]

И «дроздовцы», и «деникинцы» смотрели друг на друга не без удивления. Первых изумляли разношерстное потрепанное обмундирование Добровольческой армии, ее малочисленность и плохое вооружение; вторых — восхищали прекрасно пошитая новенькая форма вновь прибывших и бодрый, уверенный в себе вид офицеров и солдат, которые блистали выправкой, словно на царском смотре.

Больше же всего добровольцы радовались тому, что на подмогу к ним прибыл не собранный с миру по нитке отряд, а сильное, прекрасно вооруженное соединение. Пулеметов разных систем в отряде числилось 70, артиллерии — 13 стволов (шесть легких орудий, четыре горных, два 48-линейных и одно шестидюймовое), бронеавтомобилей — два, аэропланов — два. Снарядов насчитывалось 8 тысяч, патронов — 200 тысяч. Кроме того — автомобили, собственный радиотелеграф, оркестр, отлично оборудованный лазарет, обоз, в котором везли тысячу «лишних» винтовок… По меркам весны 1918-го это было неслыханное богатство. Так что ситуация сложилась своеобразная. Ведь усталая, сильно потрепанная в боях Добровольческая армия, в которую вливался отряд, по численности лишь немногим превосходила бодрых, закаленных походом «дроздовцев» (4500 штыков и сабель против 3000), а в техническом отношении была неизмеримо беднее (семь орудий, минимальное количество боеприпасов, ни о каких броневиках и аэропланах никто и не мечтал). И нет сомнения, что у многих чинов отряда в те дни возникал недоуменный вопрос: так кто к кому, собственно, присоединяется?

Тем не менее Дроздовский свято блюл принцип старшинства, и в итоге его отряд вошел в Добрармию в качестве 3-й дивизии (1-й командовал генерал-лейтенант С. Л. Марков, 2-й — генерал-майор А. А. Боровский). При этом Михаилу Гордеевичу были даны гарантии его несменяемости в должности. Дивизию составили 2-й Офицерский стрелковый и 2-й конный полки, 3-я отдельная легкая, конно-горная и мортирная батареи и 3-я инженерная рота. В таком составе «дроздовцы» выступили во 2-й Кубанский поход, целью которого было освобождение Кубани и Северного Кавказа от красных. Общая численность добровольцев — около 10 тысяч человек, противостоявших им большевистских войск — 80–100 тысяч…

На рассвете 25 июня 3-я пехотная дивизия впервые вступила в бой в этом качестве. Узловую станцию Торговая брали вместе с корниловцами. А. В. Туркул описывает в своих воспоминаниях Дроздовского в этом бою: он «в жестоком огне пошел во весь рост по цепи моей роты. По нему загоготали пулеметы красных. Люди, почерневшие от земли, с лицами, залитыми грязью и потом, поднимали из цепи головы и молча провожали Дроздовского глазами. Потом стали кричать. Дроздовского просили уйти. Он шел, как будто не слыша. <…> Я подошел к нему и сказал, что рота просит его уйти из огня. „Так что же вы хотите?“ — Дроздовский обернул ко мне тонкое лицо. Он был бледен. По его впалой щеке струился пот. Стекла пенсне запотели, он сбросил пенсне и потер его о френч. Он все делал медленно. Без пенсне его серые запавшие глаза стали строгими и огромными. „Что же вы хотите? — повторил он жестко. — Чтобы я показал себя перед офицерской ротой трусом? Пускай все пулеметы бьют. Я отсюда не уйду“»[192].

Бой у Торговой был выигран, хотя и дорогой ценой — погиб всеобщий любимец генерал-лейтенант С. Л. Марков. 4 июля дивизия выбила красных из Песчаноокопской, и тогда же во 2-м Офицерском полку был создан Солдатский батальон, целиком укомплектованный пленными — вчерашними красноармейцами, крестьянами и рабочими. Впоследствии этот батальон прекрасно проявил себя в боях, был развернут в 1-й Солдатский полк, а еще позже получил знамя и название старого 83-го пехотного Самурского полка. А еще через два дня дивизия понесла тяжелейшие потери — в ночь на 6 июля у Белой Глины было убито 80 и ранено около трехсот «дроздовцев», среди которых был и полковник Михаил Антонович Жебрак. А. В. Туркул вспоминал: «Мы нашли его среди тел девяти офицеров его верного штаба. Командира едва можно было признать. Его лицо, почерневшее, в запекшейся крови, было размозжено прикладом. Он лежал голый. Грудь и ноги были обуглены. Наш командир был, очевидно, тяжело ранен в атаке. Красные захватили его еще живым, били прикладами, пытали, жгли на огне. Его запытали. Его сожгли живым. Так же запытали красные и многих других наших бойцов»[193]. Узнав о гибели любимого соратника, Михаил Гордеевич почернел от горя. В тот день было расстреляно множество пленных красноармейцев, причем по приказу Дроздовского стреляли разрывными и бронебойными пулями — такими же, какие использовали сами красные под Белой Глиной.

Двадцать седьмого июля 3-я дивизия освободила станицу Динскую, от которой до кубанской столицы, города Екатеринодара, оставалось всего 20 верст. Но радость победы была недолгой — 30-тысячный красный отряд под командованием И. Л. Сорокина[194] вышел в тыл Добровольческой армии, захватив узловую станцию Кореновская. 1-я и 3-я дивизии добровольцев попытались ее отбить, но, действуя неслаженно, были отброшены к станице Платнировской и понесли большие потери, причем, по свидетельству очевидца, «красные проявляли нечеловеческую жестокость, выкалывали глаза, вырезали члены и сжигали потом (раненых. — В. Б.) на кострах». На военном совете начдивов 1 — й и 3-й дивизий Б. И. Казанович[195] и Дроздовский заспорили о ходе дальнейших действий, и в конце концов победил Казанович, взявший как старший в чине командование на себя и приказавший вновь атаковать Кореновскую. Расчет Казановича оказался верным: 30 июля в тыл группе Сорокина ударили остальные части Добрармии, и Кореновскую в итоге взяли, хотя и расплатившись за этот успех потерей четверти личного состава.

В последующих боях между 1-й и 3-й дивизиями Добрармии наметилась некоторая напряженность. Самолюбие Михаила Гордеевича, видимо, было задето тем, что ему пришлось войти в подчинение к Казановичу, кроме того, Дроздовский по сложившейся с Ростова традиции берег своих бойцов, в то время как «первопоходники» 1-й дивизии, привыкшие к лобовым атакам времен Ледяного похода, шли в огонь, не считаясь с потерями, на одном лихом порыве. Будучи выбит с Кореновской вечером 1 августа, Дроздовский снова занял станцию через четыре дня. Красные отходили к Екатеринодару, а 3-я дивизия преследовала их, с боями занимая станицы Кирильскую, Усть-Лабинскую, Воронежскую, Пашковскую, Тимашевскую. Утром 16 августа 1918 года штурмом был взят Екатеринодар. То, что не удалось во время 1-го Кубанского похода, получилось во время 2-го… 26 августа пал Новороссийск. Цена этих побед была огромной, но и значение не меньшим — западная часть Кубанской области и северная Черноморской губернии теперь были под контролем белых, прекратилось снабжение Советской России кубанской пшеницей и грозненской нефтью.

190

Имеется в виду марш лейб-гвардии Егерского полка. Он был написан в 1813 году немецким композитором Генрихом Хофманом и первоначально назывался «Маршем вольных егерей Шестой коалиции» (Marsch der Freiwilligen Jäger aus den Befreiungskriegen). — Примеч. ред.

191

Кравченко В. М. Указ. соч. T. 1. С. 123, 126.

192

Туркул А. В. Указ. соч. С. 42–43.

193

Там же. С. 35–36.

194

Иван Лукич Сорокин (1884–1918) — красный командир. Участник Первой мировой войны, подъесаул 3-го Линейного полка Кубанского казачьего войска, с 1917 года член партии эсеров. С августа 1918 года главнокомандующий Красной армией Северного Кавказа (с октября — 11-я армия). Объявлен ЦИК Северо-Кавказской республики вне закона, захвачен бойцами Таманской дивизии и 1 ноября убит. — Примеч. ред.

195

Борис Ильич Казанович (1871–1943) — генерал-лейтенант (1918). Участник Первой мировой войны, командующий 6-й Сибирской стрелковой дивизией, генерал-майор (1916). С декабря 1917 года в Добровольческой армии. С июня 1918 года командир 1-й Марковской пехотной дивизии, с ноября 1918-го по январь 1919 года — 1-го армейского корпуса. В октябре-декабре 1919 года командующий войсками Закаспийской области. С 1920 года в эмиграции. С 1929 года председатель Главного правления Союза участников 1-го Кубанского похода. — Примеч. ред.