Страница 23 из 45
– Господа, добро пожаловать в Форт-Фикс! – начал Родригес свой неоднократно опробованный спич. – Надеюсь, что вы уже знаете, что наша тюрьма – зона «общего» режима. Средний срок заключения – всего сто два месяца, средний возраст арестанта – тридцать восемь лет. Тюрьма Форт-Фикс расположена на территории военной базы ВВС США и открылась в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Мы являемся самой большой федеральной тюрьмой в Америке, в которой содержится около шести тысяч заключенных. На Северной и Южной сторонах, а также в примыкающем лагере-поселении «минимального» режима…
Мы слушали статистическую презентацию с подобающим случаю вниманием – почти никто не разговаривал. Осоловевший от жары народ наслаждался кондиционированным воздухом.
После бессонной и душной ночи всех страшно тянуло в сон. Тем не менее поток информации не давал новичкам заснуть.
– Синьор Родригес, – обратился к учителю сидящий недалеко от меня какой-то пуэрториканец. – I not speak English![85]
Зольдатен-инструктор нисколько не растерялся.
Испанский являлся вторым официальным языком в моей тюрьме. Все без исключения приказы писались и на том и на другом для стопроцентного понимания.
В течение пары минут Родригес нас умело перетасовал – впереди сел англоязычный контингент, а сзади, в кружок, – латиноамериканцы.
В середине второй группы уселся усатый тараканообразный мексиканец, который свободно говорил на двух языках. Начиная с этого дня я заметил, что любое выступление любого офицера по любому поводу переводилось на испанский.
Большинство латиноамериканских заключенных не могли связать по-английски и пары слов и, как следствие, не понимали самую главную команду наших зольдатен: «Шаг влево, шаг вправо, стреляю без предупреждения».
Родригес разговорился на несколько часов, с перерывами на обед и туалет.
Я, как и другие вновь поступившие, с интересом поглощал тюремные «можно» и «нельзя».
По каждому из пунктов вертухай распространялся долго и со вкусом, немного вращая глазами и размахивая в воздухе вытянутой правой рукой. Каждое правило сопровождалось правдивой историей о том, что произошло с тем или иным зэком, когда тот нарушил ту или иную тюремную инструкцию.
Подобное шоу ежегодно устраивал Василий Иванович Нерубенко, мой школьный учитель по труду. Мы слушали его бредни о шестикласснике Сереже, у которого на токарном станке оторвало руку, или о Коле, чьи неопрятные волосы попали в сверлильный станок, или о Мише с коварными металлическими стружками в глазах. Апофеозом сдвоенного школьного урока становилось подписание важнейшей бумаги: «инструкцию по технике безопасности прослушал, теперь за все отвечаю сам».
То же самое подготовили на закуску и нам, новобранцам Форта-Фикс.
Еще в самом начале «урока» Родригес раздал всем «ученикам» четырехстраничный документ, в котором мы должны были проставить раз тридцать свои инициалы, собственноручно вписать имя и трижды расписаться внизу.
В самом конце, рядом с финальной подписью, оставлялось место для «свидетеля». В почетной роли выступал сам мистер Родригес.
Нетрудно было догадаться, что администрация тюрьмы придумала эту вводную хренотень, чтобы избежать возможных проблем, а самое главное – судебных и денежных исков от сутяжных американцев.
Зэков в том числе.
В тот день мы узнали много «полезного»:
– распорядок дня (зона открыта с 6 до 9:30);
– приказы офицеров (за малейшую оговорку или малейший обман – карцер);
– штрафной изолятор (вакансии и места есть всегда);
– проверка личного состава (5 раз в сутки);
– личная собственность (практически отсутствует – только то, что купил в ларьке на свои кровные);
– проверка на наркотики и алкоголь (возможны в любое время суток);
– порядок подачи жалоб (трудно, с препонами и почти нереально добиться результата);
– общение с «ведущим» (раз в полгода, остальное время – только при ЧП);
– общие собрания отряда (раз в неделю, явка обязательна);
– уборка корпуса (ежедневное мытье полов и мест общего пользования);
– контрабанда (наркотики, алкоголь, наличные деньги, сотовые телефоны);
– юридическая библиотека (по закону – в каждой американской тюрьме); – тюремные свадьбы (раз в год, в июне, по разрешению начальника тюрьмы);
– посещения (3 дня в неделю, не больше 20 часов в месяц, по заранее утвержденному списку);
– телефон (25 центов в минуту по США, один доллар – за границу при лимите 300 минут в месяц);
– почта (всю переписку перлюстрируют);
– штрафы, назначенные судом (вычитают из зарплаты и всех денежных поступлений);
– работа (обязательна и малооплачиваема – $5-25 в месяц);
– посылки и передачи (строго запрещены);
– денежные переводы (не более $300 в месяц на покупки в ларьке);
– религиозная атрибутика (ермолки, кресты, Библии, четки, коврики можно хранить в шкафу);
– одежда (либо форма «хаки», либо серые спортивные костюмы и шорты вечером или на выходные);
– медицинское обслуживание (как бы существует);
– зубоврачебный кабинет (очередь на год вперед);
– магазин (раз в три недели);
– отдел психологии (помощь при психических расстройствах);
– отдел образования (окончить среднюю школу – обязанность);
– отдел по отдыху (спортивные соревнования, тренажерный зал, кружки: рисования, поделки по дереву, ВИА);
– тюремная церковь (священная корова – полная свобода вероисповедания, более 20 различных религиозных групп и пять работающих капелланов);
– реабилитация алкоголиков и наркоманов (еще одна священная корова – за участие в программе могут «скинуть» часть срока);
– сексуальное насилие внутри тюрьмы (немедленно заявить на обидчика – зэка или офицера).
И так далее, и тому подобное…
– А теперь перейдем к самому главному – наказаниям, – улыбаясь, сказал Родригес.
Он достал из ящика стола небольшую книжицу в зеленом переплете.
Система наказаний была четкой, продуманной и неоправданно жестокой, вполне достойная известной помещицы Салтычихи.
В федеральном исправительном заведении Форт-Фикс запрещалось многое – 186 преступлений, проступков и мелких правонарушений.
Среди прочего, мы не имели права:
– прятать лицо под маской;
– бегать по территории тюрьмы;
– организовывать беспорядки и восстания;
– подписывать коллективные заявления;
– отказываться от сдачи анализов на алкоголь и наркотики;
– употреблять алкоголь и наркотики;
– пользоваться сотовым телефоном или хранить его;
– использовать телефон-автомат для угроз и противозаконных дел;
– драться и заниматься вымогательством;
– принимать участие в несанкционированных митингах;
– предлагать и давать взятки персоналу тюрьмы;
– красть или просто выносить еду из столовой;
– оказывать любые платные услуги;
– демонстрировать или учить боевым приемам и боксу;
– находиться в запрещенных местах, особенно вдвоем;
– заниматься сексом и принуждать к нему;
– передавать и использовать лекарства не по назначению;
– одалживать или получать услуги, вещи, продукты в долг;
– находиться в чужой камере или отряде;
– отказываться от работы или учебы;
– опаздывать или пропускать работу или учебу;
– опаздывать или пропускать проверку личного состава;
– симулировать болезни;
– наносить татуировки;
– заниматься любым видом бизнеса в тюрьме и за ее пределами;
– кормить или приручать животных;
– не выполнять любые приказы работников тюрьмы;
и прочая, и прочая, и прочая…
«За нечаянно бьют отчаянно», – говорили шестилетние карапузы в дворовой песочнице, нанося друг другу удары железной лопаткой по голове.
То же самое полагалось и в моей тюрьме – за любую из 186 официальных провинностей зэк из Форта-Фикс получал одно или комбинацию из нескольких наказаний:
85
Я не говорить по-английски.