Страница 364 из 433
Подъехав к ночному клубу «COCOON» на Fitzroy Street, района Fitzrovia опоздавшие обнаружили, что парковка возле этого небольшого четырёхэтажного здания, практически полностью забита.
Поскольку Жаклин достаточно хорошо знала здешние места, то внесла предложение оставить машину неподалеку, возле одного из многочисленных скверов Британского музея. Александр его, конечно же, не колеблясь, отверг, ибо в планы парня не входило «потом пешком переться в такую даль» и пристроил «свою красавицу» здесь же, только на самом-самом углу поворота на Grafton Way, почти на тротуаре возле железного кованого ограждения Fitzroy Square Garden.
Чтобы такой «танк», как его Q7 не торчал задом на дороге, парень загнал его прямо под сень высокой лиственницы, раскидавшей свои ветви по периметру сквера.
Правда, когда он попытался вылезти из машины в одной рубашке, Жаклин сама потянулась за его пиджаком, висевшим над задней дверцей, и сказала, что, если он сейчас же его не наденет, она никуда не пойдёт, а наймёт такси и уедет назад в Оксфорд.
Протянув своё фирменное: «Ну начина-а-а-ется!» юноша послушался.
И даже пошёл дальше – после выхода на улицу накинул на плечи коричневую дублёнку. Доктор Рочестер, недавно получив такой мощный удар по профессионализму в виде своего любимого пациента на больничной койке, сейчас почувствовала почти сатисфакцию.
В принципе, клуб «COCOON» предстал перед ними таким же, каким его и запомнила уроженка Лондона – типичная постройка Британских островов, но с явственной обработкой и доработкой современными дизайнерами.
Почему они отказались от стилизации именно под сам кокон неизвестно, но зато ощущение уюта и камерности заведения им удалось передать мастерски. Чего стоила одна только, сооруженная над банальным английским крыльцом и ещё более банальной мощной деревянной крашеной дверью с традиционным дверным молотком, арка из растущих по бокам, вечнозелёных туй. Такие же туи каким-то волшебным образом вились и вокруг опорных столбов ограждения, на каждый из которых водрузили по круглому плафону матового жёлтого света. Окна с рамами, стилизованными под плитку шоколада, венчала лепнина в стиле ампир – такие низкие равносторонние треугольники, а внизу на французских подставках для цветов, кое-где виднелись неприхотливые фиалки, сейчас, к сожалению, подмёрзшие. Изнутри заведения, с подоконников, лился плавкий, слабый, тёплый свет электрических свечей, что делало картинку в целом необычайно уютной и домашней. Почти сказочной.
— Вообще-то здесь вход только по членским карточкам, — Александр вёл девушку к дверям, положив руку ей сзади на поясницу. — Но в такие дни Кэм выдаёт ещё и пригласительные. Потом поймёшь почему, — он заговорчески улыбнулся.
— Потом? Что-то планируется?
— А как же! Кэм открыл магазин. Он долго к этому шёл и банальный а-ля фуршет не потерпит. Но нам нужно поторопиться.
В этот раз на входе стояли две милые девушки, которые, увидев Алекса, в первый же момент чуть не послали ко всем чертям весь свой профессионализм и борьбу с безработицей. Но к счастью, старый добрый покер фейс парня спас их от этого опрометчивого шага. Красавец протянул смутившимся контролёршам пригласительный и, даже не взяв обратно «жетон присутствия» – в заведении Кэмерона Прайса присутствие Александра МакЛарена в подтверждении не нуждается – прошёл с Жаклин сразу к гардеробу.
Внутри клуб полностью подтвердил свой фасад – уют и комфорт как они есть. Первое, что бросилось девушке в глаза в комнате размером футов четыреста на сто, может быть, сто пятьдесят – это стены. Их отделали какими-то замысловатыми, причудливыми панелями из полосок толстой верёвки бордового цвета. И если это была отсылка к кокону, то в случае с Жаклин, она не сработала, поскольку девушка понятия не имела, как выглядит кокон изнутри. Ей это напомнило, скорее, поверхность клубка пряжи. Именно таким образом на них наматывают нить, укладывая каждый последующий виток рядом с предыдущим.
«Клубочные» панели чередовались с панелями во французском стиле рококо, обклеенные атласной тканью жаккардового рисунка с изысканными бра, в которых горели такие же электрические свечи, как и на подоконниках. С потолка свет лился из-под неглубоких английских абажуров, обтянутых тканью «французских» панелей и по краю – с бахромой из верёвки «клубочковых».
Вообще, именно освещение многократно усиливало в помещении атмосферу уюта и домашнего комфорта. Полы в залах, которых, кстати, оказалось два, устлали грубыми досками, мебель – только мягкая. По диванам и креслам валялись однотонные пледы и мягкие подушки.
Но самое интересное, что впечатлило Жаклин среди всего этого креатива – это рояль. Мягкого, тёплого, приятного глазу цвета молочных ирисок он стоял в торце первой комнаты на овальном красивом ковре такого же оттенка и притягивал к себе взор, словно магнит канцелярские кнопки.
Увидев это роскошество здесь, девушка тут же вспомнила слова Алекса о том, что Кэм талантливо играет джаз и безоговорочно в это поверила. Именно сейчас. Ей даже показалось, что она уже слышит звуки этой музыки. Это был один из тех инструментов, которые и делают с любовью, и выбирают с любовью, и играют на них тоже с любовью.