Страница 290 из 433
Жаклин засмеялась, направляясь к двери.
— Любому? — оглянулась она на парня.
— Абсолютно! — утвердительно закрыл на мгновение глаза Алекс. — С ней иначе нельзя – она заговорит насмерть.
— А сама она здесь была?
— Конечно! Несколько раз! И на экскурсию с художественной школой ездила, и с матерью – к Кирку в гости.
— И что ей больше всего нравится здесь?
— Ты издеваешься? — юноша с испугом и иронией посмотрел на девушку. — У меня нет свободных двух-трёх недель, чтобы выслушать всё, что она ответит на этот вопрос.
— Скорей бы она приехала к нам в Оксфорд – я тоже об этом могу говорить бесконечно, — выдавила из себя Жаклин так, как будто призналась, что прибегает к помощи пуш-апа.
— О, не-е-ет! — поморщился парень. — Если вы заведёте эти нудные беседы, я лучше уйду жить к твоему Чарльзу. И Сулу с собой заберу – бедное животное не должно мучиться!
Жаклин иногда пропадала здесь часами. Ходила в это здание на Трафальгарской площади, как верующие ходят в церковь. Ей нравились не только полотна: это само собой, но и сама атмосфера в комнатах, запах, свет, цвет, звуки. Тихий, по большей части, благоговейный шепот вокруг. Как в библиотеке. Ей нравились люди рассматривающие, любующиеся шедеврами. И не обязательно «Подсолнухами» Ван Гога, или «Прудом с кувшинками» Моне, или «Аллегорией благоразумия» Тициана. Просто картинами. Любыми. Здесь от посетителей – не говоря уже о гениальных произведениях – исходило нечто-то особенное, какая-то необычная аура, энергетика, какое-то «высокое» спокойствие, даже зависание. Именно для этого Жаклин к ним в гости, можно сказать, затащила и своего единственного. Как он умеет любить, как он умеет любить в постели, трахаться, заниматься сексом, она уже знала. А так же, как он водит машину, помогает на кухне, торгуется с Эшли и покупает продукты в супермаркете. Теперь девушка хотела испытать его великой силой искусства.
И картинная галерея себя оправдала. Она оказалась помощнее хайлэндса с его кюветами и супермаркета с его тележками. Выяснилось, что Александр оказался совсем не тем, за кого себя выдавал всё это время. Искусство его вмиг «раскусило». «Раскололо»!
Во-первых, Жаклин, вследствие ограниченного количества времени, минуя залы античности, флорентийской школы, французской готики и иже с ними, провела его сразу же к фламандским и голландским мастерам. Только войдя туда и оказавшись нос к носу с «Францисканским монахом» Рембрандта, МакЛарен замер. Есть люди, которые умеют устанавливать контакт с картинами и чуть ли не разговаривать с ними, а есть сторонние наблюдатели, созерцатели, они смотрят на полотно, иногда подолгу, но со стороны. Александр был из первых – между ним и монахом не нашлось места ни для кого. Эти двое ни в ком не нуждались. Даже в Жаклин. Девушка буквально ликовала про себя от того, что вмиг была забыта.
«Вот не зря его родная сестра – художник», — тут же применила она логику. Так и не вспомнив о своей спутнице, юноша начал перемещаться от картины к картине – получив от «Францисканского монаха» хорошую, «ударную» дозу ощущений, впечатлений и настроения, парню захотелось ещё. Большего! Взгляд его иногда был цепким, иногда скользящим, иногда восхищенным, иногда непонимающим. Брови съезжались к переносице, разъезжались, губы сжимались, разжимались, рот приоткрывался, а потом захлопывался. Периодически он вспоминал про Жак и искал взглядом, но найдя, тут же возвращался к картинам. Девушка и почувствовала, и поняла, что вот именно сейчас перед ней стоит настоящий Александр МакЛарен. Такой, каким он бывает с самим собой. В данный момент он не юродствовал и не пытался быть: смешным, сильным, умным, защитником, ответственным, мужчиной, мужиком и прочее, он просто был и всё.
Жаклин очень не хотелось нарушать камерную атмосферу его общения с шедеврами, но она задолжала. К тому же парень подозрительно притих не перед какой иной картиной, а именно перед «Судом Париса» Рубенса.
— Ну и как тебе? — обвилась она руками вокруг рукава его дублёнки в районе локтя и прижалась к нему всем телом.
Александр посмотрел на неё сверху вниз и ухмыльнулся. Потом вернул глаза на полотно Рубенса.
— Мне нравится, — утрированно восхищенным голосом сказал он. Юноша определённо не хотел всерьёз озвучивать то, что чувствовал на самом деле.
— Вижу, — ответила Жаклин. — Я очень рада.
— Это красиво. Ты знаешь... а этот Рубенс был совсем... ничего. Не говоря уже о его натурщицах, — причмокнул юноша языком.
— Александрпоцелуйменя, — скороговоркой попросила девушка. И добавила: — Пожалуйста.
Конечно же, в первое мгновение он чуть удивился, но тут же всё понял. Юноша улыбнулся и с умилением посмотрел на свою красавицу. Потом, быстро окинув взглядом зал, где присутствовало человек семь-восемь – таких же «любителей кафе и вай-фаев», как и он, обнял Жак за плечи одной рукой, отвернул к картине, наклонился и припал к любимым сладким губкам. Он целовал её не так, как в хайлэндсе, а с улыбкой. Александр не брал, он дарил поцелуй в подарок. Но, учитывая ещё и обстановку и повод, получилось всё так же сладко и интимно.