Страница 110 из 433
Добавляли досады и мысли о том, что если бы не болезнь, она, может быть, именно сегодня, даже сейчас, вот в это самое мгновение, натирала бы своего любимого пациента разогревающими гелями и наклеивала согревающие пластыри на его красивые торс и спину, и у него бы пошел процесс выздоровления и восстановления. Ведь наверняка, если бы он остался в Глазго, Алиса смогла бы позаботиться о своём сыне, а предоставленный самому себе он может запустить процесс, не имея ни малейшего понятия о его последствиях. И это всё при живой-то Жаклин, лежащей беспомощно всего в нескольких километрах. Безобразие.
Всё время думая о нём, она столь же постоянно боролась с желанием набрать его номер. Хотела услышать голос, поговорить, спросить, как здоровье и учеба, но, помня о его обещании позвонить первым, сдерживала себя из нежелания быть навязчивой. Поэтому влюблённая раз от раза брала себя в руки, запасалась терпением, и принималась ждать звонка, и очень надеялась, что он не звонит каждый день только лишь из-за боязни поставить её в неловкую ситуацию в присутствии Чарльза.
Чарльз.
Он пребывал в своём горе и всё еще оставался полон своей боли. От каких-либо «забегов в ширину» её мужа спасало только то, что тот никогда не был истеричным, психованным мужчиной. Не изменяя себе и сейчас, он оставался внешне всё так же спокоен, сосредоточен и задумчив, и больше походил на тутового шелкопряда внутри своего кокона, нежели на грозовой фронт внутри своего облака. Чарльз что-то вынашивал внутри себя, какое-то изменение в себе, и во что это выльется, судя по всему, вряд ли знал он сам.
С женой он оставался таким же, как и прежде: предусмотрительным, вежливым, интеллигентным и вполне себе равнодушным. Жаклин чувствовала, что для самого себя он её ни в чем не обвиняет, не укоряет и не считает виноватой в чем бы то ни было, а всё время о чем-то думает, и это «что-то» мало её касается.
У самой же девушки поведение супруга не вызывало абсолютно никакого протеста, ни внутреннего, ни внешнего – ни в малейшей степени. Сейчас свою задачу относительно него она видела только в избавлении его от необходимости выслушивать её воркования с Алексом по телефону, хоть и сомневалась, что Чарльз вообще обратит на это внимание. Но всё-таки рисковать не хотела – это были бы, при сложившихся обстоятельствах, лишние переживания для мужа, а этого Жаклин ему не желала – тому и так досталось.
Таким образом, держала свой телефон на беззвучном режиме, а потом перезванивала тем, с кем для себя видела необходимость или целесообразность в общении. Но во время недомогания с разговорами и вопросами знакомые и коллеги беспокоили её мало – в основном все знали, что она болеет, и не хотели тревожить.
Её ненаглядный позвонил в субботу, часов в десять утра. Пропущенный вызов Жак обнаружила, покончив с завтраком, почти сразу же, минут через десять-пятнадцать после самого звонка.
Пролежав два дня в лихорадке, разбитая ломотой в костях, она и не думала заставлять себя покушать. Даже вчера, в пятницу, почувствовав себя получше, тем не менее, всё еще не смогла проглотить хоть что-то из пищи, и когда Чарльз попытался накормить её фасолевым супом насильно, сдвинула брови и напомнила, что перед ним, на минуточку, врач, и врач сам знает, когда и чем насиловать свой организм. Но сегодня, проснувшись и увидев себя в зеркале в ванной комнате, больная поняла, что пора. Дальше тянуть уже нельзя. Правда, вид еды у неё всё еще не вызывал ничего, кроме чувства лени и бессилия, но девушка переборола себя и съела йогурт и десять ложек овсяной каши. А потом, обнаружив у себя в телефоне свежий звонок от Александра, восприняла его как вознаграждение за победу над собой.
Дождавшись, пока муж засядет в кабинете, решила перезвонить из спальни, со второго этажа.
— Алло, Джеки, привет. Я тут звонил тебе. Как ты себя чувствуешь? — выпалил парень на одном дыхании после второго гудка.
Жаклин почувствовала, что... да что там... от звуков его голоса она просто и заболевала, и выздоравливала одновременно. А еще успевала «таять» и завидовать самой себе.
— Привет. Я уже почти нормально. Кризис миновал, осталось только немного поднабраться сил. Завтра вот планирую выйти на улицу погулять с собакой. А как ты? Только честно, Алекс.
Тот засмеялся.
— Ну-у-у... если честно... кашляю только ночью. Но это остаточное явление и скоро пройдёт. Я на финишной прямой к выздоровлению.
— Оу, я рада. Палома просто волшебница, так быстро поставила тебя на ноги, — не удержалась ревнивый врач.
— Если бы я позвал Палому, боюсь, она бы залечила меня вплоть до инвалидности. Такая перспектива меня... — тут он хмыкнул, — не устраивает.
Доктор решила прощупать почву, ну, или, хорошо, нарваться на сравнение и комплимент.
— А какая перспектива устроила бы Александра МакЛарена?
— Эм-м-м... ну вот, если ты уже завтра планируешь прогулки, я бы хотел тебя увидеть, хотел бы с тобой прогуляться. Не хочешь прийти к нам на игру? Мы завтра играем на Баннистере с Вулфсонами.
Жаклин похолодела.