Страница 76 из 102
– Уйдешь? – осведомился ледяным тоном, молниеносно проникая ознобом ей под кожу. Замораживая и парализуя. – В договоре, что мы с тобой заключили, нет пункта освобождения. Назад дороги нет. Я не отпущу, Сладкая, – твердо заявил Егор.
Сладкова споткнулась, запуталась в собственных порывах. Сердце пульсирующими рывками отзывалось на его жадную потребность. Бросалось в грубые руки. И тут же с болезненным ревом тормозило, испытывая сумасшедшее сопротивление.
Смертельный диссонанс.
После того пути холодного сопротивления, что они с Аравиным преодолели, Сладковой бы следовало безоговорочно принять его слова. Но она не могла. Знала, что ни черта так не получится! Не стерпит другую женщину между ними. Душу и себе, и ему вытравит.
– Рита – средство для отвода глаз. Для твоей защиты.
На глаза Стаси навернулись слезы.
– Средство? Какое зверство! Разве ты не понимаешь, что это жестоко? По отношению к ней. Ко мне... – мысленно она уже остановилась, но язык будто сам делал выводы и вел переговоры.
– Это рациональное решение, в первую очередь.
– Я... не смогу... так... Не получится, Егор. Не стоит и пытаться. Терпимость – не моя благодать. Я не проглочу.
Нервно усмехнулась и пораженно выдохнула. Сломалась под напором сумасшедшего внутреннего разногласия.
– Оставь эти глупые принципы!
– Это не глупые принципы! – яростно запротестовала девушка. – Скажи мне, почему ты приехал так поздно? – задала давно зудевший внутри нее вопрос.
Заметить бы, что с его лица сошли все краски. Уловить хоть мимолетно... Только ничего подобного не происходило. Аравин не ощущал себя виноватым.
– Стася... – в его жесткий тон просочилось неясное снисхождение. И Сладкова в который раз почувствовала себя глупой. От одного лишь звучания своего имени. – Мы больше не можем видеться так часто, как раньше. Я не должен был приезжать.
– Зачем тогда явился? Не приезжал бы! – в ней кричала свежая обида, не могла остановиться.
– Потому что, мать твою, в один момент не смог удержаться в стороне! – со смесью поражения и злости выплеснул Аравин.
А Стасе вдруг показалось, что он устыдился своего признания.
– Где ты был? Просто ответь мне! Ты был с Ритой?
Аравин тяжело вздохнул.
– Это нихр*на не значит!
– Для меня значит, Егор! – заорала ему в ответ Стася. – У меня душа в клочья... – контрастно, с тихим надрывом.
Болезненно сморщилась. Несколько раз качнула головой в каком-то нелепом предупреждающем маневре. Глубоко вздохнула, набирая в легкие побольше кислорода. Приготовилась к тому, чтобы сделать последнее заявление:
– Очевидно, мы все-таки поспешили. Я не готова к подобному.
Егор стремительно сократил разделявшее их расстояние. Не контролируя силу движений, грубо притянул за затылок.
– Умолкни, Стася. Сейчас же замолчи! – широкой пятерней, закрепляя подбородок девушки в нужном ему положении, заставил посмотреть прямо себе в глаза. Только кого это уязвило больше? Столкновение их мечущих эмоции взглядов внезапно оказалось для Аравина очередной подсечкой. А он ведь и так загибался внутри. Сердце исполняло какой-то раздробленный нездоровый ритм. Грудную клетку опоясывало удушающими жаркими кольцами. – Не вырывай кусками. Не разрушай. – Это не являлось просьбой. Не умел Аравин уговаривать. Сам слышал, что его голос буквально сочился жесткостью и требовательностью. Получалось неумышленно. Исключительно на инстинктах.
Неразрывный контакт их глаз длился едва ли не целую вечность. Стася делала неглубокие дрожащие вдохи и никак не реагировала на его требование. Но Егор отказывался принимать тот факт, что она поставила точку.
Сместил ладони к пылающим щекам девушки.
– Если надо, то плачь, – его голос сел и утратил непреклонную твердость. – Сейчас плачь, если станет легче. Сладкая? – прижался лбом к ее лбу. – Завтра утром, выйдя за порог этой квартиры, ты обязана стать сильной.
Слова Аравина встретились Стасей с отчаянным протестом. Не укладываясь в голове, стопорились острыми углами. И она не могла ничего ответить ему. Физические реакции притупились.
Боже мой! Некоторое время она не могла определить: действительно ли по ее щекам заструились скупые слезинки... Пока влажные дорожки не превратились в ливневые потоки, а из губ не сорвался сдавленный всхлип.
Аравин, черт его подери, стоял перед ней и щелкал пальцами, как заправский кукловод. Сказал «плачь», и она заплакала. Бесконтрольно отозвалась. Егор вытолкнул наружу все, что Стася старательно упрятывала внутри себя на протяжении целого дня.
– Ты обязана быть сильной, – с нажимом повторил он.
Прижался губами к ее мокрым ресницам.
– Стаська? – позвал ласково.
Скачущая перемена эмоций Аравина способна дезориентировать кого угодно. А зависимую от его полюсов Стасю – и подавно.
У нее голова пошла кругом.
– Я н-не с-смогу, – неосознанно цепляясь за Егора, смяла в кулаки его рубашку.
– Сможешь, Стася.
– Нет.
– Стася.
– Егор... – обратилась сиплым голосом. Резко вдохнула. Затем сорвалась на низкий крик: – Не хочу разговаривать! Не хочу слышать! Тебя не хочу! Понимаешь?
Сквозь пелену слез не могла увидеть выражение его лица. Но ощутила, как захват Аравина стал жестче. Сильнее прижимаясь к ее лицу, оцарапал мелкой щетиной нежную кожу щеки и губ.
– Ты лжешь, Стася. Я знаю. Ты знаешь.
Девушка машинально зажмурилась. Покачала головой, мысленно сокрушаясь от безысходности. Слова Егора такие спокойные и одновременно такие сильные для ее ушей. Не оспоришь.
«Я-то знаю. И ты знаешь! А что чувствуешь ты, Егор? Что ты чувствуешь ко мне?»
Ее «люблю» всегда одностороннее. Повторяла ему много раз, а сама так ни разу и не узнала, что для него на самом деле значат эти слова.
Некоторое время они молчали. Переваривали. Обдумывали дальнейшие действия.
Рыдания Стаси прекратились. Щеки высохли, неприятно стягивая кожу. Но пойти умыться пока не было возможности. Аравин не отпускал.
– Я помогу тебе, – скользил руками по ее спине. Знал, что это успокаивает Стасю. – Буду той стеной, что укроет от внешнего мира, чтобы ты стала сильной. Потому что, Сладкая, ты – мое слабое звено, а вместе – мы единое целое.
– Тогда прогони Ее! Не заставляй меня сходить с ума!
– У тебя нет причин сходить с ума, – надавливая ладонью на затылок, грубо толкнулся губами в ее шею. Неслабо укусил. Шумно захватил сладкий аромат. – Ты – моя.
«А ты, Егор? Ты мой?», – вопрошала отчаянно.
Но вслух заговорить не получилось. Ослабела духом. Выдохлась: физически и морально.
И когда Аравин все еще ожидал ее сопротивления, Стася обмякла. Утратила какие-либо эмоции. Опустила голову на его плечо, задышала ровно и глубоко.
Не возразила и чуть позже, когда Егор опустился на пол гостиной. Подпирая стену, устроил Стасю у себя на коленях. Сомкнул вокруг нее руки и уперся подбородком в шелковистую макушку.
– Ты обманула меня, – сказал Аравин, но слова его, будто в пустоту канули. – Какая твоя любовь, если при первых же трудностях ты разворачиваешься и уходишь? – не было в этих словах и капли упрека. Голос хрипловатый, но спокойный. – Так нельзя, Стася.
Егор понимал, что она еще слишком юная. Впечатлительная и отчаянная. Осознавал, что надломлена. И его основной целью стало – не доломать. Починить. Не допустить критического разрушения. Научить, как жить в его мире, маневрируя и уклоняясь. Продемонстрировать, в какой момент наносить удар.