Страница 27 из 34
А. И. Яковлева
Исследование рисунка праздничных икон Благовещенского собора Кремля
Рисунок в памятниках средневековой живописи в силу своей специфики еще не является самостоятельным жанром изобразительного искусства и довольно редко служит средством самовыражения художника, показателем его индивидуальной манеры. Поэтому он, как правило, вызывает интерес преимущественно у специалистов в области техники живописи[183]. Его изучение, особенно первоначального наброска, возможно лишь при особом оптическом исследовании и фотографировании икон в спектре инфракрасного излучения (ИКА)[184]. Исследование праздничных икон Благовещенского собора, наряду с другими кремлевскими памятниками рубежа XIV–XV вв., в том числе чиновые иконы благовещенского Деисуса Феофана Грека (которые вслед за Н. А. Никифораки исследовались повторно) и храмовый образ «Архангел Михаил с деяниями ангелов» из Архангельского собора, проводилось по нашей инициативе начиная с 1980-х гг. сотрудниками Института реставрации (ГосНИИР). Небольшая часть материалов по иконе из Архангельского собора и благовещенского Деисуса была опубликована[185]. Предварительные результаты исследования рисунка икон Праздников хранятся в архиве ГосНИИР[186].
В живописном целом законченного произведения, будь то икона, миниатюра или стенопись, первоначальный рисунок глубоко скрыт под верхними красочными слоями, а там, где его удается обнаружить, его линии часто элементарны, а очерк в целом «неизобразителен» и мало привлекает своими эстетическими свойствами. Однако, как показывают византийские и древнерусские иконы XIV–XV вв., в которых верхние слои живописи в силу еще не выясненных до конца причин полупрозрачны, он начинает просвечивать и играть более существенную роль в художественном целом и поэтому может быть выделен при анализе стиля в относительно самостоятельную категорию. Именно к таким памятникам относятся 14 древних икон Праздников, хранящихся в центральном иконостасе Благовещенского собора Кремля.
Атрибуции Праздничного чина посвящена огромная литература, которая особенно разрослась в последние десятилетия XX в. в связи с новым прочтением летописных данных о Великом московском пожаре 1547 г.[187] За выводами, вытекающими из источниковедческого анализа летописей о гибели убранства Благовещенского собора, в том числе «Деисуса Ондреева письма Рублева», последовала критика традиционного взгляда на эти памятники, сложившегося в науке в 20-е гг. XX в., согласно которому Праздничный чин – творение двух мастеров, одним из которых является Андрей Рублев[188].
Хотя, строго говоря, к иконам нынешнего иконостаса Благовещенского собора «пожарная теория» имеет лишь косвенное отношение. Она лишь помогает понять, что новый послепожарный иконостас появился в соборе в грозненскую эпоху, но также очевидно, что сами иконы не подвергались воздействию пожара, и поэтому имя Рублева на этом основании не может быть безапелляционно отвергнуто, поскольку перед нами совершенно новый памятник, судьбу которого можно и нужно решать непредвзято[189]. Следовательно, ставить вопросы атрибуции ныне хранящихся в соборе икон в зависимость от судьбы иного, действительно сгоревшего памятника, относящегося, вероятно, к убранству храма 1416 г., не только не корректно, но просто неверно. Причем, как считают исследователи, это был небольшой, вероятно, трехфигурный Деисус, поскольку, согласно источникам, он был «обложен златом»[190].
Праздничный чин, ныне хранящийся в центральном иконостасе Благовещенского собора, – выдающийся памятник иконописи начала XV в. – эпохи Андрея Рублева, одной из самых плодотворных и значительных в истории древнерусского искусства. Иконы уникальны по своей иконографии, получившей воплощение в классически выверенной иконографической композиции, ставшей, без преувеличения, образцом для иконописцев уже с первой трети XV в. и до конца развития средневековой русской иконописи. Иконы разнообразны по стилю и авторской манере, что говорит об участии нескольких, как минимум двух, а то и трех мастеров. Они также неординарны по своим технико-технологическим характеристикам, которые близки росписям 1408 г., исполненным Даниилом и Андреем Рублевым в Успенском соборе Владимира, а также иконе «Троица» Андрея Рублева, к ранней датировке которой мы присоединяемся вслед за целым рядом исследователей[191]. Так, для нас небезразлично мнение исследователей, считающих икону современницей Похвального слова пр. Сергию Радонежскому, написанного выдающимся древнерусским писателем Епифанием Премудрым в 141 2 г.[192]
Исследованию рисунка благовещенских Праздников, а также сравнению его с рисунком произведений рублевского круга посвящена настоящая статья.
Подготовительный рисунок в системе художественного целого
Для обозначения одного и того же этапа работы художника над образом в научной литературе встречаются разнообразные термины: «подготовительный», «предварительный», «внутренний» рисунок (в отличие от внешних, завершающих работу контуров – «описей» и «росписей») – по сути, это синонимы. Они помогают описать первую стадию работы художника, когда речь идет о первоначальном графическом наброске композиции, выполнявшемся желтой охрой либо угольной черной (иногда розовой краской или оранжевым болюсом) по белому фону основы, будь то штукатурный намет стенописи, пергамен рукописей или левкас икон[193]. Обычно внутренний рисунок не виден в завершенном целом, так как в ходе работы над живописным образом художники перекрывали его, как правило, плотными и непрозрачными верхними слоями. Однако увеличение прозрачности слоев (либо намеренное, входящее в авторский замысел, либо от художника не зависящее) повышало возможность обнаружить линии рисунка. Именно поэтому в отдельных образцах средневековой живописи, к которым относятся и благовещенские Праздники, он хорошо виден и ясно читается.
Графический набросок композиции
Полупрозрачные архитектурные и пейзажные фоны, играющие большую роль в художественном целом большинства икон Праздников, делают доступным для зрителя самый нижний слой – первоначальный набросок композиции, легко нанесенный художником на белый грунт иконы при помощи кисти жидкой черной краской, разбавленной большим количеством связующего. Свет, преломляясь на поверхности иконы, позволяет рисунку просвечивать в виде легких серых линий. Эта особенность икон придает определенное очарование Благовещенскому чину, а доступность рисунка для стилистического анализа может компенсировать многие потери, неминуемые при изучении столь утраченной в результате многократных записей и поновлений живописи[194]. Исследователи, как правило, отмечали высокий уровень создания графического образа, а некоторые из них в пору доверия к летописной дате 1405 г. связывали его замысел и осуществление с Феофаном Греком[195]. Роль графического наброска в этих иконах достаточно велика, его выразительность бесспорна, в нем с очевидностью проявляется индивидуальный стиль. При взгляде на рисунок икон Праздников возникает ощущение непосредственного соприкосновения с творческой личностью мастера, словно угадываешь первый импульс, первое движение кисти художника. При современном состоянии сохранности этих икон рисунок является существенным элементом, влияющим и на художественный результат, и на художественное впечатление в целом. Однако оно может быть чрезмерным, а значительность его роли в этих иконах – несколько преувеличенной.
183
Winfi eld D. C. Middle and Later Byzantine wall Painting Methods (a comparative study) // DOP. Cambridge Mass, 1968. Vol. 22. P. 80–99.
184
Никифораки Н.А. Опыт атрибуции иконостаса Благовещенского собора при помощи физических методов исследования // Культура Древней Руси: Сб. статей к 40-летию научной деятельности Н. Н. Воронина. М., 1966. С. 172 –176.
185
Андреева И. Д., Лукьянов Б. Б., Музеус Л.А. Исследование подготовительного рисунка памятников станковой живописи XIV–XV вв. // ДРИ: XIV–XV вв. М., 1984. С. 30–34; Яковлева А. И. Техника и приемы письма икон деисусного чина Благовещенского собора Московского Кремля // Труды Отдела научной реставрации и консервации. ФГУ «Государственный историко-культурный музей-заповедник Московский Кремль». М., 2004. С. 72–99.
186
Лукьянов Б. Б. Промежуточный отчет «Исследование технологических особенностей произведений древнерусской живописи из собрания Музеев Московского Кремля» / ВНИИР. М., 1982. Основные положения «Промежуточного отчета» Б. Б. Лукьянова, подтвердившего традиционное деление чина на две «руки», представляют несомненный интерес. Они выделены нами в особый раздел в качестве «Приложения» и всецело учтены при анализе икон Праздников.
187
Щенникова Л. А. К вопросу об атрибуции праздников из иконостаса Благовещенского собора в Московском Кремле // Советское искусствознание. М., 1987. Вып. 21. С. 89–92; Она же. Из истории изучения Московской школы иконописи XIV – начала XV века // Советское искусствознание. М., 1988. Вып. 24. С. 58–96; Она же. Станковая живопись // Качалова И. Я., Маясова Н. А., Щенникова Л. А. Благовещенский собор Московского Кремля. М., 1990. С. 45; Она же. Искусство преподобного Андрея Рублева и иконописцев великокняжеской Москвы. М., 2006.
188
Обзор мнений исследователей представлен в вышеупомянутых работах Л. А. Щенниковой. Полную библиографию по вопросам изучения творческого наследия Андрея Рублева содержит словарная статья: Рублев Андрей [автор статьи Дудочкин Б. Н.] // Словарь русских иконописцев XI–XVII веков / Ред. – сост. И. А. Кочетков. М., 2003. С. 539–558.
189
Наиболее объективно эта позиция высказана в монографии: Осташенко Е. Я. Андрей Рублев: Палеологовские традиции в московской живописи конца XIV – первой трети XV века. М., 2005.
190
Попов Г. В. Андрей Рублев. М., 2002. С. 12.
191
Лазарев В. Н. Андрей Рублев. М., 1961. С. 32–33; Смирнова Э. С. Московская икона XIV–XVII веков. Л., 1988. С. 277; Осташенко Е. Я. Указ. соч. С. 131.
192
Клосс Б. М. Троицкий монастырь при преемниках Сергия // Клосс Б. М. Избранные труды. М., 1998. Т. I. С. 87.
193
Яковлева А. И. Приемы письма древнерусской живописи (домонгольский период). Дис. … канд. искусствоведения. М., 1987. Т. 1 (основной текст). С. 50; Т. 2 (приложения I, II, библиография). С. 16–39; Она же. Приемы письма древнерусской живописи (домонгольский период): Автореф. дис. … канд. М., 1987. С. 8.
194
Иконы особенно пострадали от варварской «реставрации» иконописцев палешан в 30-е гг. XIX в., предпринятой с целью их «обновить», а фактически – заново переписать, которая проводилась в ходе ремонтных работ в Кремлевских соборах после десятилетий их запустения в результате Московского пожара 1812 г.
195
Ильин М.А. Искусство Московской Руси эпохи Феофана Грека и Андрея Рублева. М., 1976. С. 65–66, 73; Бетин Л. В. Иконостас Благовещенского собора и московская иконопись начала XV в. // Реставрация и исследования памятников культуры. М., 1982. Вып. 2. С. 31–44.