Страница 35 из 92
— Про опыты разные не берут.— Она пожала плечами,— Я уж их по-всякому уговаривала, а они смеются: мы, мол, и без книжек знаем, на чем свекла родится, а на чем яблоки... Вот если бы вы, как агроном, поговорили с ними, а?
Она коснулась рукою его руки и с таким нескрываемым обожанием посмотрела на него, что Константин тут же согласился.
— Давайте попробуем как-нибудь... Я только думал Начать такие беседы с полеводческой бригадой и с огородной, но можно, конечно, и с доярок... Они ведь мало что знают о кормовых единицах, о рационах, так что польза все равно будет. Зоотехника позовем — пусть и она выложит, что знает!
— Еще бы! Вот здорово! — восхищенно всплеснула руками Васена, будто это нужно было прежде всего ей самой.—Я давно собиралась вас попросить об этом, но как-то не смела...
— Это вы-то не смели? — Константин рассмеялся.— А по-моему, вы любого уломаете!.. Помните, как уговорили меня пойти на свадьбу?.. Мне до сих пор не по себе...— Константин вздохнул, помолчал.— Может быть, не послушайся я вас, все у них сложилось бы по-другому...
— Чепуха! — резко заявила Васена.— При чем тут вы? Разве можно связывать свою жизнь с человеком, которого но любишь? Не уважаешь даже?
— Но мне казалось, что Ксения Корнеевна...
— И я так считала,— горячо и порывисто перебила Басона.— Я думала, что у них есть что-то общее... Но ее не поймешь. Она вот мне родная сестра, а что она за чело-век, я до конца не знаю... Она добрая, про честность я и не говорю — тут к ней не подступись, а принципиальная такая, каких редко встретишь, во вред себе, но принципиальная.— Лицо Васены уже было иным, чем минуту назад, оно дышало тревогой.— Прямо обида берет, когда около какой-нибудь пустой женщины хороший человек страдает. А тут такая душа, а к ней погань липнет... Э-э, словами тут не поможешь! Но мне ее ужасно жалко...
— И мне тоже...
Константин сам не знал, как вырвались у него эти слова, поймал недоуменный и как бы вопрошающий взгляд Васены, но договорнть не успел — в красный уголок «?тали входить доярки и рассаживаться вокруг стола и на длинной лавке около стены.
Они входили тихо и степенно, без обычной суеты, шуточек, смеха, как это бывало, когда они собирались преж-де, молча разместились, положив усталые, словно размякшие после дойки, руки на колени, на красную скатерть стола.
Снова начиная волноваться, Константин пытливо вглядывался в обветренные лица женщин, такие разные, непохожие, но сейчас скованные одним выражением не то настороженности, не то угрозы.
«Да что с ними такое?» — всполошился он.
Поискав глазами Авдотью, он дружески кивнул ей, по она тоже сидела насупленная и строгая, даже не ответила на его улыбку.
Одна Васена ничего не замечала, радостно оглядывала всех, кому-то подмигивала, посмеивалась. Она сняла свою пушистую шапочку, бросила ее на стол, встряхнула белыми волосами.
— Значит, так,— призывая к тишине, проговорила она и развернула газету.— Я буду вам каждый день читать, что найдем интересное в газетах. Если чего не поймем, не разберемся своим умом, позовем на помощь нашего парторга, ясно? А теперь скажите, какие вас новости больше интересуют — что в мире делается или у нас в стране? С чего начнем?
— Начинай с середки, не ошибешься! — насмешливо крикнул кто-то.
— С какой середки?
— Фенька, скажи, где там про Аникея пропечатано! Вскочила молодая круглолицая доярка, та самая, что позже всех прибежала на дойку, сдернула с головы платок, и рыжие волосы ее, попав в золотистую, пыльную полосу света, падавшую из оконца, огнисто вспыхнули.
— Читай, как наш Аникей в области похвалялся! — с вызовом проговорила она.— Какие он сулит нам золотые горы и кисельные берега!.. В самой середке, говорят, напечатано!..
— Тоже агитаторша — читает книгу, а видит фигу! — Кто-то хрипло рассмеялся.
— Я сейчас... сейчас,— торопливо шептала Васена, вся малиновая от растерянности и стыда.
Молодая доярка, слояшв руки на груди, ждала, когда Васена найдет то, что встревожило всех.
— Вот! Вот! — Васена развернула газету.— Называется «Дадим родине больше мяса и молока!».
Константин весь подался вперед, стал за спиной Васены, и, пока она в напряженно-стылой тишине читала эту статью, он быстро пробежал ее глазами, буквально глотая строки...
В газете сообщалось, что председатель черемшанского колхоза выступил на очередном областном совещании и произнес, как было сказано, «взволнованную» речь. Он рассказал не только об успехах руководимого им колхоза, но и торжественно обещал, что колхоз берется выполнить три с половиной годовых плана по мясу и два плана по мо-
локу. Он говорил о каких-то скрытых резервах и возможностях, таящихся в хозяйстве. Предлагал всем последовать примеру одной передовой области, где колхозники отказались от своих личных коров, продали их колхозу и том самым не только освободились от ненужного и непроизводительного труда, но и сумели произвести больше продукции на сто гектаров земельных угодий.
— «Скажу вам откровенно, по-мужицки, что корова является обузой для настоящего колхозника, который болеет за свой колхоз,— уже поборов недавнюю растерянность, звонко читала Васена.— Она связывает его по рукам и ногам и мешает ему отдавать все свои силы коллектив-пому хозяйству. С кормами всегда нехватка, с выпасами плохо, с помещением тоже нелегко. А колхоз может взять все эти заботы на себя -они прокормит закупленных коров, и получит от них больше молока, и снабдит этим молоком по дешевой цене самих колхозников. Я уверен, что наши колхозники поймут все выгоды такого дела и с облегчением и даже радостью расстанутся со своими буренками. Разрешите заверить областной комитет партии, а также наш районный комитет, что мы с честью выполним взятые на себя обязательства! Мы призываем последовать нашему патриотическому примеру другие колхозы области, потому что у нас у всех одна задача — создать в нашей стране изобилие хлеба, мяса, молока и приблизить тем самым светлый день коммунизма!»
Доярки минуту-другую молчали, словно пораженные общей немотой, потом заговорили вразнобой, все сразу, не слушая друг друга:
— Вот, паразит, что удумал!
— Бабы! Да что ж это деется на белом свете?
— Да меня хоть режь, я свою не отдам!
— Ну жизнь, черти бы ее с квасом съели! Как на коромысле: то вверх тебя швырнет, то вниз!
Константин все еще не верил тому, что услышал,— выхватил из рук Васены газету, стал снова лихорадочно перечитывать статью.
— Как же это так получается, товарищ парторг? — раздался голос молодой доярки, полный вызова и еле сдерживаемой злобы.— За нас подумали и за нас решили?
— Я...— Константин поднял голову и натолкнулся на острые, неприязненные взгляды доярок.— Я так же, как и вы, узнал об этом впервые...
— Вы нам глаза не замазывайте! — крикнула, выбегая вперед, высокая жилистая женщина и подняла костистый кулак.— Вы все заодно с Аникеем! Под одну дудку пляшете!
Ее дружно и напористо поддержали:
— Им лишь бы перед начальством хорошими быть, а слова они подыщут! На все гвозди забьют, так что и не оторвешь!
— Сызнова сели на брехню и брехней погоняют! Жилистая доярка подступала ближе, Константин видел ее налитые яростью глаза.
— Да что ему до нашей беды, бабы? — кричала она, открывая темный, наполовину беззубый рот.— У него что, дети есть-пить просят? Они с Аникеем давно оглохли на оба уха и нашу беду не слышат!..
— Да замолчите вы! — закричала Васена и подлетела к пожилой доярке.— Вы с ума сошли! Он же вам правду говорит, нра-а-авду! А вы, как овечки дурные, сами не знаете, что делаете!..
— Заткнись, вертихвостка! Много ты понимаешь! У тебя еще материно молоко на губах не обсохло!
— Нынче все обучены говорить — заслушаешься вас, да слово подешевело, за бесценок идет!
Доярки, повскакав с мест и окружив Константина плотной, гневно дышащей толпой, гомонили рассерженно и запальчиво.