Девять дней до конца света

- Не вижу... Не вижу, - наконец промолвила она глухим, могильным голосом, от которого членов секты пробил нервный озноб.

- Сестра, попробуйте еще раз, - обратился к провидице магистр, - времени у нас с вами достаточно.

Сектантка вновь подняла серебряный бокал и, сделав несколько больших глотков, его полностью осушила. Выпив бокал, она безвольно опустила руки и бокал, упав, звеня, покатился по каменному полу с нарисованной пентаграммой. С подбородка ведуньи на черную ткань балахона стекали струйки алого, кровавого напитка. В подземелье воцарилась тревожная тишина. Так продолжалось несколько минут. Вдруг сестра Оксана встрепенулась и оглядела незрячими, фосфоресцирующими глазами присутствующих сектантов.

- Я вижу... - медленно произнесла она хриплым голосом, - вижу...

- Что вы видите сестра? - обратился к ней магистр, нервно перебирая четки с черными черепушками.

- Я вижу, я все вижу... Всё... Черные птицы летят... - торжественно изрекла провидица, подняв вверх ладони с растопыренными, крючковатыми пальцами, - черные кошки бегут... Черные рыбы плывут...

- А что вы еще видите, сестра? - нахмурясь, спросил магистр, в голосе которого слышались нотки разочарования, - вы видите жертву?

- Вижу... - помедлив, прохрипела сектантка.

- Кто она? Кто эта жертва? - нетерпеливо спросил брат Эдуард.

- Это ребенок... - ответила сестра Оксана, высматривая что-то мертвыми глазами над головами притихших членов ордена.

- Ребенок? - удивленно спросил магистр, - какой еще ребенок?

- Это девочка... - медленно проговорила провидица, - девочка, которая родилась в Москве, ровно в полночь с 31 декабря на 1 января двухтысячного года.

Сказав эти слова, сектантка закрыла глаза и безвольным кулем, с глухим стуком, повалилась на пол.

- Как же я сам не догадался... - простонал магистр, обхватив голову руками, - ну, конечно! Две тысячи лет от рождения Христа! Начало Новой Эры! А этот ребенок - первый человек Новой Эры! Вот она - сакральная жертва, которая перевернет и разрушит этот прогнивший мир!

Безмолвная паства внимательно прислушивалась к словам своего наставника, а к лежащей на полу ведунье подошла и опустилась возле нее на колени, ее поводырь - сестра Эсфирь. Она вынула из складок балахона пузырек с какой-то жидкостью и поднесла его к лицу лежащей на полу женщине.

- Братья и сестры! - торжественно произнес магистр ордена "Ангелы тьмы", - наконец-то свершилось! Свершилось то, что было предсказано и предречено задолго до этого знаменательного дня!

В это время сектантка, лежащая на полу, пошевелилась и при помощи своего поводыря села, держась одной рукой за голову.

- Стойте! - прохрипела она, - стойте, я вижу опасность!

- Какую еще такую опасность? - недоуменно спросил ее магистр, - о чем вы, сестра Оксана?

- Я вижу опасность... И эта опасность исходит от ее отца... Он где-то рядом... Очень близко... Я его чувствую... Он может помешать вам в вашем деле...

- Вот оно что... - задумался брат Аскольд. Пока он размышлял, вся его паства молча наблюдала за происходящим в подземелье. Наконец что-то решив, брат Аскольд обратился к помощнику:

- Брат Герман, немедленно идите и выясните, что это за девочка и кто ее отец, а мы вас подождем, чтобы окончательно решить, что и как мы будем делать. Идите.

Неофит, поклонившись, молча ушел во тьму, а магистр обратился к пастве:

- Итак, мои братья и сестры! Как я уже ранее сказал, начался отсчет новой эры. Сегодня же мы принесем в жертву этого невинного ребенка, о котором нам поведала сестра Оксана и рухнет храм старой, прогнившей, ложной веры! А пока, нам всем следует причаститься кровью агнца, принесенного нами сегодня в жертву.

Произнеся эту речь, магистр откупорил бутылку водки, стоявшую на столе, и вылил ее серебряный бокал. Затем долил в него жертвенной крови, и насыпал белого порошка из прозрачного пакетика. Перемешав зелье серебряной ложечкой, он, глядя поверх голов сектантов, громко и торжественно произнес:

- Тебе, о, Князь Тьмы, мы навеки посвящаем наши жизни и наши смерти!

Сделав глоток из жертвенного бокала, магистр передал его стоявшему рядом брату Эдуарду.

- По одному глотку, - тихо сказал магистр. Брат Эдуард взял бокал и, отхлебнув зелья, передал его стоявшему рядом адепту. Бокал с жертвенной кровью уже пошел по второму кругу, как из темноты появился брат Герман, державший в руке несколько листков бумаги формата А11. Подойдя к магистру, он молча, склонив голову, протянул их своему шефу.

- Благодарю тебя, брат Герман, - сказал магистр и углубился в чтение принесенных бумаг.

Какое-то время магистр, надев очки, внимательно изучал полученные материалы, при этом бормоча про себя:

- Мария Кузнецова, четырнадцать лет. Проживает с матерью и отчимом в Лефортово. Улица Строителей. На учете нигде не состоит. Отец - Кузнецов Олег Сергеевич. Тысяча шестьдесят седьмого года рождения. Срочную службу проходил в Афганистане. Имеет ранения. Проживает в Гольяново. Улица Профсоюзная. В разводе. С бывшей женой и ребенком отношения не поддерживает. Выплачивает бывшей жене алименты по исполнительному листу. Постоянной работы не имеет. Страдает хроническим алкоголизмом. Состоит на учете в психоневрологическом диспансере. Серьезных правонарушений не имеет. Так-так.

Брат Аскольд снял очки и, задумчиво потерев переносицу, произнес:

- Мария, значит... Нет, это не просто Мария, это знАковое имя... Все возвращается на круги своя... От Марии все началось и на Марии все закончится. Ну, что же, определенная логика в этом есть. А вот связи с ее отцом я не вижу. Чем он может нам помешать? Не понимаю. Но если сестра Оксана считает, что он опасен, мы примем необходимые меры.

- Брат Эдуард, - обратился магистр к стоявшему рядом сектанту, - я поручаю вам устранить мешающую нам помеху. Способ устранения - на ваше усмотрение. Вот вам бумаги с фото и данными объекта. Можете идти. Я жду отзвона об исполнении.

С этими словами магистр протянул листы бумаги члену ордена, который взяв их и поклонившись, молча вышел.

- Брат Герман, а вам с братом Эдгаром поручается похитить и доставить сюда девИцу Марию. Как это сделать вы должны решить сами. Сегодня же мы принесем священную жертву. Вот вам ее данные. Если нет вопросов, вы можете идти.

Вопросов у сектантов не было и, молча поклонившись, они направились к двери. Но не успели они выйти, как сестра Оксана, сидящая на полу, склонив голову, вновь, что-то бормоча, зашевелилась.

- Вы что-то еще хотите сказать, сестра Оксана? - обратился к ней магистр.

- Ее нельзя убивать, - прохрипела ведунья, - ни один волос не должен упасть с ее головы. Ее нельзя мучить, бить, распинать, иначе она станет вторым Иисусом, только женского рода.

- Что? - не понял брат Аскольд, - а как же мы принесем жертву?

- Она должна умереть сама, в страшных мучениях, - тяжело дыша, ответила провидица, - не кормить, не поить и на девятый день она умрет. Вот тогда все, что было предсказано, свершится.

Сказав эти слова, сектантка, в изнеможении опустила голову.

- Девять дней до конца света... - прошептал магистр с дьявольской улыбкой, - да будет так во имя нашего Повелителя.

- Вы все поняли? - обратился магистр к собравшимся уходить сектантам, - действовать надо очень аккуратно.

Те кивнули в ответ и, поклонившись, вышли.

3.

Я вышел из подъезда и, поежившись от холодного октябрьского ветра, застегнул куртку на молнию. Ночной магазин был недалеко от дома и вскоре я уже заходил в его дверь. Я был единственным покупателем в этой поздний час, и заработал улыбку от заспанного работника прилавка. Я знал ее, эту продавщицу, ее звали Тамарой. Она жила в соседнем доме и воспитывала двух пацанов от сожителя, отбывающего срок по "хулиганке". Иногда мы с ней разговаривали "за жизнь", когда я по ночам заходил за выпивкой, и когда у меня было желание вестИ такие разговоры. Тамара, кажется, была не против того, чтобы мы познакомились поближе, но я не поддавался на ее неуклюжие попытки соблазнения, потому что хорошо знал ее "безбашенного" мужичка, у которого к тому же заканчивался очередной срок. Да и не нравилась она мне, честно говоря, эта глупая, крашенная в цвет божоле, бабенка. Я хотел сначала взять две по ноль пять, но потом, решил, что это для меня будет многовато, завтра может быть, все-таки придется идти к врачу. Вообще-то на ночную торговлю спиртным существовал категорический запрет, но на меня, ввиду упомянутой выше причины, он не распространялся. Я взял одну ноль пять "Пять озер" и, получив на сдачу еще одну Тамарину многообещающую улыбку, пошел домой. Когда я вышел из лифта и подошел к двери своей квартиры, то увидел Витюшку, своего закадычного приятеля и однокашника, живущего в соседнем подъезде. Он сидел на корточках возле двери моей квартиры и, положив голову на колени, был, судя по всему, твердо настроен дождаться моего возвращения.