Страница 34 из 42
Джорджи сделал несколько снимков мобильным телефоном. На них мертвый Ластбадер выглядел вполне убедительно. Колотая рана в области сердца, перерезанная шея…
Вспомнив все это, Крайтон передернул плечами… Отвратительная смерть. Уж лучше погибнуть от пули. Или сдохнуть во сне, в собственной постели.
Крайтон вздохнул и достал из ящика стола бутылку любимого скоча. Выпивка помогла ему расслабиться. Полковник откинулся на спинку кресла, сунул в рот сигару и устало прикрыл заслезившиеся от дыма глаза.
19
Егор и Эрнан сидели в «курилке» и смолили крепкие сигареты.
— Никак не могу избавиться от этой дурной привычки, — пожаловался Эрнан. — Умом понимаю, что надо. И «дыхалка» страдает, и вообще. А вот бросить не могу. Силы воли, что ли, не хватает? Как думаешь?
— Да нет, сила воли тут ни при чем. Просто это у нас в крови. Мы ведь солдаты. А как солдату без сигарет? Иногда это единственный способ расслабиться или тщательно все обдумать. Иначе — стресс, паника, сумбур в башке.
— Это верно, — согласился Эрнан. — Помню, однажды мне пришлось десять часов стоять в карауле по колено в воде под тропическим ливнем. Закуривал каждые двадцать минут, но успевал затянуться только пару раз, потом сигарета гасла. Если бы не эти перекуры, я бы тогда с ума сошел.
Они немного покурили молча. Потом Эрнан вдруг вздохнул — глубоко, тяжко — и сказал:
— Знаешь, у меня дед заболел. Говорят, какая-то суставная болезнь. Есть опасение, что эта чертова «болячка» вгонит его в гроб.
— Он лечится? — поинтересовался Егор.
— Да, но… — Эрнан снова вздохнул. — Нужна операция.
— Дорогостоящая?
— А разве бывают другие? — с горькой усмешкой поинтересовался Эрнан.
— Н-да, — выдохнул вместе с дымом Егор. — Приятного мало.
— Не то слово. Понимаешь, дед мне заменил отца и мать. Я ведь сирота. Мои родители погибли, когда мне было всего восемь лет. Дед — единственный мой родственник. До сих пор он никогда и ни на что не жаловался. А вот теперь…
— Понимаю, — тихо сказал Егор. — Я ведь тоже сирота.
— Правда?
— Да. Воспитывался в детдоме. Слушай, Эрнан, я не богач и не могу предложить много, но если речь идет о нескольких тысячах евро, я могу…
Эрнан качнул головой:
— Нет-нет, деньги у меня есть. — Он покосился на Егора и добавил: — Но спасибо, что предложил.
— Не за что. — Егор положил ладонь Эрнану на плечо. — Ты, главное, держись. Наши старики — они крепкие парни. Гораздо крепче нас.
— Да, я знаю, — улыбнулся Эрнан. — Честно говоря, я только на это и надеюсь.
Эрнан помолчал, затем взглянул на Егора и сказал:
— Слушай, Джорджи…
— М-м? — вопросительно вскинул брови Егор.
— Тут такое дело. Не хотел тебе говорить, но… — Эрнан замолчал и отвел взгляд.
— Да что случилось-то? — спросил Егор шутливо. — У тебя такой вид, будто ты нашел двадцатку, которую я потерял час назад, и не хочешь мне ее возвращать.
Эрнан улыбнулся, но улыбка у него вышла натянутой и неестественной.
— Видишь ли… — с трудом заговорил он. — Я солдат. И, как говорят, неплохой солдат. Я хорошо умею воевать. Если я вижу перед собой противника — я нажимаю на спусковой крючок. Этому меня учили, и это я умею делать лучше всего.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Егор. — Мы тут все неплохие солдаты. Поэтому Крайтон нас и нанял.
— Да. Верно. — Эрнан снова сделал попытку улыбнуться. — Но из честного солдата никогда не получится «посольская лиса» или… или хороший стукач.
— Полностью с тобой согласен, — кивнул Егор. — Но не понимаю, для чего ты мне все это говоришь?
— Сейчас поймешь, — сухо проговорил Эрнан и нахмурился. — Джорджи, я не знаю, чем ты там провинился перед Крайтоном, но… В общем, он поручил мне за тобой следить.
— Тебе? — удивленно переспросил Егор.
Эрнан кивнул:
— Да. Мне и Пенчо. Я, конечно, вмешиваюсь не в свое дело, но… Ты бы поосторожнее с Франческой.
— А что, это так заметно?
— Конечно. Ты ведь знаешь, что шашни с персоналом запрещены. Если Крайтон пронюхает, он с тебя три шкуры сдерет.
— Между нами ничего нет. Просто я пару раз проводил ее домой.
— Джорджи, повторяю: это не мое дело. Но правила есть правила. Крайтон тебе не доверяет. Но, как мне показалось, у него ничего на тебя нет. В противном случае он бы давно избавился от тебя.
— Логично, — кивнул Егор. — Но я ума не приложу, чем я мог возбудить его подозрения?
— Этого я не знаю. В любом случае теперь ты предупрежден. Если захочешь сделать какую-нибудь глупость, вспомни о моих словах.
— Хорошо, брат. Спасибо.
Эрнан швырнул окурок в железную урну и поднялся со стула.
20
Егор и Франческа сидели в кофейне и тихо беседовали. Егор пил сок. Франческа держала в ладонях огромную чашку с горячим кофе-«американа». Несмотря на то что Франческа родилась и всю свою жизнь прожила в Италии, она не любила ни «эспрессо», ни «капуччино». Она считала, что быстро сваренный кофе не успевает растворить кофеин, а потому нисколько не бодрит. А пенку на кофе просто презирала.
Егор посмотрел, как она пьет, улыбнулся и сказал:
— Франческа, возможно, мне скоро придется уехать из Италии.
— Вас переводят в другое место?
— Скорей всего, да. Но, если хотите, я могу уговорить начальство и остаться здесь. Достаточно одного вашего слова.
Она отвела взгляд и посмотрела в окно. Егор выждал немного, но, поскольку Франческа молчала, тихо спросил:
— Мне уезжать?
Она не повернулась, не взглянула на него, лишь пожала плечами и сказала:
— Не вижу смысла конфликтовать с начальством. Если вам говорят «уезжайте», вы должны уехать.
— Вы этого хотите?
— Не понимаю, при чем тут я. У вас есть свой начальник…
— Что ж… Значит, так тому и быть.
На этот раз она посмотрела на него. Посмотрела долгим, изучающим, недоверчивым взглядом.
— Джорджи, — сказала она сухим, почти деловым голосом. — Давайте начистоту. — Вы испытываете ко мне симпатию. Не исключаю даже, что вы увлечены мной. Но это лишь потому, что я для вас — начальник. К тому же я — ученый.
— При чем здесь это? — удивленно спросил Егор.
— А вы не понимаете? Мое наложение — это что-то вроде ореола над моей головой.
Егор тряхнул головой:
— Не понимаю, о чем вы. Какой ореол? Мне нравитесь вы, а не ваш белый халат. К тому же вы не мой начальник. Я работаю в охранном агентстве «Эриния». А ваша лаборатория — какими бы важными делами вы в ней ни занимались — всего лишь один из «объектов», которые мы охраняем.
Франческа снопа отвела взгляд и едва заметно усмехнулась.
— И все же мы не должны больше встречаться, — сказала она. — У нас в лаборатории служебные романы не поощряются.
— Поощряются, не поощряются — какая разница? Когда человек влюбляется, он не спрашивает ни у кого разрешения. Слыхали такую поговорку: сердцу не прикажешь? Так вот это про меня.
Франческа взглянула на него серьезным, напряженным взглядом.
— И все же нам придется прекратить наши встречи. Если доктор Нери узнает…
— Да к черту вашего Нери! — тихо воскликнул Егор. Он протянул руку и накрыл ладонью ее длинные смуглые пальцы. — Забудьте хотя бы на десять минут, что вы — ученый. Забудьте про лабораторию и про доктора Нери. Здесь, в кафе, вы просто женщина. А я — просто мужчина.
Франческа осторожно высвободила руку.
— Мне пора, — тихо проговорила она. — Уже поздно, а мне завтра рано вставать. Да и вам тоже.
— Я вас провожу, — сказал Егор.
Франческа покачала головой:
— Нет.
— Но я…
— Если вы меня хоть немного уважаете, вы не станете меня преследовать. Простите, если сделала вам больно.
Она встала из-за стола, сняла со спинки стула сумочку и набросила ее на плечо. Егор смотрел на нее хмуро и обиженно.
— Не обижайтесь, — мягко сказала Франческа. — Вы ни в чем не виноваты. Просто… у каждого свои «тараканы». Всего доброго!