Вернуться до катастрофы

- Как ты?

- На тарелке была надпись "Чайка Геленджик", - вместо ответа сказала Кира, заглянула в глаза Дане, - из такой точно тарелки я ела позавчера на завтраке.

- Да? - Дана удивленно смотрела на Киру. - Что это значит?

- А там, - Кира указала на зазор, в который только что смотрела, - там развалины Геленджика. Сутки назад я там плавала на матрасе.

- Я не понимаю.

- Я тоже. Может, я умерла? И это мой рай или ад?

- Нет, мы живы. А Геленджик разрушен более пяти сотен лет назад.

- Я там была позавчера! - Кира почти кричала, из глаз покатились слезы. - Там все было прекрасно! Люди гуляли, купались. И все без крыльев. - Обе молчали. Кира снова приникла к окну, оглядывая берег. -- А это, -- Кира повела рукой вокруг, -- развалины маяка на Толстом мысу. И не вчерашние, им уже много лет.

Кира облизнула сухие, обветренные губы, села на ступени лестницы. Когда она заговорила снова, ее голос дрожал, она сама это заметила и тут же взяла себя в руки.

- Я не знаю ... рай, ад, бред... Не знаю. Надо собраться в кулак. Надо успокоиться, нельзя размазывать сопли.

Раздался звонкий заливистый лай. Девушки спланировали вниз. Прислушались около провала. Кошка пыталась вырваться из рук Даны, даже оцарапала ее. Через несколько минут лай стал отдаляться. Кира оглянулась - Таир проснулся и, приподнявшись на локте, тоже внимательно слушал. Наконец донеслось покашливание и добродушное ворчание Шевина:

- Что ты раскричался, будто бы впервой, а? Небось, всех перебудил.

На пороге появился Шевин. Он щурился, войдя со света в полумрак развалин

- Встали все? Я как раз завтрак готовил, а тут облет.

- Какой облет? - спросил Таир, поднимаясь.

- Да давно уже облетают. Градоначальник организовал полицию. Как в прошлом.

- Из-за Аглаи?

- Думаю, да. Тут у нас люди пропадают, я говорил тебе ночью. Вот и сестра твоя. Чудом каким-то вернулась. Как исчезла, так и все. Не найти!

- Как ищут, так и находят.

- Возможно, возможно. Да вообще, последние лет десять странно стало. Вот, как ты в монастырь улетел. И страшно. Временами. Пойдемте есть. Больше никого не будет до полудня. Потом снова облет. И еще около десяти вечера.

Шевин вышел, за ним потянулись остальные. Кухня, где они вчера ужинали, чисто убрана, пахло свежезаваренным чаем, какими-то травами. На столе дымился настоящий самовар, вокруг расставлены белоснежные чашки. На блюде горкой - пахнущие сдобой булочки.

- Ну, ты, Шевин, мастер гостей принимать! - восхитился Таир.

- Умываться во дворе, - смущенно пряча глаза, сказал хозяин.

Кира почувствовала такую легкость, когда вышла из помещения, что тут же расправила крылья и взлетела. Но следом коршуном метнулся Таир, заставил опуститься на землю.

- Ты не понимаешь, да? - злобным шепотом спросил он. - Они хотели убить мою сестру. Неизвестно, что они сделали бы с тобой, если бы увидели. А ты тут полеты устраиваешь. Вот они мы, смотрите, восхищайтесь!

Кира взглянула на зловещий Лиловый остров. Скрытый легкой туманной дымкой, он казался миражом. Таинственный и, Кира знала, страшный. Она пристыженно опустила глаза, подошла к Дане.

- Ты, правда, осторожней, - сказала Дана.

После завтрака девушки снова скрылись в развалинах башни. Таир решил прогуляться по городу, присмотреться. Шевин принес гостьям виноградный и гранатовый соки, сушеный инжир и курагу, яблоки и виноград. Расставил все на табуретке вместо стола и ушел. В полумраке развалин девушки остались одни. Кира попробовала гранатовый сок, ей не понравилось, хотя цвет - глубоко бордовый, привлекал. Мутно-розовый виноградный оказался куда вкуснее и слаще. Дана пыталась расспросить Киру, но та оказалась очень немногословной собеседницей. Отвечала односложно и скучно. Только когда Дана спросила о семье, немного ожила и кратко поведала о родителях и собаке. Но Киру тоже кое-что интересовало. Она нерешительно спросила:

- А Таир? Вы ведь почти не общаетесь? - Кира удобней устроилась на мате.

- Да, мы мало знакомы. Таир улетел в монастырь, десять лет назад, мне было пять, ему восемь, - Дана поставила чашку с соком на табурет, поднялась.

- А зачем в монастырь?

- Только там в нашем мире можно получить образование. Но всех желающих он принять не может.

- А ты? Туда девочек не берут?

- Берут. Меня обучали родители. Хотели отправить в шестнадцать. Как раз на следующий год. Надеялись, Таир вернется.

- Не вернулся? - Кира подошла к провалу в стене, прислушалась.

- Не дождались, - Дана нахмурилась и закусила губу. - Заболели, - Дана снова замолчала, часто моргая, - сначала мама, потом отец, - голос ее задрожал. - А Таиру дали задание восстановить электростанцию. Или хотя бы разобрать. Нужны запчасти. Электростанции вокруг приходят в негодность. Родители умерли. - Дана гладила спящую у нее на руках кошку, сказала сквозь слезы: - Коша. Я назову ее Коша.

- Как у вас все сложно, - сказала Кира, поднялась и направилась к лестнице.

Она опиралась о стену и ощущала рукой прохладу шершавой каменной кладки, провела пальцами по стене. Выглянув в оконце, чуть не задохнулась от восторга: над морем, как стрижи перед дождем, носились дети. Они с лету ныряли в спокойные воды бухты, выныривали и, поднимая снопы сверкающих брызг, взлетали. Изредка между детьми мелькали чайки. Кира внимательно присмотрелась к купающимся. Она не увидела ни одной лодки, катамарана или надувного матраса. Взрослых тоже не заметила. И уличных кафе с тентами для тени, маленькими столиками вокруг бухты не видно. Только на Тонком мысу что-то похожее на кафе, но с маяка не разглядеть.

Она уже собиралась спуститься вниз, как услышала писк. Кира приникла к щели и увидела не оперившегося пятнистого птенца. Он широко открывал клюв и требовательно пищал. Кира испугалась, что птенец свалится вниз или здесь его поймает Коша. Она протянула руку, пытаясь подхватить малыша, и в этот же момент рядом с ладонью оказались кожистые, с перепонками лапы. Толстым твердым клювом чайка-мать ударила в ладонь. Было так больно, что Кира невольно вскрикнула, быстро убрав руку. По ладони стекала струйка крови.

Дана кинулась к ней, но Кира уже планировала вниз, держа руку чуть перед собой.

- Перевязать бы, - просто сказала она.

Дана сбросила на пол Кошу и побежала искать Шевина. Кошка потянулась, выгнув спину, и помчалась к лестнице. Кира оглянулась - птенец все же упал, и, смешно переступая голенастыми лапами на досках перекрытия, широко открывая клюв, орал. Забыв о руке, Кира взмыла вверх. Она успела вовремя. Подхватила птенца как раз перед мордой Коши. Вдруг солнце спряталось. Свет закрыла чайка. Она расправила крылья и закричала, наклоняя голову вперед и вниз. Кира хотела поставить птенца обратно, на стену, но чайка кинулась на нее. Ударила в лоб толстенным клювом. В этот момент в окошко влетела еще пара чаек. Они вились над головой Киры, стараясь клюнуть в открытый лоб. Прикрывая лицо одной рукой, Кира второй рукой инстинктивно прижала к себе птенца, боясь, что тот свалится.

Отмахиваясь от птиц, Кира подошла к оконцу, подтянулась, взявшись за край стены, наполовину вылезла наружу, повиснув за стеной, и поставила птенца на крышу. Возвращаясь назад, получила еще несколько ударов клювом и, после очередного, потеряла сознание и свалилась вниз.

В этот момент в башню вбежал Шевин. Он успел взлететь и подхватить Киру на руки. Нападение продолжалось не более трех минут, но рука, лоб и колени девушки были сильно поклеваны чайками. Птицы носились над головами, пытаясь достать Киру. Коша прыгала, как истинная охотница, раскинув лапы в надежде поймать разъяренную чайку.

Шевин подхватил Киру на руки, велел Дане:

- Быстро, в мазанку. Кошку забери, а то заклюют.

В кухне Шевин положил Киру на пол. Она пришла в сознание, как только Дана начала обрабатывать раны на лбу.

- Что это с ними? Они напали на меня стаей!

- Ты украла у них птенца, - сказал Шевин.