Страница 13 из 43
- Хорошо, только - ломка начнется.
- Сколько уже его поят? - Аглая внимательно смотрела на Рамона.
- Почти месяц.
- Как начнется ломка, посоветуешь в горы поехать. На Ледянку. Там озеро есть; говорят, целебное, - Аглая хищно усмехнулась, - пока надо остановиться. Я чувствую. Передавай ему обычное витаминное питье.
- Может, расскажешь о своих неприятностях.
- Ты же знаешь.
- Не из первых уст. Молва, она и приврет, недорого возьмет.
- Расскажу, - Аглая снова наполнила бокалы, взяла почти прозрачный ломтик ветчины, накрыла его козьим сыром, долго разглядывала, положила на язык и зажмурилась от удовольствия. - Люблю поесть, - сообщила она, - а поесть красиво и вкусно особенно.
Рамон улыбнулся. О слабости Аглаи к еде знали все. Он ждал рассказа.
Они засиделись допоздна. Аглая сама не знала, нужен ли ей был совет, но излив свои беды, немного успокоилась. В Рамоне она уверена. Этот не подведет. Столько вместе дел сделано. Рамон спросил:
- Может, тебе укрыться на острове?
- Это будет слишком прозрачно. Никуда не уеду. И мне необходимо найти всех сразу. Убрать всех!
Слепой глаз Аглаи, отражая лунный свет, блестел, второй, зрячий, прятался в складках нависшего века. Седые пряди растрепались, кривая злобная улыбка не оставляла сомнения - уберет всех. "Если достанет", - подумал Рамон. У него по коже пробежал мороз. Они все делали вместе. И неизвестно, куда выведет кривая.
***
Аглая наблюдала, как кошка играет с уже полудохлой мышью. Теперь это стало самым любимым занятием верховной шаманки. Кошка вызывала в ней такой прилив сил, какого она давно не испытывала. Раньше по утрам у Аглаи было прескверное настроение. Она долго сидела перед зеркалом и созерцала уродливый шрам, находила новые признаки старения на лице и теле, когда она поднималась, ощущала себя старухой. Теперь ей некогда наблюдать себя в зеркало. Надо кормить Арго. Так она назвала кошку. Иногда ей приходила мысль, что на острове должен быть еще кот, откуда-то ведь взялись котята у кошки. Взрослый кот. Но проверить все некогда.
Кошка спала в постели Аглаи. Кормежку зверя она больше не доверяла служанке. Каждое утро Зара приносила клетку с мышами и тут же уходила. Аглая доставала мышей по одной, бросала на пол и наблюдала, как еще немного неуклюже, но быстро котенок ловил мышь. Он сжирал ее в один момент, Аглая бросала следующую, потом следующую, пока ее питомец не насыщался. Тогда Арго начинал играть с жертвой. Он ее слегка придушивал, отпускал, прятался за ножкой кресла и, не отрываясь, следил за жертвой, подкрадываясь и снова прячась. Когда ожившая мышь кидалась к спасительной норке, бросался следом, ловил, покусывал, подбрасывал вверх. Этот последний танец продолжался иногда больше часа. Пока мышь не переставала двигаться. Тогда Арго приносил ее хозяйке и жалобно попискивал. Аглая смеялась:
- Ты думаешь, я могу оживить? - Спрашивала она. - Нет, дорогой, я только убиваю.
После этого котенок спокойно съедал жертву и благодарно терся о ноги хозяйки. Аглая уже подумывала, не начать ли давать зверьков крупнее, например, зайцев. Но мысль, что одного зайца кошке будет достаточно, и сама Аглая не насладится азартным зрелищем охоты, заставляла ее отказаться от этой идеи.
День начался, надо было работать. Сначала она прочтет проповедь верной пастве в своей домашней молельне. Молельщиков собиралось иногда больше сотни. Потом ее проповедь понесут в домовые молельни ее служки, потом их слуги понесут эту же проповедь дальше, в деревни. Аглая никогда не забывала об отдаленных уголках Потерянного мира. Вместе со словами молитв и проповедями туда передавались сборы трав для здоровья и силы, хлеб. С некоторых пор Аглая владела тремя хлебопекарнями, чьи владельцы странным образом исчезли вместе с семьями, завещав свое имущество именно ей, Аглае.
Вспомнив об этом, Аглая плотоядно ухмыльнулась. Шрам, обезобразивший ее лицо сорок лет назад, превратил некогда задорную улыбку в злобную кривую ухмылку. Аглае было двенадцать, когда она свалилась в пропасть с обрыва. Хотела подсмотреть, чем занимается пара влюбленных, сбежавших в горы. Это было любимое занятие - подсмотреть, подслушать и распустить сплетни. Так хотела, что кралась за ними по самому краю, поскользнулась. Шевин совсем мальчонкой был, увидел, как она свалилась и позвал на помощь.
Достал Аглаю старый чабан. Он привязал веревку к столетнему дереву, спустился по ней и вынес на плечах девочку. Аглая помнила, как весь город переживал за нее. Но глаз спасти так и не удалось. Очень быстро радужку затянула белая пелена бельма, лицо перекосило, и Аглая стала прятаться от людей. Потом она ушла в монастырь. Там-то и встретился ей отец Таира. Тому было уже за двадцать. Аглая решилась открыть свои чувства. Но парень спокойно отказал:
- Прости, меня ждет невеста. Я ее люблю.
Аглая не поверила, решила, что врет, только бы не обидеть уродину. Жалеет! Вот этого не смогла простить людям Аглая - их жалости. Жалости, которая лишала ее надежды. Прожив в монастыре около трех лет, научившись читать и писать, она сбежала. Сначала блуждала в горах. Вышла даже к запретной границе. В пещерах встретила Вито. С ним вернулась в город. Они организовали собственную церковь. Слетали на остров, который некогда отец подарил Аглае. Там едва не погибли в когтях дикой кошки.
Аглая попыталась стряхнуть с себя воспоминания. Взяла записную книжицу, что каждый новый год ей подносила паства. Книжица была инкрустирована золотом и серебром. В уголке серебрилась луна, а в центре готовилась к прыжку золотая кошка. Это был ее ежедневник. Память с возрастом стала слабеть, а создательница собственной религии не должна забывать ничего! Пролистав книжицу, поморщилась: самое неприятное из дел назначено ближе к обеду. Ей предстояло отправиться на маяк. Надо осадить Шевина. Забылся совсем! Напал на ее посланника. А еще самой осмотреться. Не видно ли следов чужестранки и сестры Таира. Дана очень волновала Аглаю. Нельзя было допустить, чтобы она осталась в живых. Но допустили! Да эта жена Таира! Подумать только, справилась с четырьмя взрослыми мужчинами! В Аглае снова поднялась волна жгучего гнева, с которым все труднее становилось справляться. Она хлопнула в ладоши, и тут же, беззвучно, маленькой серой мышкой, появилась служанка.
- Вина! - коротко приказала Аглая.
Глава десятая
Проповедь
Из молельни доносился гул голосов. Здание, приспособленное под домашнюю церковь, досталось Аглае, как и многое другое, по наследству. Она это называла - вечный дар. Хорошо, что здесь была общая стенка с ее домом. Дверь прорубили между комнатами на первом и втором этажах. На первом - из кухни, на втором из большой залы, которую Аглая считала совершенно не функциональной. Многое пришлось перестроить. Убрали почти все перекрытия между первым и вторым этажами присоединенном доме, оставив небольшую часть и оформив ее полукругом. Получился высокий подиум. Внизу выстроили стену, создав дополнительный склад с выходом из кухни. Стены окрасили белой краской и разрисовали маками и орнаментом из виноградных листьев, окна обоих этажей соединили вместе. Получились длинные вертикальные стеклянные полосы, которые тоже разрисовали, изобразив виноградные кусты с тянущимися вверх лозами, огромными листьями и непомерно большими кистями темного винограда.
Аглая стояла перед дверью в молельню и прислушивалась. Нет, раньше тоже иногда народ шумел до ее прихода, но не так - тише, спокойней. Она представила взволнованную толпу. Все, конечно, уже знали и о смерти кошки, и о странной бескрылой девушке, и о побеге с острова сестры Таира. Кто-то, значит, тоже увидел и запомнил чужестранку. Она не думала, что это Рамон или Дина, они болтать не станут. Не в их интересах. Нико тоже не мог: Дана сестра друга, и Нико постарается скрыть все от Таира, да и от остальных тоже. Значит, отвары действуют не на всех. Это открытие взволновало Аглаю даже больше, чем смерть кошки. Кто-то из черни. Из тех, кто не должен помнить.