Гонка с преследованием

Варя прикусила язык. Да так, что вкус крови почувствовала. Позволить себе потерять дом она не могла. Его следовало срочно продать, пока не набежали сумасшедшие проценты за кредит.

Достойных покупателей так и не нашлось. Все предлагали смешные суммы и, поморочив Варе голову, исчезали. В результате современный, красивый дом в черте города пришлось отдать за полцены. Вырученных денег хватило на погашение долга, но не процентов. Варя бросилась продавать машину. Когда она явилась к Лозовому с последними десятью тысячами долларов, он взял их и невозмутимо заявил, что оставшиеся шесть тысяч нужны ему срочно. Прямо сейчас.

«Подождешь немного, Юрий Эдуардович», – резко ответила Варя. А пять минут спустя позвонила рыдающая мать и сообщила, что Коленьку похитили. Прямо с детской площадки. Среди бела дня. Схватили, посадили в машину и увезли в неизвестном направлении.

«Чего ты хочешь?» – спросила Варя у Лозового.

«Этого, – ткнув в нее пальцем, ответил он. – Для начала».

Так она стала наложницей, рабыней. Николку вернули. Варя с сыном стали жить у родителей, потому что зарплаты на аренду собственной квартиры не хватало. Иногда денег подкидывал Лозовой. Понемногу. Чтобы не разбаловалась. А те шесть тысяч баксов успели превратиться в шестьдесят, что подтверждалось соответствующей распиской должницы.

– Работай, коза, – пропыхтел Лозовой. – Не стой как неживая!

Не открывая глаз, Варя пару раз дернулась для порядка. Она попыталась думать о Мошкове, но хватило ее лишь на несколько секунд. Потом мысли перескочили на алмазы и предстоящее задание, которое Варю не возбуждало, вот уж нет.

Жаль, что Мошков оказался таким хорошим парнем. Но выбрала его не Варя. Это сделали подручные Лозового, прошерстив местные фирмы грузоперевозок. Ей оставалось только войти Мошкову в доверие, что она и сделала. Он нравился Варе, но это не шло ни в какое сравнение с чувствами, которые она испытывала к сыну…

А Лозовой все не унимался. Наверное, пытался что-то доказать – себе и Варе.

– Не хочешь по-хорошему? – спросил он, тяжело дыша. – Ладно, будет тебе по-плохому.

Дикая, обжигающая боль вспыхнула между ребер. Словно ее ужалила самая ядовитая, самая большая в мире оса. Варя рванулась, пытаясь высвободиться, но Лозовой не отпустил, удерживая ее здоровенной волосатой рукой. В его другой руке была дымящаяся сигара. Запахло паленой кожей.

Тлеющий огонек коснулся бедра Вари. Она завопила, неистово сопротивляясь, и это привело Лозового в настоящий экстаз. Он тоже закричал, да так громко, что на столе рассыпался треснувший стакан, хотя никто к нему не прикасался.

– Все, – пропыхтел Лозовой, отталкивая Варю. – Свободна. Вали к своему шоферюге. И помни: сорвется, шкуру спущу. Не с тебя – сама знаешь, с кого.

Варя знала. Собрав одежду в охапку, она покорно направилась в ванную комнату.

Лозовой с наслаждением затянулся и бросил окурок в огонь.

В дверь вежливо, но настойчиво постучали.

– Кто? – отрывисто спросил Лозовой.

На душе стало тревожно. Охране было известно, что он не любит, когда вторгаются в его владения, поэтому без особой необходимости Лозового никто не беспокоил. Значит, что-то случилось. Не сибиряки ли нагрянули?

– Это я, Юрий Эдуардович, – откликнулся голос из-за двери.

Принадлежал он Порохову, возглавлявшему службу безопасности. По спине Лозового пробежал озноб.

– У нас проблемы? – отрывисто спросил он, распахивая дверь.

Порохов отрицательно качнул большой курчавой головой с оплывшими чертами.

– Просто мне доложили, что у вас шумно, – ответил он. – Вот я и решил проверить.

– А-а, это… – Расслабившись, Лозовой махнул рукой. – Оттянулся малость. – Он покосился в сторону ванной комнаты. – Шпионку нашу дрессировал. А то, знаешь, гонору у нее многовато.

– Не перегнули бы палку, Юрий Эдуардович.

– Что? Что ты сказал, Петр Алексеевич?

Лозовой шутовским жестом приставил ладонь к уху, как бы не доверяя своему слуху.

– С такими дамочками поаккуратнее надо, – сказал Порохов, не моргнув глазом.

– Почему это?

– Мстительные они. Могут свинью подложить.

– Варвара и пикнуть не посмеет, – пренебрежительно ответил Лозовой. – Она у меня вот где. – Он стиснул кулак. – Если взбрыкнет, я ее выкормыша велю удушить или утопить. Сучка понимает это, так что не рыпнется.

Глаза Порохова оставались сонными и невыразительными, хотя душу переполнял гнев. Он знал, кому будет поручено убить малыша. Ему, Порохову. Чужими ли руками, собственными ли, но сделать это придется. Потому что отказ будет означать, что он вышел из-под контроля, а какому боссу это понравится? Уж не Лозовому, это точно. Портить с ним отношения было не с руки. В этом случае одному из них надлежит умереть. Порохов же не хотел ни умирать сам, ни лишать жизни хозяина, платившего щедро и не скупившегося на содержание службы безопасности. Но и брать на душу грех за умерщвлённое дитя ему не хотелось. Одним словом, куда ни кинь, всюду клин. Будь воля Порохова, он отпустил бы Варю Добрынину на все четыре стороны, чтобы не доводить ситуацию до крайности. Нельзя давить на человека бесконечно. Взорвется или сломается. И то и другое опасно.

– Решать вам, Юрий Эдуардович, – бесстрастно произнес он. – Но лучше не доводить женщину до крайности. Сорвется.

– В каком смысле? – спросил Лозовой, прищурившись.

– Во всех смыслах.

– Ты у нас, значит, в качестве Варькиного адвоката выступаешь?

– Я о ваших интересах забочусь.

– А тебя никто заботиться не нанимал! – вызверился Лозовой, и вена на его шее запульсировала. – Ты здесь, чтобы служить. Ты мой служебный пес, Петр Алексеевич, а псы не рассуждают, они команды выполняют. Будешь умничать – ищи себе другое место. – Понизив голос, Лозовой уточнил: – На кладбище.

Ни один мускул не дрогнул на лице Порохова.

– Разрешите идти? – спросил он.

Секунд десять хозяин смотрел в его темные глаза, но ничего в них не увидел – ни мысли, ни чувства.

– Иди, – сказал он.

Порохов повернулся и вышел.

Глава 4

Третий лишний

Ласковое солнышко заставляло блаженно щуриться и представлять себя котом, разлегшимся на разогретом асфальте. Надвинув козырек на глаза, Мошков сидел на черном скате, пахнущем пыльной резиной, и жевал булку с ряженкой. Его напарник, Михаил Перченков, пил безалкогольное пиво и хрустел чипсами, крошки от которых усеяли его щетинистый подбородок.

Это был крепкий малый с внушительными кулаками и жестким взглядом парня из подворотни. Он носил тельняшки, берцы и любил рассказывать истории о своем десантном прошлом, иллюстрируя их энергичными взмахами рук, ног, прыжками из стороны в сторону и воинственными стойками. Правда, когда однажды на напарников «наехала» провинциальная шпана, Перченков был не столь резок и подвижен, но одному противнику все же очень удачно расквасил нос, а когда его самого сшибли ударом на землю, умело сгруппировался, защищаясь от ног, и продержался так, пока Мошков не подоспел на подмогу.

Сегодня напарникам предстояло осмотреть тягач, подготовленный механиками. Сидя на территории автобазы, помнившей еще советские времена, они лениво обсуждали достоинства и недостатки грузовиков. Перченков отдавал предпочтение МАНам с их 1400-литровыми баками и удобными салонами.

– Фигня, – обронил Мошков, облизывая губы. – МАНы неустойчивы на склонах и буграх. Я свой два раза ронял. Больше не один грузовик не клал, только МАН.

– Зато поворачивает без заносов, – заступился за марку Перченков. – Хоть при восьмидесяти, хоть на девяносто.

– Радиус маловат. На ограниченном пространстве не развернешься. Сравни со «сканией».

– Хорошо руля слушается и разгон замечательный, но мощности маловато.

Они могли бы продолжать спор еще долго, но в этот момент из-за угла вывернул их собственный белый тягач.

– Тебе кто разрешал нашу «снегурку» трогать? – накинулся Перченков на механика, выпрыгнувшего из кабины. – В другой раз руки повыдергиваю, понял?