Страница 6 из 9
ЕВГЕНИЙ:
Не слишком много, доктор Фауст,
Ты за свободу заплатил?
Сержанту золото досталось,
Но он ведь столько не просил.
Ему и меньше бы хватило:
До этого в деревне жил,
А там гроши одни платили,
Хоть рвись ты из последних жил.
ФАУСТ:
Кольцо совсем не золотое,
Устроено оно вот так:
Возьмёшь его, в карман положишь,
Глянь, а в кармане-то пятак.
ЕВГЕНИЙ:
Второй сержант нас догоняет,
Ему готовься взятку дать,
Границы алчность здесь не знает,
Как сына брошенного мать.
ФАУСТ:
Кутузка мало изменилась
За те прошедшие века,
Которые тебе приснились,
А мне пригрезились слегка.
ФАУСТА и ЕВГЕНИЯ догоняет 2-й СЕРЖАНТ.
2-й СЕРЖАНТ:
Садитесь быстренько в машину,
Вас я в больницу отвезу,
Определят там психиатры:
Как вы затеяли бузу.
ЕВГЕНИЙ:
Сержант, что там у вас случилось?
Кольцо напарник потерял,
Потом от горя удавился,
Поэтому возник скандал?
2-й СЕРЖАНТ:
Смеётся тот, кто был последним
У психиатра на приём,
Гипнотизёров там не любят,
Особенно, когда вдвоём.
ФАУСТ:
Смеётся тот, кто хочет плакать,
Тот побеждает, кто внизу,
Сменяет белая полоска,
Как день, ночную полосу.
Милиционер заталкивает ФАУСТА и его спутника в милицейский "воронок". Арестованных высаживают возле психиатрической больницы. Милиционер и арестованные входят в двери больницы. Их встречают санитары и врач-ПСИХИАТР. Милиционер что-то шепотом говорит врачу на ухо.
Часть X. В ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЕ.
ПСИХИАТР:
Гипнотизёры? Интересно.
Не беспокойтесь, мой сержант,
В смирительной рубашке тесной
У нас на койке полежат,
Им анаболики предпишем
И успокоим резвый ум,
У нас приходит быстро в чувство
Любой взбесившийся шалун.
ФАУСТ:
Вы - врач, я вижу: мы - коллеги,
Поймём друг друга с пары слов,
Надеюсь, вы алхимик, доктор,
А не какой-то богослов?
Я не люблю когорту эту,
С недавних пор они нудят,
Что нет земной ничтожней жизни,
Они, наверно, так хотят.
ПСИХИАТР:
Вы - доктор Фауст? Вас узнал я,
Как только к нам сержант зашёл,
Он вас назвал гипнотизёром,
Шутник сержант большой ужо,
Хочу я ваш рассказ послушать:
Зачем Вы прибыли сюда,
Где были на морях, на суше,
Какая же у вас беда?
ФАУСТ:
Вот, разрешите познакомить:
Евгений, мой внезапный друг,
Он ищет истину на небе,
Среди людей всё недосуг.
ЕВГЕНИЙ:
Как говорится, мы попали,
Как кур во щи, чего не знали,
Так то, что попадём сюда,
Где можно сгинуть навсегда.
ПСИХИАТР:
Преувеличивать не надо,
Мы каждому, конечно, рады,
Но, если вылечим, отпустим,
И мы нуждаемся в "капусте",
За деньги лечим - надо жить,
И хлебным местом дорожить.
А для начала, господа,
Посмотрим на меня, сюда,
Потом мы молоточком стукнем,
Достанем нос, закрыв глаза,
Да, вы здоровы, я б сказал,
Но профилактика поможет,
На вашем лбу разгладить кожу
И мысли вредные изгнать,
И, кто вы есть на самом деле,
В анамнез личный записать.
ФАУСТ:
Не буду спорить с вами, доктор,
Чем мы больны, то вам видней,
Ведь перед вашим чутким взглядом
Прошло невидимо людей,
Одна лишь мысль меня тревожит,
Не знаю даже, как сказать:
Болеет часто врач хороший,
Об этом может он не знать,
Болезнь душевная коварна:
То ты - дурак, то вдруг - умён,
Дебил и гений ходят парой,
Никто не знает: кто же он.
ПСИХИАТР:
Сейчас вы - гений, несомненно,
Не буду больше вас пытать,
Прошу лишь вас, мой друг, смиренно
Мне письменно всё написать,
Вас отведут в палату к людям,
Чей выдающийся талант,
(Вы без сомнения поверьте),
Увидеть каждый был бы рад.
ПСИХИАТР уходит. Санитары переодевают ФАУСТА и его спутника в больничные полосатые пижамы и ведут в палату к больным.
В палате возле окна стоит в задумчивости ПОЭТ. На кровати, уставившись в потолок, лежит ФИЛОСОФ. По комнате прохаживается ПРЕЗИДЕНТ. За столом сидит АКАДЕМИК и что-то выцарапывает обломком вилки на столешнице. В центре палаты на перевёрнутой табуретке сидит ОЛИГАРХ и пересчитывает бумажные салфетки, доставая их из пачки.
Часть XI. В ПАЛАТЕ.
ЕВГЕНИЙ:
Попали с вами, мы попали,
Ну, как мальчишки на TV,
Те звёздами эстрады стали,
Какие светят нам огни?
ФАУСТ:
Страдать не нужно понапрасну,
Не тот звезда, кто песнь поёт,
А тот, кто песни сочиняет
И вечно в памяти живёт.
Певцы приходят и уходят,
А песни повторяют круг,
И долго крутится пластинка...
Вы пессимист, мой милый друг!
ПОЭТ резко повернулся к вошедшим в палату новичкам.
ПОЭТ:
Вы правы, автор - он бессмертен,
Его бессмертная душа
Над вечностью парит на крыльях,
Как Ангел чудо хороша!
ЕВГЕНИЙ:
Сегодня все творить стремятся,
Как только выучат язык,
Читателей осталось мало,
Писатель массовый возник.
ПОЭТ:
Вы правы, критик мой румяный,
Писателей подразвилось,
И пишут в большинстве коряво,
Грызут обглоданную кость,
Любовную расстроив лиру,
Бумагой застелив постель,
Рисуют задницей картину,
И льётся патокой елей,
И стонут ржавые пружины,
И рвут засаленный матрас,
И повторяется картина
За разом раз, за разом раз.
ФАУСТ:
Читают меньше, больше пишут?
Ведь это очень хорошо,
Себя, по крайней мере, слышат,
Раз интерес читать ушёл.
ПОЭТ:
Меня послушать не хотите?
За этот стих сюда попал,
Но, как вертите, не вертите,
Смотрел в магический кристалл.
ПОЭТ встаёт в позу Пушкина, читающего стихи перед Державиным, и начинает декламировать своё произведение.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ МИНЕТ
Как много нас, писак и графоманов!
И я не чужд скрипучего пера...
Как много нас, которых жажда славы
На суд литературный позвала!
Пришли. Расселись. Во главе стола
Сидит ареопаг литературы:
Тот описал французов шуры-муры,
Тот описал учёного кота.
Всех перечислить, право, невозможно,
Эй, новенький, здесь осторожно!
Затронешь одного слегка,
Другие враз намнут бока.
Вот юноша принёс на суд
Своё великое творенье,
Из многих строк стихотворенье,
Всё про любовную нужду,
Иного от него не ждут.
Скривился русский эфиоп,
Нахмурил толоконный лоб,
Ему уже давно претит: