Страница 19 из 43
Мысленно поздравив Андрея, я продолжил чтение, в свою очередь, узнав нюанс с отсутствием Розы Брютель на премьере спектакля, что в какой-то мере делало ее убийство труднообъяснимым.
"Практически все коллеги Розы Брютель по клинике утверждают, что она еще с утра чувствовала себя неважно, а потому не пришла на премьеру, - продолжила тему газета "Утро". - Одна лишь санитарка Люси Прилье не очень уверенно сказала, что вроде бы видела Розу сразу после премьеры, когда все вывалили в холл - она как будто кого-то искала. "Вы сообщили это полиции?" - поинтересовались мы, на что санитарка кивнула: "Да. Хотя, если честно, я видела девушку, похожую на Розу только со спины, она почти тут же исчезла... И все-таки, мне кажется, это была она". Мы поинтересовались мнением по этому вопросу комиссара Анжело, на что он без особого энтузиазма отметил, что кроме Люси Прилье больше никто не видел в тот вечер Розу, а потому всерьез воспринимать ее показания не имеет смысла".
В итоге почти все журналисты вернулись к первоначальной версии: автор убийств - некий маньяк, неудавшийся режиссер, предложивший Парижу свою кровавую "постановку", причем, скорей всего, он работает в реабилитационном центре, потому ему и пришлось избавиться от Розы Брютель, которая каким-то образом узнала о его виновности в преступлении.
"На первый взгляд может показаться, что убийство медсестры никак не связано с убийством волхвов, - размышлял один из журналистов. - Она не присутствовала на премьере, стало быть, вряд ли могла оказаться свидетельницей тройного убийства. Но если убийца был ей знаком, она могла узнать о его виновности по каким-либо случайно прозвучавшим словам, фразам... Как бы там ни было, но согласно официальной версии все четыре убийства "кровно" связаны: патологоанатом полицейского управления Серж Пуассе убежден, что они совершены одним орудием - узким и острым ножом, одной рукой - сильной и хирургически точной. "Совершенно очевидно, что все четыре убийства совершены одним человеком, одним и тем же орудием", - заявил он".
Я с невольным облегчением перевел дух, убедившись, что на сегодняшний день ни один из журналистов еще не в курсе авантюр малыша Нико по части шантажа - все лишь повторяли то, что парень был, несомненно, талантлив и, стало быть, убийца мог убить его из своеобразного чувства мести за собственную бездарность.
"Представьте себе некого парня, мечтающего о лаврах великого режиссера или, к примеру, актера, но при том абсолютно не имеющего таланта, - размышлял автор газеты "Вечерний Париж". - Возможно, он принимал участие в каких-либо постановках или пытался снимать любительские фильмы - не то, ни другое не имело и минимального успеха. И тут открывается любительский театр при реабилитационном центре, и вчерашние неблагополучные граждане предлагают зрителям чудесную постановку - собственную версию истории трех волхвов. Успешная премьера, бурные аплодисменты зала - все это запросто могло привести нашего неудачника в состояние ярости. Вот он и пригласил несносного малыша Нико и его "коллег"-волхвов на фотосессию в сквер - фотосессию смерти..."
Статья так и называлась - "Фотосессия смерти", а ее автор озвучил самую популярную версию прессы, дав запал для бурных импровизаций всей пишущей братии. После пары-тройки рассказов о жутчайшем монстре, рассаживавшем трупы волхвов на скамье под звездами сквера, краткий отчет комиссара Анжело, опубликованный в одной из газет, смотрелся блекло и скучно.
"В настоящий момент мы тщательно проверяем всех причастных к этому делу, рассматриваем все версии. В первую очередь нас интересует круг общения первых трех жертв - Николаса Пертю, Мишеля Дювво и Пьера Солисю. В связи с этим призываем оказывать нам всяческое содействие: если вам известно что-то, связанное с убийствами и его жертвами, просим немедленно сообщить данную информацию в полицию. Заранее благодарю за активное сотрудничество".
Практически все газеты побывали после убийства медсестры в клинике реабилитационного центра, побеседовав с ее коллегами и составив в итоге портрет погибшей: добрейшая, милейшая и совершенно одинокая умница двадцати трех лет от роду. Все труженики клиники только потрясенно разводили руками - никому в голову не приходило, из-за чего могли убить такую девушку и почему подкинули тело к зданию офиса фирмы-благотворителя.
"Признаться, статьи про первое, тройное, убийство меня только раздражали - казалось глупо всерьез подозревать в убийстве некого таинственного монстра-маньяка, - говорил все тот же психотерапевт клиники Винсент Молю. - Но после убийства нашей Розы я готов согласиться с журналистами! Роза Брютель была чудесной девушкой, очень доброй и славной, коллеги подшучивали над ней, говорили: "Роза, ты - настоящая роза!". Все так и было, она была чудесным цветком! Убить такую мог только самый настоящий монстр, просто позавидовав ее красоте, свету ее души..."
Я заказал себе вторую порцию кофе, неспешно отложив в сторону прочитанные газеты. Как бы там ни было, то, что полиции и прессе до сих пор ничего не известно о том, что малыш Нико пытался шантажировать Франсуа Шюни, говорит о том, что по какой-то причине об этом молчит хитрюга Селин. Интересно, она знает, где конкретно малыш Нико хранил компрометирующие снимки? Потому как на настоящий момент имеется еще один любопытный факт: полиция, осмотрев комнату Нико, не обнаружила ничего подобного, иначе давно бы вцепилась мертвой хваткой в нашего Франсуа Шюни и в ту же самую Селин Бошоле. Стало быть, имеет смысл встретиться с девицей и душевно побеседовать с ней на эту тему.
Я улыбнулся, допил свой добавочный кофе и отправился "на разведку" в реабилитационный центр.
Глава 13. Тайное становится явным
На ловца и зверь бежит - эта пословица припомнилась мне, как только я вошел в тихий и практически пустой холл реабилитационного центра, где с самых первых шагов меня ожидала сенсационная новость.
Я сразу же наткнулся на мощную спину парня в форме охранника: он склонился над подоконником одного из окон и резко распрямился на гулкий звук моих шагов. При этом из-за неловкого движения его руки с подоконника на пол упали, веером рассыпавшись передо мной, цветные фотоснимки. Мне только и требовалось, что наклониться, под шумное сопение охранника поднять несколько из них, в то же мгновенье ощутив, как земля плавно уходит из-под ног. У меня в руках были фотографии, о которых еще сегодня утром говорил мне Франсуа Шюни - самая натуральная порнография с ним и Селин в главных ролях.
- Какой-то кошмар! - воскликнул, дабы замять неловкость, здоровяк-охранник, немедленно покрываясь стыдливым румянцем. - Вы согласны со мной? И кто бы мог подкинуть это сюда?
Он немного нервно огляделся, словно надеясь обнаружить кого-то кроме нас в тихом холле.
- Еще час назад ничего подобного на подоконнике не было; потом Жизель, вахтерша, договорилась со мной, что уйдет на полтора часа, чтобы встретиться с сестрой. Наверное, в эти последние полчаса кто-то успел подкинуть это - я был один в холле, вышел на несколько минут в туалет. И вот, вернулся - смотрю, что-то лежит на подоконнике. Подошел, а тут такое...
Разволновавшись, парень нервным жестом подергал свой собственный галстук, попытавшись ослабить узел, словно тот вдруг начал его душить. Почти тут же он поспешил протянуть мне руку для пожатия, заодно представившись: "Меня зовут Марко. Я тут работаю охранником..."
Пожав влажную ладонь, я наклонился и собрал в компании резво присоединившегося ко мне Марко оставшиеся снимки - всего их оказалось ровно тринадцать штук. На обратной стороне каждого, как и говорил Франсуа Шюни, немного детским подчерком с загогулинами было старательно выведено: "Из архива Николаса Пертю"; следом шел его размашистый автограф.