Ирина

– Прости, пожалуйста, я совсем не хотел тебя обидеть, я люблю тебя.

– Как же, любишь, а собираешься подложить под друга, – сбросила я с плеч его руки…

– Вы с Димой – идеальная пара, ты всегда ему нравилась, а Вера ограниченная и злобная, она его погубит. Она терпеть не может его друзей, а меня особенно.

– И ты решил, что мы прекрасно будем жить втроем, – я говорила уже спокойно.

Он рассердился.

– Ты ведь признаешь, что у нас всё заканчивается, а Дима – мой друг, и, если вы будете вместе, я никогда ничего себе не позволю.

Его возмущение вызвало у меня улыбку.

– Ой ли? А как Дима будет ко мне относиться, вытащив из-под тебя? Давай закончим этот бред.

Я оделась, и мы первый раз попрощались без поцелуев.

* * *

Весь вечер я была не в себе, но, заметив, что муж с тревогой посматривает на меня, почему-то не чувствовала перед ним никакой вины. Почему?

Ответы напрашивались настолько неутешительные, что не хотелось в них вдумываться…

На следующий день мои метания только усилились. Сознавая, что отношения с Виталиком закончились, я даже не расстроилась, а, подумав о Диме, разозлилась на себя: «Что, так и будешь прыгать из койки в койку?!».

И приказала себе забыть об этом.

И что же дальше… если не хочется после работы идти домой, потому что там ждет любящий муж, от общения с которым иногда просто тошнит?..

А может, Виталик прав, и с Димой у нас действительно получится…

Устав от вопросов с неясными ответами, я дозвонилась до Виталика и попросила встретить меня с работы.

Он ждал, улыбчивый, ни в чем не сомневающийся, рядом стояло такси.

– Едем ко мне?

Я отрицательно покачала головой.

– Посидим где-нибудь.

Мы сидели в полупустом баре, и он, заказав что-то, выжидающе смотрел на меня. С трудом подбирая слова, я спросила:

– И как ты всё это представляешь, если я соглашусь?

Виталик с готовностью стал излагать свой план.

– Я скажу Диме, что ты, ничего не объясняя, стала избегать меня, но вчера неожиданно назначила встречу, и всё прояснилось… Оказывается, тебе всегда нравился Дима, и, завязывая наш романчик, ты рассчитывала на встречи с ним. Убедившись, что ничего не получается, рассталась со мной, но, еще на что-то надеясь, откровенно попросила меня устроить ваше свидание.

Я слушала, поражаясь, как он легко всё разводит. Профессионал…

* * *

Наступившие выходные дни показались мне сущим адом: общаться ни с кем не хотелось, но приехали родственники из района – пришлось оба дня быть на виду, со всеми вместе. Я крепилась как могла – и все-таки сорвалась, накричав на мужа. Оказавшаяся рядом Екатерина Семеновна смерила меня долгим недобрым взглядом. От этого стало еще горше и безысходней…

* * *

В понедельник, так ничего и не решив, я позвонила Виталику. Он сказал, что Дима согласен встретиться и знакомая мне квартира в нашем распоряжении. Представив эту встречу в той же комнате, на той же постели, я поняла – это невозможно, и отказалась, коротко объяснив причину.

– Не решай так категорично, созвонимся завтра, – попросил он.

Напряжение последних дней перешло в полную апатию, и я решила, что звонить никому не буду, встречаться ни с кем не буду, а вместо оставшихся двух процедур по «растяжке позвоночника» схожу в кино…

Не дождавшись звонка, Виталик поджидал меня после работы и, провожая до остановки, с воодушевлением рассказывал, как обрадовался Дима и как жаждет он свидания.

– Завтра, в тринадцать часов, он встретит тебя – в гостинице «Центральная» заказан номер «люкс».

Сил ни на эмоции, ни на слова у меня не было, и я уехала, не попрощавшись…

Дома царила напряженная тишина. Екатерина Семеновна просто не замечала меня, свекор, стараясь разрядить обстановку, зашел к нам в комнату, но, не сказав ни слова, безнадежно махнул рукой и вышел. Слава смотрел на меня как на больную, а начиная разговор, не мог скрыть раздражения.

Это раздражение закончилось скандалом, и я ушла к родителям. Мама отнеслась к моему приходу настороженно, а когда поняла, что я собираюсь остаться, стала кричать, обвиняя в нежелании наладить семейную жизнь. Не слушая ее, я закрылась в своей комнате. Через некоторое время постучал отец и позвал ужинать. Я отказалась…

Он очень любил маму и нас с сестрой, но дома был незаметен – всем заправляла мама.

Почему-то вспомнилось, как в детстве я всё лето жила у бабушки в деревне, как ласково она разговаривала со мной, называя Ирунькой. Душили слезы, потому что бабушки нет и никто меня так не назовет. Долго копившиеся обиды прорвались рыданиями. Наревевшись, я уткнулась в мокрую подушку и забылась в тревожном сне.

* * *

Рано утром, лежа в постели, я обдумывала свою непутевую жизнь, пытаясь понять что-то важное… И пришла к выводу, что настоящее ждало меня не здесь и связано оно лишь с одним человеком.

Вот только помнит ли он меня?..

Не завтракая, чтобы не отвлекаться на разговоры с мамой, я вышла из дома, доехала до Главпочтамта и заказала на вечер переговоры с Ленинградом. Перекусив тут же, в буфете, не спеша направилась на работу, размышляя о предстоящей встрече с Димой. Не хотелось обижать его явным пренебрежением, но и близости, конечно же, быть не могло.

В условленное время он ждал, прохаживаясь возле машины, и, ни слова не говоря, придерживая дверцу, помог мне сесть. В      вестибюле гостиницы дежурная, широко улыбаясь, подала ему ключ, и мы поднялись на второй этаж.

– Тебя здесь хорошо знают, – заметила я.

– Это Виталик постарался, его везде хорошо знают.

Не сразу справившись с замком, Дима распахнул дверь, и мы вошли в двухкомнатный номер, обставленный бежево-золотистой мебелью. В гостиной, между диваном и креслами, на столике красовались фрукты, сладости и шампанское. В другой комнате широкая кровать манила накрахмаленным белоснежным бельем.

Всё это нисколько не повлияло на принятое мной решение, но, усаживаясь в кресло, я не знала, чем закончится наше свидание.

В том, как неестественно прямо он сидел, стараясь не смотреть на меня, ощущалось напряжение…

– Дима, то, что я скажу, тебе, вероятно, не понравится, но очень прошу выслушать и понять, – я говорила, чувствуя себя свободной в словах и поступках, и он смотрел с беспокойным ожиданием. – Так получилось, что я вышла замуж просто так, встречалась с Виталиком просто так, и не хочу чтобы это «просто так» продолжалось… Наверное, ты рассчитывал на другое, но я хочу просто поговорить, мне совершенно некому поплакаться.

К концу моего монолога Дима уже свободно сидел, закинув ногу на ногу, и скептически меня разглядывал.

Я замолчала, осознав, что говорить и плакаться – не о чем… Жаловаться – не на кого… Винить непонятно кого и непонятно в чем – глупо… И сменила тему.

– Дима, а как получилось, что ты встречаешься с Верой, и вроде бы серьезно?

Он растерялся, не ожидая такого вопроса, но ненадолго…

– По мнению Виталика, женщину в постели лучше тебя трудно найти, и я шел сюда для этого.

Я готова была встать и уйти, проклиная болтливых мужиков. Но мягкий тон его голоса и потерянность во взгляде остановили меня.

– В интимной жизни, – продолжал он, – у меня словно какая-то околдованность – постоянные неудачи… С твоей помощью я надеялся преодолеть их, – Дима виновато улыбнулся, – но, как обычно, мне не везет, и вместо сеанса секс-терапии у нас – час откровений. А знаешь, так даже лучше, уроки секса мне вряд ли помогут, а вот если ты расскажешь, как из девочки-недотроги ты превратилась в женщину, от которой в восторге даже многоопытный Виталик… – он замолчал, не зная как продолжить свою мысль, щадя мое самолюбие.

Возникшее во мне возмущение и желание резко ответить сменилось вдумчивой отрешенностью. Я чувствовала, что за его бесцеремонностью прячется боль и обида за себя, за меня и стремление понять какие-то стороны жизни, обычно замалчиваемые. Мне захотелось помочь ему.