Ирина

ИРИНА

Аннотация

Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,

Синь очей утративший во мгле,

И тебя любил я только кстати,

Заодно с другими на земле.

С. А. Есенин

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ПОРОЧНОСТЬ ГРЕЗ… РЕАЛЬНОСТЬ БЫТИЯ.

Глава 1. Ирина

Пригородные строения проплывали за окном всё реже. Казалось, не поезд, набирая скорость, покидает их, а сами они медленно и неотвратимо уходят в прошлое, и с ними уходят проблемы и сложности, сменяясь неясной надеждой…

Вдруг, словно магнитом, меня притянуло к окну: по проселочной дороге с цветастой косынкой в руке шла девушка, и на миг почудилось – это я: то же платье и платочек тот же. Она помахала вслед поезду, исчезая за поворотом – так же, как исчезла та наивная девчонка во мне.

Сколько же вместилось в эти немногие годы? Горького и сладкого… И не сказать, что горького было больше. Отчего же тогда бегу? – задумалась я, мысленно возвращаясь в то лето…

* * *

Наш институтский стройотряд уже не первый год участвовал в строительстве большого сельхозкомплекса, и девчонки, прельщая возможностью хорошего заработка, все-таки уговорили меня поехать с ними. Раньше, напуганная рассказами о свободе отношений с ребятами, я отказывалась, о чем после слегка жалела…

«Никакой постели до замужества быть не должно», – твердо знала я, и была счастлива, что живу дома, а не в общежитии, где иногда происходило такое, что становилось страшновато, хотя сплетни об этих любовных злоключениях слушать могла бесконечно. Избегая безобидных, на первый взгляд, студенческих «веселух», я то и дело слышала в свой адрес: «… а мне мама – целоваться не велит».

Озабоченная будущим двух взрослеющих дочерей, мама о поцелуях ничего не говорила, однако постоянно приводила в пример соседей. Там пьяный Генаха почти каждый выходной гонял по двору свою Таньку – по словам мамы, за то, что вышла за него уже не девушкой.

Может быть, и так – мы слышали об этом в их громких скандалах, только, думаю, дело еще и в другом: несколько раз я видела Татьяну, крадучись выходившую через садовую калитку дяди Коли. А однажды мы с сестрой случайно наткнулись на этих грешивших любовников в частом подлеске, возле пруда. Красная от стыда, сестра тянула меня в сторону, а я стояла и смотрела, не в силах двинуться с места.

В поварскую бригаду нас набралось шесть девчонок. Машу, за влюбчивость и безотказность, ребята между собой звали: «Маша – радость наша». Мы жалели ее…

А про Нинку рассказывали жуткие страсти. Будто бы прошлым летом в стройотряде за деньги парень предлагал желающим девушку, и даже одновременно нескольким. Все устраивалось так, чтобы лиц никто не видел, и якобы той девушкой была она. Но также говорили, что девица эта – местная.

Высокая, с красивой фигурой, веселая и дружелюбная, Нина своим оптимизмом скрашивала нам сложности деревенского быта.

Наши кровати стояли рядом, и, когда она поздно приходила с гулянья, от нее веяло чем-то терпким и непонятным… Я для себя решила, что это запах секса.

Поплескавшись на веранде в примитивном душе, она укладывалась спать, потягиваясь сладко и устало, а заметив, что я проснулась, улыбалась мне, жмурясь, как сытая кошка.

В один из дней нас вызвали на лекцию по санитарии. Накормив своих работяг, мы направились в контору и остановились в нерешительности перед крыльцом: судя по громким голосам, за дверью сильно ругались.

Вдруг она резко распахнулась… Взбешенный морской офицер четким движением надел фуражку и сбежал с крыльца, полоснув взглядом так, что мы невольно вытянулись в струнку. Через несколько шагов он остановился и, вернувшись, медленно прошел, как перед строем, разглядывая нас, по-прежнему стоявших навытяжку.

– Вольно… Что за цветник? Откуда вы, прелестные создания?

– Из кухни, – осевшим голосом ответила Нина, и все рассмеялись.

Поднимаясь по ступенькам, я оглянулась, неосознанно рассматривая его: подтянутый, среднего роста, русые волосы короткой стрижки, серебрясь на висках, подчеркивали строгую командирскую собранность, но вспыхивающие искрами юмора серые глаза вызывали симпатию и доверие.

– Потрясающий мужчина, наверное, адмирал… – прошептала Маша, сразу влюбившаяся в него.

Лекцию нам читать не стали – выдали какие-то памятки, и мы ушли, обсуждая встречу с «адмиралом».

Вечером Нина доложила, что познакомилась с ним: ему сорок восемь лет, он капитан второго ранга. «Ка-вто-ранг» – по слогам выдала она понравившееся слово. У него здесь дача, и она даже знает, где именно. «Рыбак, которого мы не раз видели выше по реке – это он», – закончила Нина, а на вопрос Галины: «Он женатый?» – с недоумением пожала плечами.

– Какая разница…

Глава 2. «Адмирал»

Мой дачный отпуск был в самом разгаре. Предложение о назначении на высокую должность по тыловому обеспечению я обдумал и решил принять. Проводя многие часы на рыбалке, отдохнул, надышался сельскими просторами и, наверное, от скуки, поскандалил с председателем колхоза. Подняла настроение встретившаяся у конторы стайка девчонок-старшекурсниц: все как на подбор – одна краше другой. По-видимому, и я произвел впечатление… Часа через два рослая раскрасавица постучалась в калитку и вручила мне расческу.

– Извините, пожалуйста, товарищ капитан, мне показалось, что Вы обронили ее, и я подумала: «Может, она дорога вам как память…».

Сказано это было с такой лукавой простотой, что пришлось пригласить ее на чашку чая. К тому же Нина, так звали гостью, сразу приглянулась мне своей статностью, и по ходу беседы было видно, что она не против продолжения знакомства…

Я расспросил ее про подружек, хотя заинтересовала меня лишь одна – скромница с изумленным взглядом и каштановой косой до пояса. Небольшого роста, но такая ладная и приятная, что, когда на ступеньках конторы она задержалась, и ветерок облепил ее легким платьицем, трудно было оторвать взгляд от этой соблазнительной прелести.

Попрощавшись, за калиткой Нина обернулась, призывно улыбаясь, словно подсказывала: « А не пора ли пошалить, для полноты жизни…»

К вечеру следующего дня, уставившись на неподвижный поплавок, я обдумывал форсирование амурных дел. Издалека донеслись голоса девчонок, потом всё стихло и вскоре стало слышно, что они, переговариваясь, идут в мою сторону. За несколько метров до куста, под которым я обосновался, они остановились и, раздевшись до купальников, о чем-то заспорили.

Чтобы не испугать их, я подал голос и вышел на поляну. Это были те же девушки, что повстречались мне вчера у конторы. Они не очень-то удивились моему появлению, а хитрый взгляд Нины не оставлял сомнений: компания заявилась сюда не случайно.

Нина начала явно заготовленное действо:

– Константин Викторович, разрешите представить Вам прекрасных дам, – она церемонно протянула руку для поцелуя и жестом пригласила остальных последовать ее примеру. Изображая галантного кавалера, я учтиво размахивал потрепанной шляпой и целовал ручки, прищелкивая каблуками разношенных башмаков.