Выстрелы с той стороны

Казалось бы, между токугавской Японией и пост-полуночной Россией нет ничего общего. Однако, присмотревшись, мы это общее легко найдем: как и в жизни горожан эпохи Токугава, в жизни «потерянных детей» не осталось места флирту. Брак стал тактическим союзом равных — в тех случаях, когда вообще удавался. Большинство половых связей приобрело сугубо функциональный и утилитарный характер. Женская проституция на какое-то время исчезла как таковая, зато широко распространилась мужская. «Ковшевой Кате» некогда было осваивать искусство флирта, а мужчина, окончательно превратившийся из охотника в желанный приз, не считал нужным к нему прибегать. В итоге возникла необходимость в институте посредника, умеющего создавать непрочный, но желанный островок непринужденной игривости в мире, деловитом и бездушном, как муравейник.

Таким институтом и стали гейши.

Первоначально не было ни профессионального объединения, ни самоназвания «гейша». Если прочитать сохранившиеся газеты и электронные архивы объявлений тех лет, мы увидим, что «профессиональные развлекатели» называли себя «тамада», «аниматор» и даже «массовик-затейник». Впервые назвала себя гейшей Дарья (Дана) Аксютина из Сочи. Она же ввела в обиход традиционную атрибутику и символику «мира цветов и ив» с поправкой на русские реалии.

В своих мемуарах «Первая гейша России» пишет, что хотела выделиться среди множества энтертейнеров, называвшихся «аниматорами» и «тамадами». По образованию классический музыкант, а не шоу-персон, она специализировалась по редкому инструменту, украинской бандуре. Она признается откровенно, что не умела подолгу болтать, рассказывать анекдоты, провозглашать тосты, затевать массовые игры — и это также осложнало работу аниматором. Потерпев неудачу в попытке конкурировать с тамадами на равных, Дарья сменила имя на Дана, назвала себя гейшей и начала культивировать тот ностальгически-женственный стиль, который впоследствии сделался приметой профессии.

Как и большинство первооткрывателей, Дана потерпела неудачу в своих начинаниях: приглашений по-прежнему было мало даже в сезон, Дане и ее дочерям приходилось голодать и жить скудными плодами своего маленького дачного участка. Ситуация переломилась только в 62-м году, когда Краснодар окончательно закрепился в качестве «русского Лас-Вегаса», и Дана перебралась туда по приглашению старшей дочери Светланы, которая училась в Агропромышленном университете и подрабатывала хостессой на званых вечерах. Успех в качестве хостессы ей обеспечил именно тот ностальгический стиль, который практиковала Дана. Деловые женщины, которые устраивали приемы, приглашали Светлану, а впоследствии — и Дану с младшей дочерью, Лидией, чтобы придать вечеринкам тот «дополуночный шарм», о котором они сами знали только из книг и уцелевших фильмов. Дана, Светлана и Лидия одевались в платья и длинные юбки, начисто исключив из гардероба брюки, даже женские. При этом их платья никогда не педалировали сексуальность, и длина юбок, и глубина декольте отличались умеренностью. Тут важно помнить, что это быи годы «секс-ренессанса», и в Краснодаре тех времен почти требовали, чтобы обслуживающий персонал выставлял тело напоказ: девушек затягивали в корсеты, едва прикрывающие соски, юбки практически открывали ягодицы, а юноши-крупье и официанты часто работали голыми до пояса, и это помимо того, что в каждом заведении предполагался обязтельный стриптиз. Дана выбором одежды отделяла себя, таким образом, и от клиентуры, одевавшейся функционально, и от остального персонала развлекательных центров, скорее раздетого, чем одетого.

Преимущество этого стиля быстро оценили остальные энтертейнеры Краснодара, как мужчины, так и женщины. Многие тамады и аниматоры женского пола довольно скоро переоделись в длинные юбки и переименовались в гейш, при этом сама профессия тамады вернулась в более узкие рамки «организатора застолья» (особенно у тех, кто практиковал традиционный кавказский стиль). Из Краснодара мода на гейш распространилась по другим крупным городам, а сама Дана отправилась покорять Москву уже как создательница «школы цветов и ив».

Десять лет спустя профессия гейши сделалась настолько распространенной, что, согласно «Закону о профессиональных объединениях» появилась необходимость в создании профессионального союза. На первой учредительной конференции в Москве ведущую партию играли три крупнейших школы — Московская, под управлением Даны Аксютиной и Веры Лямзиной, Санкт-Петербургская Эрики Лебедевой и Южная, основанная в Краснодаре сильнейшей конкуренткой Даны, Инной Кбилцецхлашвили. Внутренние правила этих трех школ и легли в основу «Кодекса цветов и ив», который обязан соблюдать каждый, кто желает называться гейшей. Примечательно, что в запретительной части кодекса первым пунктом указано «Гейша не имеет права оказывать клиенту сексуальные услуги». Это забавно коррелирует с несколькими указами токугавских времен, также недвусмысленно запрещавшими гейшам отнимать хлеб у прдставительниц более древней профессии (подробнее об этом — в разделе «Гейша и секс»).

Многие ошибочно считают, что «Кодекс цветов и ив» регламентирует весь образ жизни гейши вплоть до того, как одеваться и какой длины ногти носить. Это не так: на двух страницах, где перечисляются профессиональные требования и профессиональные запреты, нет ни слова о том, как одеваться и как стричь ногти. Единственное требование, которое касается внешнего вида гейши, гласит «При исполнении профессиональных обязанностей одежда, волосы, дыхание и тело гейши должны быть чистыми, одежда — аккуратной и опрятной. Гейша служит красоте и всем своим внешним видом выражает стремление к ней». Все остальное, включая стиль, по которому гейшу можно безошибочно отличить в толпе, регламентируется либо внутренними правилами школы, либо неписаным кодексом, который соблюдается едва ли не тщательней, чем писаный, либо соображениями прагматичности. Так, например большинство гейш препочитает стричь ногти коротко просто потому, что так удобней играть на музыкальных инструментах. Майко носят юбки до колен, потому что им чаще приходится танцевать, гейши в возрасте — юбки в пол, потому что такая юбка выглядит намного изящней, когда хозяйка играет для гостей сидя. Кроме того, юбка в танце красиво развевается и придает женщине дополнительное очарование. Длинные рукава, умеренные вырезы и акцентирующие талию широкие пояса появись потому, что безупречная фигура среди гейш — скорее исключение, чем правило. Настоящие красавицы в эту профессию идут очень редко, долгое и затратное обучение и суровый распорядок профессиональных школ многих отпугивает — актрисой или моделью стать проще. Помимо этого, на работе гейшам приходится довольно много пить, отсюда необходимость плотно закусывать жирной пищей, предотвращающей всасывание спирта в кровь. Время приходится посвящать постоянным репетициям, и даже танцы с возрастом многим не помогают. Гейши крайне редко соответствуют модельным стандартам, предпочитая искать свой особый, индивидуальный стиль. При помощи гардероба и украшений гейша с удовольствием подчеркнет те достоинства фигуры, какие у нее есть — и не менее изящно замаскирует недостатки…

(…)

Игровой, карнавальный характер бытия гейши подчеркивается своеобразием костюма: гейшу невозможно принять за кого-то другого. Особенно ярко это видно в мужском костюме: гейша даже с формальной «тройкой» носит цветастый шелковый платок вместо галстука и кушак вместо ремня, создавая образ романтического любовника доповоротных времен. Примечательно, что до Поворота никто так не одевался: если мужчина желал выказать пренебрежение формальностями, он просто отказывался от галстука. Образ, создаваемый гейшами — чистой воды миф о «дополуночном» разделении половых ролей, и гейши это знают лучше всех.

Из раздела «Гейши и секс»

(…)

По меткому выражению Инны Кбилцецхлашвили, «мы продаем не секс, а желание». Гейша дразнит доступностью, но в конечном счете направляет сексуальную энергию клиента в другое русло.