Страница 32 из 93
— Щас! — прорычал белобрысый. — Щас я его. Бакежак, сука такая! Вставай! Иди ногами!
Голос его звучал уже с неподдельным страхом. Но поляк то ли не хотел, то ли не мог идти ногами. Даже две веские оплеухи не помогли. Когда он наконец-то смог прийти в относительно вертикальное положение, над станцией уже зазвучало: «Потяг Харкiв — Краков рушае з перш. колii за одну хвилину. Прохання yciм стороннiм — звiльнити вагони».[53]
— Бакежа-ак! — жалобно простонал белобрысый.
— Latwei zdehnoc.[54] — Язык повиновался поляку ненамного лучше, чем ноги.
Минута прошла в бесплодных попытках начать двигаться — а поезд тем временем тронулся.
Пьяным придуркам ничего не осталось, кроме как дожидаться утреннего. Белобрысый оттащил друга в буфет, и контролер потерял их из виду.
Через полчаса, уже в сквере при автобусной станции, Антон спросил, просто чтобы скоротать время:
— И надолго хватит этой военной хитрости?
— Не знаю, — мотнул головой «Бакежак». — Идет повальная проверка. До станционных чекеров добраться должны быстро. Так что лучше считать, что наши польские аусвайсы засвечены, Белый.
— У меня, между прочим, имя есть, — огрызнулся Цумэ. — И ты его знаешь.
— Имя было у человека. А теперь ты варк.
— Что ж ты меня не зарезал, человек?
— Что ж ты меня не потребил?
— Да у тебя кровь заражена. И порохом воняет.
— Хватит! — осадил обоих Антон. — По-моему, это… неправильно. Мы сейчас вместе, и… нам нельзя ссориться, и… надо что-то решать. Игорь, Андрей… — Может быть, они не пользовались именами, чтобы не считать друг друга людьми? — Вы бы все равно не доехали до Польши.
— Мы и не собирались, — выдохнул Андрей. — Я всегда пересекаю границу только пешком, чтоб под снитчи не попасть. Я… знаю человека… но я не дойду. Думаю… ты один пойдешь. Заслужил. Я дам адрес… отдашь тому человеку мое серебро и скажешь…
— Нет, — резко оборвал его Антон, сам себе удивляясь, но как-то отстраненно, как человек, совершивший прыжок с парашютом, несущийся по воле ветра и гравитации и знающий, что трусить теперь поздно и глупо. — Вы не должны умирать. Понимаете, я… я не верю в такие совпадения. Я бежал из Москвы, потому что моя мама стала высокой госпожой, и мотался полгода, искал, что же тут можно сделать, и не находил… и, если честно, совершенно уже отчаялся, пока не встретил человека и варка, которые помогают друг другу — да, помогают, и не нужно отворачиваться. А меня вынесло прямо на вас. Я не знаю, какая тут вероятность, мы разминулись бы, даже если бы вы просто сели в другой вагон. Это не случайность, ее нельзя выбрасывать просто потому, что вот сейчас выхода не видно. У меня его шесть часов назад тоже не было… Как в «Матрице», три корабля, три капитана, три цели…
БУМ! Земля надвинулась и выбила из него дыхание. Варк хохотал беззвучно, закинув лицо к пасмурному небу и ударяя себя по бедрам кулаками, Ван Хельсинг — еще хуже: смотрел на Антона молча и сочувственно. Не получилось. Сказать, как надо, не получилось.
— Антон, — сказал Андрей после молчания, — дай руку.
«Мальчик, протяни свою правую руку… А теперь возьми его правую руку и вложи в мою…»
— Варк — всегда варк, — продолжал Андрей. — У него нет и не может быть привязанности к человеку, он такого человека хочет превратить в варка или сожрать. Так что мы не можем оставаться вместе. Никак. Я тебя с поезда снял, чтобы во Львове ты эсбэшникам не попался. Но теперь нам в разные стороны.
В ладонь Антона ткнулась сложенная бумажка.
— А теперь бегом на станцию. А ты, — из-под куртки показался пистолет, — стой здесь.
— Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, — хмыкнул Игорь. — Знаешь, агнец, как это тебе удается — удерживать факелочек таким беленьким, при твоей-то работе? Ты не считаешь нас за людей, вот как. Мы для тебя взбесившиеся вещи. И с нами все дозволено. Ну что ж ты не стреляешь, кретин самовлюбленный?
— Жду, пока уйдет Антон. Беги. Беги, придурок!
— Не в этом дело… Малыш, ты правда вали отсюда, а? Адрес взял, ну и вали. Не в этом. Я тебе картину мира порчу. Я выволок тебя из того мотеля и довез сюда, я перевязывал твою дырку, носил тебе пойло и еду и водил тебя в сортир. И вот теперь совесть не позволяет тебе нажать на спуск, да?
— Это слабость, а не совесть. В тебе еще есть что-то от человека, но это ненадолго. А ты, пацан, уноси ноги.
— Так у вас ничего не получится, — сказал Антон. — Я вас не брошу.
— Мальчик… — Андрей явно терял силы. — У нас нет другого выхода, пойми!
Антон встал между ним и варком. Дуло пистолета удлинилось — и когда Андрей успел навинтить глушитель… верная дорога за горизонт событий.
— Идиот! — Андрей поднял прицел, потому что Игорь был намного выше Антона, но мальчик, весь дрожа, шагнул вперед, и ствол уперся ему в грудь.
— Стреляйте так, — прошептал он, чувствуя, как вот-вот сдаст мочевой пузырь. — Пуля же все равно пройдет насквозь.
Игорь, обхватив его сзади за плечи, резко отшвырнул в сторону, Антон из-за этого ударил террориста по руке сильнее, чем рассчитывал. Раздался хлопок. С дерева над ними посыпалась кора и листья, сбитые пулей; бросились во все стороны обалдевшие со сна птицы, а Андрей завалился на бок и упал, дважды стукнувшись головой — о скамью и тротуарную плитку.
Антон встал над ним на колени, попробовал приподнять… Бесполезно — все равно что ворочать мешок в четыре пуда.
— Что же делать… — пробормотал Антон. — Здесь оставаться нельзя. Куда двигаться — непонятно.
— Первым делом нужно найти, где укрыться на день, — сказал Цумэ, легко подняв террориста под мышки и вернув на скамейку. — У нас на это примерно три часа.
Антон купил билеты на первый попавшийся автобус, Львов — Тернополь, до станции Ольшанка (в билете и расписании написано было «Вiльшанка»). Почему до нее? Он сам не мог бы четко указать ни единой причины, кроме того, что деревня числилась в одном из его списков и до нее можно было добраться в пределах часа.
Андрея удалось привести в чувство, но ходить и говорить одновременно он не мог, так что опротестовать погрузку в автобус у него не вышло. По ночному времени там было мало народу — и его удалось почти положить на одно из задних сидений. Водитель покосился на них с опаской — пьяные, еще заблюют машину, — но ничего не сказал, тронул автобус с места. Украинская ночь поплыла за окнами в обратную сторону. Тополя, как языки застывшего зеленого пламени, колоннадой факелов охватывали бетонку, которая словно возникала под фарами в ста метрах впереди — и исчезала сзади. Что делаем? Куда едем? Где будем?
— Вiльшанка, — объявил водитель через час.
Антон с Игорем почти что вынесли из задней двери полубеспамятного Андрея. Габаритные огни автобуса закатились за холм, и единственным источником света остались люминесцентная разметка дороги да Чумацкий Шлях. Да еще впереди, метрах в пятнадцати, расплывчато мерцало что-то синее. Игорь рассмотрел это «что-то» глазами варка и нехорошо засмеялся: то был указатель на боковую асфальтовку, с надписью «Вiльшанка — 2 км».
Рассвет застал их в лесопосадке у дороги. Террориста уложили вниз лицом на две куртки, укрыли свитером Антона и украденным в поезде одеялом, пристроив сумку под голову. Игорь раскрыл тубус и достал катану без эфеса; воткнул в землю, принялся копать, ворча:
— Черт, до чего же неудобный инструмент. И как им эти эпические деятели могилы рыли? Не приспособлен он… А, сволочь, порезался…
Антон наклонился над террористом, приложил палец к шее — старшие видят некоторые вещи быстрее и четче, чем люди…
— Та вывой ен. — Варк пососал палец. — Это для меня, не дергайся. И если есть желание, помоги.
Антон хотел задействовать нож, но из любопытства открыл тубус и нашел там еще одну вещь — трость длиной с флейту. Но ведь не будет же человек таскать обычную палку в футляре с оружием. Антон покрутил ее в руках, потянул за разные концы — она со щелчком раскрылась, обнажив два коротких лезвия, по длине равных рукоятям, каждая из которых служила одновременно и ножнами.
53
Поезд Харьков — Краков отходит с первой платформы через одну минуту. Просьба всем посторонним освободить вагоны (укр.).
54
Легче сдохнуть (пол.).