Страница 15 из 29
Первые годы моей работы, в Куйбышевском эфире показывали две программы. Первая ЦТ и, наша, местная. Поэтому волей - не волей всех журналистов, появляющихся на экране, знали в лицо. Не так хорошо, как дикторов, конечно. Спутникового телевидения не существовало, бытовые видеомагнитофоны в страну не завезли еще, и вечерами, кроме как из двух кнопок "зомби - ящика" выбрать менее пропагандистскую программу сложно. С осени 1975 года на куйбышевском канале началось вещание второй программы из Останкино, и вольница собственной сетки вещания закончилась. Областным каналам указывали рамки, когда им можно "врубаться" со своими передачами с местными материалами. Отныне программы ставились в эфир с учетом передач из Москвы. Местные партийно - пропагандистские, как и программы о промышленности и проблемах села, показывались в одно время с московскими. Телезрителю предлагалось выбрать, смотреть ему о заводских проблемах в Горьком на первом канале, уборку урожая в Казахстане, или аналогичную по теме программу, но о Куйбышевской области. Зрителю, нечего не оставалось, как выключить телевизор или смотреть Куйбышев.
Как режиссеру, я глубоко благодарен Борису Николаевичу. Отдаю ему должное, он научил меня держаться в кадре, общению с героями передач, необходимости "держать паузу" по Станиславскому, и... никогда не оставался доволен моим ведением передачи в роли ведущего.
В ассистентах у него работала Алла Кожемякина, и Борис Николаевич всё перекладывал за неё. Передачи практически готовила и выдавала в эфир она
Давно нет с нами многих, кого я называю, но никогда не забуду их. Каждый вспоминается любимым приветствием, доброй улыбкой, общением с гостями эфира, какой-то еще черточкой характера.
Поражал своею феноменальной памятью Толя Воронцов. Умел остроумно, всегда к месту, привести целые куски текста из Руссо и Ницше, сыпал эпиграммами Теффи и Курочкина. Не меня одного удивляла начитанность и энциклопедический багаж знаний парня, учившегося и выросшего в деревне. В командировках ему достаточно однажды поговорить на деревенской улице с встреченным мужиком, чтобы через два года, встретив, назвать по имени - отчеству. Это располагало к нему сельского жителя, всегда оставался желанным гостем в любом колхозе - совхозе.
Анатолий, сколько помню, всегда был старшим редактором сельскохозяйственной редакции. Из коллег мало кто смотрел его передачи. Горожанина они не интересовали. Только раз в полтора - два месяца, когда приходила очередь быть дежурным обозревателем на летучке, вынуждены были посмотреть. С профессиональной точки зрения, программы свои готовил мастерски, по всем законам телевизионного жанра, смотрелись легко и придраться на летучке к их композиционному построению, содержанию, языку и комментариям автора невозможно. Регулярно отмечались, как лучшие программы недели. Посвящались они полевым работам, проблемам надоев молока и выращиванию свиноматок, вывозу на поля навоза, который он интеллигентно называл органическими удобрениями. Сельские телезрители ждали и смотрели все его передачи.
Правда, с первыми веяниями Перестройки, как телевидение перестало быть доской почета, и Анатолий перестроился на критический лад, отношение сельских начальников к нему изменилось.
Тоже произошло и в городе. До начала перестройки, если срывалась плановая съемка, а какие-то новости привезти в программу, было необходимо, случалось, съемочная группа без предупреждения приезжала на завод. Из проходной достаточно было позвонить в партком, как заводские ворота перед телевизионщиками гостеприимно распахивались, и нас встречали доброжелательные гиды в лице помощников первых руководителей. С перестройкой победный мотив сюжетов изменился на критику, и попасть на предприятие стало стоить нервов. Руководство всеми силами отнекивалось от журналистов. Прежде на любого руководителя достаточно было пожаловаться в обком партии, как открывались любые двери, теперь положение изменилось. Проблемой стало и найти желающего дать интервью. Бывало позвонишь в партком, и кандидатура интервьюируемого или выступающего в студии, немедленно находилась. Объяснялось одним, с приходом гласности и новых веяний, сказать правду - жди неприятностей, отрапортовать: выполним - перевыполним, засмеют и отвернутся товарищи. Руководителям же, признаваться в своих недоработках и вовсе не с руки.
Другое дело в старые "добрые времена", когда шли безоблачные рапорты "В ответ на решения, встав на трудовую вахту, коллектив самоотверженно, не считаясь с трудностями, выполнит и перевыполнит..." Все кануло в прошлое. Зритель, читатель требовали дела, конкретных фактов, а самоотверженный труд вообще оказался не в цене.
Вернемся к Анатолию, из года в год его избирали председателем месткома, он умолял дать отдохнуть, тогда оставляли членом месткома. Остро не заменим он стал с конца 80-х годов. Его связи с администрацией районов, и практически со всеми руководителями сельских хозяйств, обеспечивали коллектив студии к празднику мясо - молочными пайками, или как в Москве и Ленинграде, красиво именовали, "заказами". Помогал запастись на зиму картошкой и луком, капустой. Поэтому Толя и был не заменимым членом месткома.
Хватало Анатолию завистников и недоброжелателей. Одни завидовали журналистскому таланту, другие пробивному характеру и хозяйской хватке. Женщины не прощали его влюбленности во всех новеньких ассистенток режиссера и практиканток. Сразу находились анонимные доброжелатели, сообщавшие жене об очередной пассии мужа. На следующий день Толя приходил с синяком под глазом и в темных очках... Несмотря на такие взаимоотношения с женой, они сосуществовали 24 года, вырастили дочь и сына, и разводиться никогда не собирались.
Против кабинетов редакции информации располагалась редакция музыкальных программ. Там работали Светлана Иосифовна Смолич и Валентин Ефимович Шпичинец. В
коридоре мы сталкивались десятки раз в день. Музыкант, красавец, сердцеед, с потрясающим чувством юмора, любитель анекдотов, более 35 лет Валентин Ефимович возглавлял редакцию. Музыку любил до страсти. Стены кабинета были увешаны фотографии Валентина с музыкальными знаменитостями: солистами оперы и балета, звездами эстрады, композиторами, поэтами. Были среди них Т.Шмыга и Е. Образцова, М.Растропович и Б. Руденко, Б.Штоколов и Д.Шостакович и многие - многие другие артисты, знакомые по московским и его телевизионным программам. На многих фотографиях автографы, дарственные надписи. В годы "живого эфира" знаменитые артисты и композиторы часто приезжали в Куйбышев, Валентин умудрялся уговорить их выступить в его программе. Эфир чаще бывал живым. По - соседски, мы заходили к Валентину в редакцию, он знакомил с знаменитыми гостями, ожидавшими репетиции или записи.
Как я уже писал, первое время меня принимали за еврея и считали своими. Зная, что я долго работал в Сибири, Валентин посчитал меня очень богатым, и через месяц знакомства, когда развелся с очередной женой, попросил одолжить 25 тысяч на покупку комнаты. Естественно, таких денег в семье не имелось. С переездами потратили все, что накопили за годы, и еще в долги залезли. Валентин, мне не поверил. У волжан мнение, раз из Сибири, обязательно имеешь пухлую сберкнижку. Только годы спустя, когда Валентин хорошо узнал нас женой, к тому же стало известно, я не еврей, убедился, я говорил правду.
Вторым редактором в музыкальной редакции была Светлана Смолич, большая любительница поэзии и сама замечательная поэтесса. Правда, характер имела вздорный, программам Валентина завидовала, особенно кругу его выступающих. Её литературно - музыкальные композиции всегда пользовались успехом у зрителей, и отмечались на студийных летучках. Но режиссеры не любили работать с ней из-за вспыльчивого характера.
Очень добрые воспоминания остались у меня о супружеской чете: Вениамине Григорьевиче Яковлеве и Лилии Ивановне Тарасовой. В Куйбышев они приехали из Перми, имея опыт работы на телевидении. Любящих детей, умеющих с ними работать, их направили в редакцию передач для детей. Фирменной программой редакции в то время было "Телевизионное Агентство Пионерия" - ТАП. Супруги Яковлевы органично влились в творческий коллектив детской редакции, расширили число и возраст корреспондентов, юных участников телевизионных выпусков