Страница 1 из 16
Йован Дучич
Граф Савва Владиславич-Рагузинский. Серб-дипломат при дворе Петра Великого и Екатерины I
Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга
Серия «Славянская карта»
Перевод с сербского В. Н. Соколова
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
ПТЕНЕЦ, СТАВШИЙ ОРЛОМ
Уважаемый Читатель, если ты взял в руки эту книгу, значит, ты неравнодушен к великой истории нашей страны, значит, тебя влечет восемнадцатый век – великая и романтическая эпоха, когда Россия под скипетром Петра стала воистину великой державой. Этому в немалой степени способствовали соратники государя, имена которых прозвучали в «Полтаве» Александра Сергеевича Пушкина: «Сии птенцы гнезда Петрова – В пременах жребия земного, В трудах державства и войны Его товарищи, сыны: И Шереметев благородный, И Брюс, и Боур, и Репнин, И, счастья баловень безродный, Полудержавный властелин».
Понятно, что поэт перечислил только тех сподвижников Петра, которые уложились в поэтическую строку. К тому же, герой этой книги, один из самых верных друзей и соратников царя, был не полководцем, а разведчиком, дипломатом, финансистом, литератором и патриотом – патриотом России и своей порабощенной родины, Герцеговины.
В те времена в Россию устремлялось немало братьев-славян. Иные, как хорват Юрай Крижанич, стремились внедрить у нас католицизм; словак Мориц Бенёвский, желавший сразиться с Россией за свободу Польши, оказался сначала в камчатской ссылке, а затем воцарился на мадагаскарском престоле. Но то были авантюристы чистой воды, которыми славилось то время. Иное дело – Савва Владиславич, более известный у нас как граф Савва Рагузинский. Хотя, эпитет «известный» мало подходит к этому человеку. Плита на его могиле утрачена полтораста лет тому назад, а помнят его в нынешней России только историки да хранители Летнего сада, ибо именно его стараниями этот дивный уголок Петербурга был украшен итальянскими беломраморными фигурами.
Конечно же, помнил его и автор Полтавы, потому что именно Рагузинский подарил Петру чернокожего прадеда поэта – «арапа», Абрама Петровича Ганнибала, и до самой своей смерти опекал его в России и Сибири, когда необузданный темперамент привел императорского крестника в ссылку. Пушкин вспоминает Рагузинского (точнее, его сына) в V главе незавершенного романа «Арап Петра Великого», а в подготовительных текстах к «Истории Петра I», в заметке, относящейся к 1711 году, пишет: «Тогда явился к Петру некто Савва Владиславлевич, родом рагузинец (т. е. уроженец Дубровника – В.С.), он был в Константинополе агентом Толстого, Петр принял его милостиво, Рагузинский (так стал он называться) советовал сослаться с черногорцами и прочими славянскими племенами, Петр и отправил им грамоту, приглашая их на оттоманов».
На самом же деле «некто Савва» впервые «явился к Петру» еще в 1703 году, и тогда же был им богато вознагражден за доставленные сведения о враждебной Османской империи. Может быть, именно близость к государю стала причиной зависти, которую питали к Савве многие царедворцы? Может быть, редкостная удачливость в делах государственного уровня способствовали забвению его роли в становлении «России молодой»? Может быть, его баснословное богатство вызывало зависть современников? Ведь Владиславич был вторым богатейшим человеком России – после Александра Меншикова? Тем более что в отличие от иных чиновников, Владиславич заработал состояние честными трудами на благо державы!
К тому же, исполняя дипломатические поручения, общаясь с заведомыми врагами России в частности и православия вообще, для того, чтобы получить необходимые ценные сведения, он, как настоящий разведчик, вынужден был проявлять невероятную гибкость и изворотливость. Это тоже вызывало недоверие у несколько прямолинейных государевых слуг, не гнушавшихся иной раз запустить тайком руку в царскую казну, при этом не допуская никакой критики в собственный адрес.
Вспомним, что многочисленные «птенцы гнезда Петрова» после смерти императора подверглись опале. Владиславич избежал этой участи, ибо в переломный момент российской истории, сразу после смерти Петра Великого, возглавил посольство в Китай. 27 декабря 1725 года он выехал из Москвы, и вернулся в нее только три года спустя – 18 декабря 1728 года, во время правления царя-ребенка Петра II. Десять последних лет его жизни пришлись на мрачный период правления Анны Иоанновна и ее фаворита Бирона. Тем не менее, Владиславич, граф, тайный советник и кавалер высочайшего ордена Российской империи, был похоронен со всеми приличествующими государственными почестями и… забыт на века!
Однако в родных краях графа помнит каждый его земляк. Спросите любого уроженца Герцеговины, кто такой Владиславич, и вы получите незамедлительный ответ: «Это наш человек, который подарил русским Пушкина!» Здесь следует сказать несколько слов и об авторе этой книги, классике сербской поэзии, дипломате и дальнем родственнике своего героя, герцеговинце Йоване Дучиче (1874–1943). Он родился в Требинье (Герцеговина), скончался в Гэри (США), в эмиграции. Свою книгу о Савве Владиславиче он завершил в 1940 году, поставив перед собой цель подробно рассказать сербскому народу об одном из самых замечательных его представителей. Наверное, ни в одной стране мира, кроме Сербии, автономной Республике Сербской (Босния и Герцеговина) и Черногории, не принято так бережно хранить память о предках и гордиться их славными делами. И потому великий национальный поэт не раз подчеркивает, что он решил рассказать землякам о тех моментах биографии своего героя, которые, в силу различных исторических обстоятельств, мало известны его землякам. Современному российскому читателю следует учесть это, особенно при чтении первой главы книги, в которой Дучич обстоятельно разбирает родословную Саввы Владиславича.
Тем не менее, издатель и автор перевода сознательно не сокращали эти страницы, которые иллюстрируют своеобразный процесс мифологизации героя (из текста удалены только некоторые топографические детали в описании Герцеговины тех дней). Большинство российских документов, приведенных в тексте, даны в оригинале, и только в отдельных случаях, когда цитируются документы, оригиналы которых не обнаружены, или были написаны на иных языках, публикуются в переводе с сербского языка, как они приведены в книге.
Хочу добавить, что издание книги Дучича является вкладом издательства в программу «Путь Петра Великого» и в сербско-российский проект по увековечению памяти графа Саввы Владиславича-Рагузинского. Участники проекта надеются в ближайшее время установить памятный знак в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры Санкт-Петербурга. Однако главная цель этого издания – отдать должное выдающемуся сподвижнику Петра Великого и сохранить его память в сердцах русского народа.
Василий СОКОЛОВ
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Этой книгой я возвращаю сербскому народу и родной Герцеговине ее благородного сына Савву Владиславича, первого православного серба, который после окончания эпохи сербских королей, царей и деспотов[1] стал русским посланником в иностранных государствах, демонстрируя врожденную одаренность и дальновидность, столь свойственную нашему народу.
Савва Владиславич занял весьма заметное место в когорте русских дипломатов первой трети XVIII века. В течение двадцати пяти лет он участвовал в важнейших событиях, происходивших в Российской империи: заключил в Яссах военный союз с правящим князем Молдавии, подписал на реке Прут мир с султаном, конкордат[2] с папой в Риме, а также договор о дружбе и разграничении территорий между Россией и Китаем с китайским императором. Но в то же время Владиславич – что до сегодняшнего дня было неизвестно сербскому народу и что для нас в его деятельности является самым важным – стал первым сербом, который в конце мрачного XVII века привлек православную Россию и лично царя Петра Великого к освобождению сербов и Балкан.
1
Средневековый титул государей на Балканском полуострове. (Прим. ред. Все примечания, кроме специально оговоренных, принадлежат автору)
2
Договор между папой римским как главой католической церкви и каким-либо государством; регулирует правовое положение католической церкви в данном государстве и его отношения с папским престолом. (Прим. ред.)