Волхв

Уже за это Гор мысленно поблагодарил рысенка.

— Ярый, рысенок, — он ссадил его на руку и протянул девушке. — Погладь, не бойся.

— А он не кусается? — она провела по шерсти пальцами, и котенок замурлыкал.

— Почему, кусается.

— Ой, — она отдернула руку.

— Да не бойся, со мной не укусит.

Девушки на берегу тоже заметили рысенка и обступили парня с веселым гомоном.

— Тише, вы, щебетухи, — Гор уже пожалел, что показал рысенка. — Напугали его.

Ярый, и правда, сжался в комок и начал искать на руке парня место, куда бы спрятаться.

— Давай отойдем немного, а то, видишь, он боится.

Девушка склонила голову и молча пошла за ним. У берега в стороне от народа он остановился.

— Ну, так не ответил мне, где пропадал столько времени.

— Так, потворник я теперь, у волхва. Он меня всяким премудростям учит. Может, когда-нибудь тоже волхвом стану.

— Ты, волхвом? Не смеши…

— А что такого? Лет этак через сто, очень может быть.

— Ну, если только через сто. Не раньше.

— Так что я делом занимался важным. Потом как-нибудь расскажу все, как было — летопись можно написать.

— Да, неужто? А про меня, поди, и думать забыл? В лесу-то.

— Как ты могла такое подумать. Да почти каждый день о тебе вспоминал. Поэтому и пришел — обещал на Купала вернуться, и вернулся.

— Как будто сам пришел, ведун привел, скорее.

Парень нахмурился.

Заметив, что ему не понравились ее слова, Белогорка тут же исправилась:

— Шучу, шучу. Какой обидчивый, — и прыснула в кулачок.

— Прыгнем вместе через костер? — Гор и не собирался обижаться, а брови нахмурил так, на всякий случай.

— Какой шустрый. Бродил целый месяц неизвестно где, а теперь прыгнем…

— Ну, так что? — парень не собирался сдаваться.

— Да, прыгнем, прыгнем. Я же тоже обещала.

Гор облегченно выдохнул и заулыбался:

— А знаешь, кого я привел? Ни за что не угадаешь.

— Видела я — ведуна.

— Точнее, это ведун меня привел, а вот кто с нами явился…

— Ну, и кто? — она неумело притворилась равнодушной, но быстрый взгляд, брошенный на парня, выдал интерес.

— Так и быть скажу… брата твоего двоюродного, княжича Любояра.

Девушка ахнула:

— Не может быть. Его же отец Владислав не пускал сюда уже лет десять.

— Двенадцать. Князя Владислава убили на моих глазах, так что некому запрещать, он теперь сам князь.

— Не может быть. А кто убил?

— Наши, родноверы с хутора. Ты их не знаешь. А целый отряд дружинников в плен взяли. Они сейчас все в плену.

— Ух, ты, как интересно. И ты тоже там был?

— Ага, был.

— И воевал по-настоящему?

— Воевал, и даже одного врага убил и медведя еще…

— Завираешь, поди. Так уж и врага?

— Богами клянусь, правда.

— Какой ты у меня, смелый, — она провела ладошкой по щеке парня и тут же, смутившись, спрятала руку за спину.

— Так, где же Любояр? Здесь, нет?

Гор оглянулся на девчонок у берега. К счастью на него никто не смотрел, потому и не увидел легкий румянец, выступивший на лице.

— Здесь он, вот там, у стариков, — с запозданием ответил он. — Общается, если еще не раздавили в объятиях.

— Я пойду тогда сбегаю — одним глазком хоть гляну, ладно?

— Беги, конечно, остальным двоюродным скажи по дороге.

— Успею еще, сначала сама гляну, — Белогорка подхватила длинный подол и побежала на горку.

Гор вытянулся на цыпочки — похоже, она все-таки опоздала — не быть ей первой из двоюродных — толпа около стариков за то время, что он отсутствовал, выросла еще раза в два. Потворник усмехнулся и повернул к парням — нужно было еще найти Родислава. Интересно, он уже знает, что его отец — Клёнка в селе. Пока ни Смагина, ни его жены Марфы парень на лугу не видел. Но до Родислава Гор не дошел: Белогост дал сигнал музыкантам прекратить играть и склонился к двум добровольным помощникам у костра, усердно накручивающим между ладоней деревянные палочки. Гор побежал туда — миг, когда вспыхнет мох от трения дерева о дерево, для него всегда казался одним из самых волнующих на празднике. Остальной народ тоже стал подтягиваться к взгорку.

Он успел подойти в числе первых и увидеть, как ведун склонился над дощечкой и надул щеки. Огонек мелькнул над сухим мхом и спрятался. Ведун еще раз крепко дунул, и игристые огоньки замелькали и побежали по сухому топливу. Мужики подкинули мелких щепок, и набирающий силу огонь быстро перекинулся на них. Белогост подхватил дощечку с чистым пламенем и осторожно подсунул под шалаш из дров. Огонь облизал тонкие веточки и ухватился за них, полез вверх, вырастая и трепеща. Весталка подняла руки к небу и зашептала славу юному богу Купале. Ведун присоединился к ней с другой стороны разгорающегося костра. Селяне тоже начали шепотом повторять известные с детства слова: «Государь, Купалушка-братец! Сын Семаргла мудрого, огненного, юный парубок, сотвори ты для нас, русичей светлых, доброго ветра теплого, дай силы травам высоким и низким, урожаю на полях, как и братьям твоим — пахарям, охотникам, воинам. Огороди от сил темных, сил неправедных. ПравьСлавляем Тя, Братец-Купала, смелый и благочестивый, ныне и присно, от Круга до Круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!»

Громогласное «Славим» потрясло пламя костра.

Кто-то стукнул Гора по плечу. Он обернулся и увидел смеющегося Родислава.

— Тщщщ, — потворник приложил палец к губам. — Отойдем.

Друг опустил лицо, чтобы никто не увидел его улыбку, и первым начал выбираться из людского скопления. В поредевшей толпе он остановился:

— Ты откуда появился? Я тебя весь день ищу, а ты здесь ходишь.

— Да я только пришел. С ведуном и Любославом.

— С сыном князя? Слышал. Вокруг него столько народу, хотел подойти, да где там. Ой, а это кто у тебя? Котенок?

— Рысенок, зовут Ярый. Он со мной с ворогом воевал и даже жизнь мне спас. Боевой парень.

— Правда что ли? — Родослав не решился поверить, но руку погладить протянул.

— Еще как, правда. Я тебе потом расскажу. Ты лучше скажи, отца видел?

— Отца? Нет. А что он тоже здесь.

— Ну да, со мной пришел. Здесь, наверное, уже где-то ходит, тебя ищет.

— Ох, ты, — Родослав заплясал от нетерпения. — Я тогда побежал, ладно?

— Беги, конечно.

Друг поспешил вокруг пригорка, лавируя между людей и внимательно выглядывая в толпе родителей.

— И что у меня сегодня за день такой, все убегают? — Гор почесал довольного рысенка за ухом и обернулся — на плече лежала рука ведуна. Рядом оглядывался по сторонам Несмеян, одетый в новую рубаху.

— Ну, что, ты сегодня один прыгать будешь, али с кем? — Белогост, хмурясь, высматривал кого-то в толпе.

Гор улыбнулся:

— Али с кем. С Белогоркой.

— Тогда беги — ищи ее. А Ярого мне давай, посторожу.

Гор с готовностью пересадил рысенка в подставленные ладони.

— Ну, я побежал?

— Беги, беги, — как только парень убежал, он отвернулся к Несмеяну. — Что-то мне тревожно, а тебе?

— А мне ничего, — старик внимательно вгляделся в лицо ведуна, — плохой знак, опять случиться что-нибудь?

— Да нет, не на плохое тревога, а как будто забыл что-то важное, а оно рядом. Но вот не вспомню.

— А-а, — Несмеян почесал затылок. — То не страшно, вспомнится.

Оба одновременно увидели приближающегося старика с посохом. Ведун прищурился, узнавая. Улыбка скользнула в уголки глаз:

— Сергий! Здав будь, — он распахнул объятия.

Старики постукали друг друга по плечам. Несмеян кашлянул рядом.

— Несмеян, и ты здесь? — он коротко склонил голову.

— Конечно, здесь, куда я из Коломен денусь? — он ответил на поклон.

Сергий оглядел ведуна:

— А ты не меняешься. Как будто время не про тебя.

— Да и ты, неплохо выглядишь, все скитаешься?

— Уже нет. Осел пока у вас в селе. Одна вдовица очень хочет, чтобы я остался.

— И что думаешь?

— Останусь, наверное. Надоело колесить по дорогам. Все-таки возраст, пора старость уважить.