Волхв

— А клобуки — это то, кто на голове клобуки носят? — перебил его парень.

— Да нет же. Клобуки — это народ. Так их прозвали, потому что они носили высокие острые шапки, похожие на клобуки. В древности их еще саки называли и скифы, и геты, и сарматы. А все одно — русичи. Только казаки — это лучшие из русичей. Бойцы от Бога. С мальства им науку воевать преподают и когда вырастают, они в бою поражений не знают. Победить их можно, как и всех остальных руссов, только хитростью или обманом.

— Это как?

— Да так. Сказку про колобка знаешь?

— Понятно, знаю.

— А смысл ее в чем, ведаешь?

— А какой там смысл может? Для детишек она.

— Не так то. Сказки русские — это тайная весть, скрытая в образах сказочных. Наши предки ее так вот нам передали, детям своим.

— А какая в колобке может быть весть? Катится себе колобок и катится.

— Я расскажу. А ты слушай внимательно.

В этот момент хлопнул дверью дед Несмеян. Ведун и парень обернулись на него. Старик поставил стопку чистых тарелок на стол и присел рядышком.

— Про что гутарите? Мне можно послухать?

— Светлый собирается сказку про колобка рассказывать.

— Про колобка? Отчего бы и не послушать, — он по одной перекинул ноги через скамейку и облокотился на стол.

— Так вот, — продолжил ведун. — Испекли колобок дед и бабка. Дед это, если принять за образ, сам Сварог, мир и народы сотворивший. А бабка — Лада-Богородица, супруга его. И вот испекла она колобок — коло — символ солнца, то есть сварганили они мир, солнечную систему. А у какого народа солнце — это главный податель жизни?

— У нас, вестимо.

— Точно, у нас. А точнее у всех, у кого прародителем Арий был. Покатился колобок по дороге. Первым попался ему заяц. Колобок от него ушел легко. Что такое заяц? Заяц — это слабость и трусость. Не подпустил к себе наш коло эти напасти. Остался сильным и смелым. Дальше на его пути волк, что значит хищная порода, злость и поедание соседей по жизненному пространству, по лесу. То есть потребность уничтожать других. И опять не открыл дорогу к своему сердцу этим порокам потомок ария. Потом навстречу ему медведь. Косолапый в сказке — это сила и мощь. Сила смертельного соперника, мощь врага. В честной битве наш предок отбил сильного ворога, как всегда, защитил Русь, сохранил свободу роду. После этого встречает колобок лису. С чем у нас дружит Патрикеевна?

— Ложь и хитрость, — догадался Горий.

— Верно. Вот видишь, уже и сам можешь ее досказать.

— Не, еще не могу. Говори ты.

— Сдался наш арий этим порокам. Слаб оказался против хитрости и лести. Окрутили они его, обманули и в полон взяли, — ведун изменился в лице. — И стал он не сын Божий, а раб Господа. И оттого все сегодняшние беды на Руси. Знаешь поговорку: «И в бедах люди живут, а в неправде пропадают?»

— Слышал.

— Это про нас — русичей. А ты говоришь, «для детишек».

— Вот оно как? — Несмеян почесал затылок. — А я и не догадывался. Так что все наши сказки такие мудреные? Или есть какие простые?

— Не все мудреные, как ты говоришь, но большинство. Особенно самые известные, детские. Что про путешествия за тридевять земель, про Ивана-дурака, да даже Курочка Ряба и та с таким глубоким смыслом, что представить, ежели не подготовлен, трудно. Да и не с одним.

— Расскажи, Светлый, — Гор подсел поближе и положил подбородок на кулак. — Интересно-то как.

Ведун хлопнул руками по коленям и поднялся:

— Расскажу, но не сейчас. Почивать пора. Солнце почти скрылось. А человек без светила, что корабль без правила. Тем более вставать раненько завтра.

Несмеян, покряхтывая, выбрался из-за стола. Гор нехотя встал следом:

— Может, посидим еще, погутарим?

— Все, спать! Давайте, до ветру и на боковую, — Белогост приблизился к божнице и проверил уровень масла в плошке. Потом достал бутылочку с полки и долил немного в посудину.

— Думаете, почему огонь обязательно должен гореть, пока хозяин дома находится? — ведун говорил, не ожидая ответа, будто сам с собой. — Потому как очистительный он, ярый. И не дает болезням всяким, мыслям злым да наговорам недобрым сюда проникнуть.

Ведун присел на лежак в углу горницы, покрытый соломой, не наклоняясь, стянул ногу об ногу сапоги и устало повалился на спину. Улеглись на разных лавках и дед с внуком.

Горию казалось, он только что заснул, а уже громкий голос Белогоста бьется в уши: «Подъем лежебоки». Парень с трудом разлепил веки. На соседнем лежаке уже сидел Несмеян и, щурясь, чесал грудь в разрез исподней рубахи. Горий глянул в окно — солнце еще не встало, но на дворе уже слегка посветлело.

— Зарю надо встречать за работой, — Ведун толкнул дверь и вышел, — жду вас на улице. Дед с внуком собрались быстро. Вместе встали перед домом и, дождавшись первого луча, прорезавшего сосновые враз заигравшие бликами, стволы, дружным «Ура» приветствовали встающее солнце. Первым к умывальнику подошел Белогост.

После недолгого завтрака, во время которого доели вчерашнее мясо и кашу, все разбрелись по двору. Горий отправился в мастерскую, Несмеян ухватил охапку сена и отправился в сарай, где обживался Трудень. Ведун проводил взглядом его спину и кинул крупную кость с лаптем вареного медвежьего мяса на конце активно вертевшему хвостом Бойке. Потом постоял еще немного и, сойдя с крыльца, направился за угол дома. Через несколько шагов он скрылся в лесу. Куда он пошел, дед с внуком не знали.

Несмеян кинул в кормушку сена и поставил перед Труднем ведро с водой. Жеребец опустил морду. Напившись, он шагнул к кормушке. Дед погладил потянувшегося к сухой траве коня по щеке. Тот, показалось старику, начал есть как-то неохотно. «И правда, — пробормотал Несмеян, — чего это я тебя сеном потчую? Его и так немного заготовлено — ведун-то косил только для гостей, своей скотины нет у него. А я тебя среди лета на сухое посадил. Хорош хозяин. Пока и под копытами найдешь пропитание». Он отвязал Трудня от прясла и вывел во двор. Выпустив стреноженного коня на траву, который сразу же медленно и неловко запрыгал между редких сосен в поисках вкусной зелени, направился к мастерской. Горий продолжал вчерашнее занятие — прогонял будущие вожжи и повода через лещади. Несмеян потрогал сохнущую медвежью шкуру. Просоленная, она уже напоминала по твердости снятую липовую кору.

— Еще денек повесит и хорош, — определил он.

— Завтра отмокать положим, — важно сообщил Гор, пристраивая заготовку на крюк. Несмеян наконец нашел занятие: вытащил из деревянных ножен на стене специальный тупой нож и принялся соскабливать сохшую в другом углу бычью шкуру, которую он сам и принес. Остатки мяса и пленок удалялись легко, и старик увлекся.

Между тем светало. Получилось, как хотел волхв, солнце застало всех за работой. Запели в высоких вершинах синички. Вдалеке кукушка отсчитывала долгие лета Горию — он успел спросить, сколько ему осталось жить. Кукушка расстаралась лет на пятьдесят, это сколько парень успел посчитать. Она еще продолжала куковать, но Горий ее уже не слушал. Протягивая кожу, он оглядывался на улицу. Там прибежал, высунув запаленный язык, Бойка и уселся напротив открытых дверей. Вдруг он повернулся в сторону и приветливо, казалось, даже улыбаясь, потянулся кому-то навстречу. Подошел ведун и тоже встал у входа. Он был серьезен и строг. Убедившись, что Донские его увидели, коротко изрек:

— Идут дружинники. К Веревке подходят.

— А ты как… — Горий не договорил — дед щелкнул его по затылку.

— Что делать будем? — Несмеян отложил нож, вытер руки ветошью и передал ее внуку.

Ведун попытался что-то углядеть в свежем нежно-голубом небе. Опустив голову, вытер слезящийся глаз:

— Через коршуна увидел. До сих пор там парит. Человек двадцать их. С ними тот самый чернец. Опять ведет бойцов, изверг. Никак не успокоится. Хорошо бы его как-нибудь устранить. Без него дружинники нам не страшны. А вот на что они с ним способны, я могу только догадываться.

— Как же его, изгоя, извести, когда он в таком окружении идет?