Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 29 из 43

— Хорошее пиво, — оценивающе произнес он. — Но наша «Балтика» лучше.

Шеринг посмотрел, как он жует, и тоже отщипнул от ломтя ветчины кусочек. Забросил в рот, пожевал, поморщился и сказал:

— Хорошо, давайте по-другому. Вы меня отпускаете, а я передаю вам бумаги и… дом в Карелии. С бассейном, сауной, домашним кинотеатром и прочими удобствами. Как вам такое предложение?

Егор забросил в рот еще один ломтик ветчины и запил его пивом. Болтовню Шеринга он по-прежнему игнорировал. Олигарх некоторое время за ним наблюдал, затем чему-то улыбнулся и сказал примирительным голосом:

— Знаете, Егор, а вы мне даже симпатичны.

— Да ну? — хмыкнул Кремнев.

— Нет — честно! В моей жизни вы первый представитель силовых структур, который не берет взяток. Уже из-за одного этого вы достойны премии.

— М-м?

— Только ума не приложу, кто же вам ее выдаст? Государство? — Шеринг покачал головой. — Нет. Мне даже не хочется думать, как оно вас отблагодарит за все эти мучения.

— А ты и не думай, — лениво посоветовал Егор. — Не твое это подсудное дело.

Шеринг нахмурился. Несколько секунд он молчал и хмурился, что-то подсчитывая в уме, затем разжал губы и коротко проговорил:

— Миллион.

Кремнев посмотрел на бутылку пива, отхлебнул, проглотил, усмехнулся и отрицательно покачал головой:

— He-а… Мало.

Шеринг прищурил глаза. В нем проснулся игрок.

— А два? — сухо спросил он.

Нервная презрительная усмешка снова искривила губы Егора Кремнева.

— А как насчет десяти? — насмешливо осведомился он. — Слабо, Мойша?

Шеринг тоже ухмыльнулся.

— Да хоть сто, Ваньша! — радушно ответил он. — Только что вы с ними делать-то будете?

Шеринг с брезгливостью отбросил в сторону бутерброд.

— А хотите, я сам скажу? Вы начнете, как все идиоты, строить детские сады, школы и дома престарелых. А потом поймете, что из ваших детских садов и школ выходят не совсем такие дети, как вам хотелось бы. И тогда начнете строить тюрьмы и сажать туда этих неправильных детей. В результате тюрем станет больше, чем школ. А дома престарелых опустеют, потому что до старости при вашей власти будут доживать считаные единицы.

Шеринг перевел дух и мрачно докончил:

— Нет, мой друг, вам миллионы не помогут. Вам сколько ни дай, результат будет один. А знаете почему?

— И почему же? — небрежно осведомился Кремнев.

— Да потому что умеете вы только одно — разрушать! — рявкнул Шеринг, выходя из себя и слегка багровея. — Вы — разрушители! Простые разрушители!

Кремнев выслушал эту тираду с непроницаемым выражением лица. Затем на секунду задумался и ответил необычайно серьезным голосом:

— Может, ты и прав, парень. Но только после вас, «созидателей», нам и разрушать-то уже нечего. Пусто. Только вы нам и остались.

Шеринг хотел что-то возразить, но Кремнев остановил его жестом.

— Хватит, поговорили. — Он вытер рот салфеткой, смял ее и швырнул в бронзовую пепельницу. — А теперь, Мойша, иди мойся.

Сиеста заканчивалась, но, несмотря на это, поднялся горячий ветер. Улица все еще была пустынна. Но вот из-за пригорка вынырнул черный джип, за ним — еще один.

Человек с бородкой, сидевший в черной «ауди», взглянул на подъезжающие автомобили с удовлетворением. Потягивая сигарету, он поднял руку к глазам и взглянул на наручные часы. Затем отшвырнул окурок, неспешно достал новую сигарету и закурил, щурясь от дыма и удовольствия, полный предвкушения близкого кровопролития.

А ветер становился все сильней, и солнце на небе затянули тучи, обещая скорую грозу.

— Что бы такое выбрать?

Кремнев стоял у раскрытого одежного шкафа-купе, увешанного множеством костюмов и рубашек, с задумчивым, слегка растерянным видом.

Шеринг с мокрой головой, в шелковом халате с изображением быка и тореадора вышел из ванной комнаты и пугливо зыркнул взглядом по сторонам.

Егор уже надел свободные летние брюки из набивного льна и сейчас искал к ним подходящий ремень. Увидев Шеринга, он поторопил:





— Одевайся быстрее. За нами могут приехать в любую минуту.

— Хотите передать им меня чисто вымытым и в свежем белье? Чтобы похоронщикам было меньше возни?

— Если ты про тюремных, то им все равно — в чистом ты будешь или в грязном.

— Типун вам на язык, — поморщился Шеринг и подошел к креслу, намереваясь отдохнуть после ванны.

— Куда? — рявкнул на него Егор. — Я сказал: собирайся. Времени в обрез.

Шеринг с тоской посмотрел на кресло, вздохнул и похромал к шкафу. Проходя мимо стеллажа, Шеринг приостановился, снял с полки книгу и раскрыл ее наугад.

Пробежав глазами по строчкам, он грустно улыбнулся и сказал:

— В этом доме так хорошо, что даже не хочется думать о плохом.

— Если не думать о плохом, оно само о тебе задумается., А от раздумий перейдет к прямым действиям, — сказал на это Кремнев.

Шеринг пропустил его слова мимо ушей. Он смотрел в книгу и чему-то улыбался.

— Егор, послушайте, — сказал он и принялся читать нараспев какие-то стихи, причем по-французски.

Егор тем временем открыл ящик, в котором лежали носки, выбрал светлую пару и еще несколько про запас.

Закончив читать, Шеринг воззрился на Егора торжествующим взглядом.

— Ну, как вам? — поинтересовался он. — По-моему, прекрасно!

Кремнев скептически скривился.

— Вот, потому что падалью восхищаетесь, и страну в говно втоптали, — сказал он холодно.

Шеринг взглянул на него возмущенно.

— Это Бодлер! — объявил он просветительским тоном.

Кремнев небрежно дернул щекой.

— Да знаю-знаю… Стишата про дохлую лошадь.

— Ничего позитивного, — добавил Егор небрежно и снова занялся подбором одежды.

Шеринг оцепенело уставился на Кремнева. Егор, не обращая внимания на его мину, продолжал одеваться. Натянул светлые носки, поверх них обул сетчатые теннисные мокасины. Накачанные мышцы на его руках, ногах и спине эффектно перекатывались, вызывая в памяти образы древнегреческих героев.

Шеринг продолжал стоять не шевелясь. Так прошла почти минута.

— Ты будешь собираться или нет? — рыкнул на него наконец Кремнев.

Шеринг справился с оторопью и проговорил с плохо скрываемым восхищением:

— Вот это да! Значит, вам и Бодлер знаком не понаслышке. А знаете, вы довольно ловко прикидывались выпускником института физкультуры.

Кремнев провел рукой по висящим в шкафу рубашкам.

— Какой размер носишь? — поинтересовался он.

Шеринг поставил книгу на стеллаж и подошел к шкафу.

— Позвольте, я сам.

Егор усмехнулся и хозяйским жестом указал на шкаф — дескать, пожалуйста, ваше право!

Поглядывая на копающегося в вещах Шеринга, Кремнев не заметил, как непроглядно потемнел один из сегментов на экране телевизора — тот, который отвечал за трансляцию обзора от входной калитки.

Мужчина с бородкой выбрался из черной «ауди» и неторопливо направился к воротам «Перевала». Он шел спокойно, как человек, сознающий свою силу и безусловно верящий в свою победу.

Следуя примеру шефа, из машин стали выбираться бойцы. Их было восемь человек, и все они были вооружены. У кого-то в руках был короткоствольный автомат, у кого-то — пистолет. Все они были одеты в темные штаны и темные свитера. На головах у них красовались темные шапочки, которые они на ходу раскатали в маски, скрывающие их лица, но оставляющие прорези для глаз.

За несколько шагов до ворот человек с бородкой тоже достал из кармана тонкую, похожую на черный чулок маску и ловко натянул ее на голову.

Подойдя к воротам, один из боевиков плеснул чем-то из металлического ведерка в объектив камеры, установленной на верхушке ограды. Густой мазут залепил линзу, камера ослепла.