Страница 28 из 43
Он сел на стул и налил себе апельсинового сока. Шеринг посмотрел, как он пьет, мрачно усмехнулся и спросил:
— И когда нам ждать гостей?
— Как только, так сразу, — ответил Егор.
— Это может затянуться, — заметил Шеринг. — Не знаю, как вы, а я хочу принять душ и надеть что-нибудь чистое и свежее. Тут в шкафу наверняка найдется что-нибудь. А потом я еще раз перекушу.
— Да ты просто обжора, — усмехнулся Кремнев.
— Нет. Но моему организму требуется строительный материал, чтобы рана затянулась, вы сами об этом говорили. А теперь — подайте мне руку и помогите встать. Я иду в ванную.
Небо было облачным, но дождем даже не пахло. День выдался приятный — не жаркий и не холодный. Улица в этот полуденный час была пустынна. Белые аккуратные особнячки с ухоженными газонами могли бы порадовать глаз прохожего, но прохожих в этом элитном квартале почти не было.
Из-за пригорка, точно черная акула из морских глубин, выплыла черная «ауди» и покатила по пустынной дороге вдоль белых особнячков.
В машине сидели четверо мужчин. Один из них, сидевший рядом с водителем, грузный, с черной бородкой, негромко и спокойно проговорил по-испански:
— Подъезжаем, парни. Вести себя предельно тихо. Я выйду первым и осмотрюсь.
Мужчины закивали.
Автомобиль медленно покатил вдоль железной ограды, за которой, под прикрытием деревьев, спрятался особняк перевалочного пункта российской разведки.
— Притормози здесь и нырни в переулок, — распорядился мужчина с бородкой.
Водитель послушно притормозил на противоположной стороне улицы, подал автомобиль задом и въехал в глухой безлюдный переулок.
— Подождем немного, — сказал мужчина с бородкой.
Он глянул на часы, затем достал из кармана сигареты и неторопливо закурил.
Водитель хотел последовать его примеру, но человек с бородкой сурово на него глянул, и водитель торопливо убрал сигареты в карман.
— Просто ждем, — сказал он и выпустил в окно струйку сизого дыма.
Контрастный душ, как всегда, подействовал на Егора освежающе. Он вышел из ванной голый по пояс.
Бедра его были обмотаны полотенцем. Расчесывая на ходу мокрые волосы, Кремнев направился в комнату.
Шеринга он застал на диване перед включенным телевизором. Руки олигарха были скованы наручниками за спиной. Ноги — стянуты неизменным скотчем. Лицо у Шеринга было хмурое и злое.
— Час! — рявкнул он гневным, обиженным голосом, завидев Егора. — Вас не было целый час!
Кремнев сделал несколько спортивных взмахов руками, несколько раз, согнув поясницу, достал кулаками пола.
— Уф, хорошо, — выдохнул он. — Сейчас бы в спортзал. А потом сразу в бассейн.
Шеринг возмущенно задергался в кресле.
— Это черт знает что такое! — заорал он. — Я хочу в туалет! Меня тошнит! Здесь нечем дышать!
— В бассейн, и плавать, плавать, — все с той же блаженной улыбкой проговорил Егор.
— Вы слышите, что я вам говорю?! У меня болят руки! Ваш идейный единомышленник Адольф Гитлер был бы счастлив при виде этой картины!
— Да ладно тебе, — небрежно проговорил Кремнев. — Чего так разоряться? Сейчас освобожу.
Он подошел к Шерингу и быстро освободил его руки и ноги от пут.
Шеринг потер затекшие кисти и поморщился.
— Ну, зачем все это, а? — жалобно спросил он. — Что вам может сделать раненый интеллигентный еврей?
— Да все, что угодно, — ответил Кремнев. — Сила интеллигентного еврея — в его хитрости. А это покруче, чем простая мускульная сила, которой тебе сейчас явно недостает.
— Вы правы, — выдохнул Шеринг. — Силы мне недостает. Помогите мне! — капризно потребовал олигарх и протянул руку.
Кремнев крепко сжал его ладонь. Шеринг тяжело поднялся с кресла и, опираясь на руку Егора, заковылял к туалету. Возле двери он остановился и взглянул на Кремнева.
— Дальше я справлюсь сам, — насмешливо сказал он. — Хотя… если вы хотите поднять крышку унитаза…
Егор выпустил его руку из свой пятерни, фыркнул и зашагал прочь от туалета. Шеринг с ухмылкой посмотрел ему вслед, затем вошел в туалетную комнату и закрыл дверь.
Егор тем временем направился на кухню. После душа он почувствовал острый приступ голода. Да и чем еще заняться мужчине в бездействии, как не набиванием желудка? Не сериалы же смотреть. Тем более они здесь на испанском.
На кухне Егор открыл холодильник, достал хлеб, сыр, ветчину, зелень, нашел в шкафу стаканчики с супами-концентратами.
Когда Шеринг вошел на кухню, Егор как раз доделывал бутерброды.
— Выглядит аппетитно, — заметил Шеринг. — Вам не кажется, что мы все больше похожи на дружную семью?
— Не кажется, — огрызнулся Кремнев. — Как самочувствие, как нога? Еще не отвалилась?
Шеринг поморщился.
— Да не пошли бы вы. С мертвым о здоровье.
Кремнев положил последний бутерброд на тарелку и сел за стол.
— Ты вдохни и выдохни, — небрежно посоветовал он. — Интуиция подсказывает мне, что мучения скоро закончатся.
Шеринг опустился на стул и взял с тарелки бутерброд — конструкцию толщиной с толстую книгу.
— Достаточно взглянуть на. бутерброд, сделанный вами, чтобы понять все про вашу интуицию, — заметил олигарх. — Кстати, не мешало бы постелить что-нибудь на стол. Насколько я понимаю, это дорогая, антикварная вещь.
— Да ну?
Егор взял со стола нож, поправил на бутерброде сползающее масло и, размахнувшись, вогнал нож в столешницу.
Шеринг вздрогнул и скривился так, словно нож вогнали ему в грудь.
— Н-да… — протянул он. — Насколько я понимаю, это стол конца восемнадцатого века. За двести лет он повидал всякого, но никогда не встречался с таким хамом, как вы.
— С чего вы взяли?
— Иначе бы он не дожил до нашего времени. И чему только вас мама с папой учили?
— Таких, как я, нас у мамы с папой было человек двести, — ответил Егор, сосредоточенно работая челюстями. — С каждым по отдельности заморишься возиться.
Олигарх взглянул на разведчика грустным взглядом.
— Ах, вот в чем дело, — понимающе проговорил он. — Детдом. Злое детство и все такое. Соболезную.
— Себе пособолезнуй, хмуро сказал Кремнев. — Все. Когда я ем, я глух и нем.
Дожевав бутерброд, Егор налил из чайника кипяток в баночку с супом-концентратом и размешал набухшую вермишель ножом. Шеринг следил за его действиями с явным отвращением. А когда Егор взялся за ложку, сказал:
— Вы бы не ели эту гадость.
— Какую гадость?
— Да вот эту, — кивнул на суп олигарх. — Это же канцероген. Раковые клетки в чистом виде.
Кремнев запустил ложку в баночку с супом и небрежно обронил:
— Отстань.
Шеринг вздохнул и, отщипнув от ломтя сыра, как бы между прочим проговорил с искренней обреченностью:
— Ох-хо-хо… Гена, Гена… Не хотел я этого, но приперло, видит Бог.
Кремнев ничего на это не сказал. Шеринг задумчиво и слегка озадаченно нахмурился. Он как будто что-то взвешивал на «внутренних весах». Посидев так с минуту, он снова вздохнул, поднял взгляд на Егора и сказал:
— Кремнев, предлагаю вам сделку: я вам — бумаги, а вы мне — свободу.
Егор прищурился и чуть склонил голову набок. Он не понимал, о чем идет речь.
— Рассудите сами, — продолжил убеждать Шеринг, — я ведь вам совсем не нужен. Что стоит мое свидетельство против бумаг, полностью изобличающих Геннадия Соркина?
Кремнев зачерпнул суп. Вопросы Шеринга он игнорировал. Однако олигарх не отставал.
— Это действительно серьезные документы, — сказал он. — Веские доказательства. Если вы согласны, то через пару дней сможете их получить и привлечь Соркина к суду. Ему светит минимум лет десять. А я исчезну навсегда. Начальству скажете: мол, погиб при попытке к бегству. Больше никто и никогда меня не найдет и про меня не услышит. Обещаю!
Егор подозрительно принюхался к ломтику ветчины, потом, отбросив сомнения, отправил его в рот. Вслед за ветчиной отправились два ломтя голландского сыра. Запил Егор все это пивом, отхлебнув прямо из горлышка.