Страница 15 из 43
Откуда-то из-за стены доносились веселый женский смех и звонкая музыка.
Через гостиную пошатывающейся походкой прошла полуголая стройная блондинка с распущенными волосами, но она не обратила на звонки телефона никакого внимания.
На каменистом пустыре, в красном красавце «порше», припаркованном возле груды больших серых камней, сидел с трубкой у уха Егор Кремнев.
Выслушав девятый гудок, Кремнев окончательно уверился, что к телефону никто не подойдет, и брякнул трубку на панель «порше». На скулах его досадливо заходили желваки.
Шеринг, сидевший рядом, ласково осведомился:
— Не отвечают? Это хорошо. Значит, мы с вами еще немножко поживем.
Егор покосился на него и скривил губы.
— Ты остри поосторожней, — сухо сказал он. — А то о свои же подколки и поранишься.
Шеринг улыбнулся:
— В любом случае, это лучше, чем столкнуться с государственной машиной. Есть шанс избежать травмы.
— Поздно хватился, — угрюмо заметил Егор, — тебя уже переехали.
Шеринг насупился. Этот бугай с физиономией опереточного киллера раздражал его все больше. Шерингу в нем не нравилось все: грубый голос, варварские манеры, колючий взгляд, крепкие бицепсы и большие смуглые кисти рук.
«Такими только замки с магазинов сшибать, — недовольно подумал он. — Свернет человеку шею и не поморщится».
— «Переехали», — повторил Шеринг иронично. — Вас, между прочим, тоже.
— Да ну?
— Точно вам говорю. Просто вы толстокожий и пока не почувствовали… ничего. Скоро вы услышите хруст своих костей и, может быть, тогда наконец поймете, что это на вас рухнул кусок вашего прогнившего шпионского королевства.
Кремнев поднял руку и схватил Шеринга за ухо. Тот вскрикнул и сморщился от боли.
— Ты не с тем человеком митинг затеял, Моня, — со зловещей ласковостью проговорил Егор. — Я не либеральная слизь. И не покупной правозащитник. Я — правосторонник. При других обстоятельствах я бы сам тебя хлопнул и глазом не моргнул.
— Что же вам мешает сделать это прямо сейчас? — сипло проговорил Шеринг.
Несколько секунд Егор сверлил его взглядом, затем выпустил ухо и отвернулся.
— Считай это первым предупреждением, — мрачно изрек он.
Шеринг потер пальцами пылающее ухо и пообещал:
— Я это запомню. Будьте уверены. Кстати, не пора ли нам бросить машину? Она ведь ворованная, и ее уже наверняка ищут.
— Ты прав, — отозвался Кремнев. — Вываливайся.
— Что?
— Выкатывайся из машины. Дальше пойдем пешком.
От нагретого солнцем асфальта поднималось марево тугого жара. Они шагали по обочине: Кремнев с чудо-кейсом в руке, а чуть впереди — Шеринг в дорогом светлом костюме и белой шелковой рубашке.
Прямо по курсу, на горизонте, дрожали в расплавленной амальгаме воздуха контуры белокаменного городка. Шеринг выглядел измученным, Кремнев, напротив, шагал бодро и уверенно, словно успел хорошенько выспаться и пообедать, хотя не сделал ни первого, ни второго.
«Это просто черт знает что такое, — думал Шеринг, вяло передвигая ноги. — За три года они должны были поостыть. И напрочь забыть о моем существовании».
— Пошевеливай копытами! — прикрикнул сзади Кремнев.
Шеринг непроизвольно прибавил шагу.
«Я сейчас должен сидеть в прохладной комнате с пультом в руках и потягивать ледяной коктейль. А вместо этого тащусь по пустыне в компании какого-то неандертальца с рожей Бельмондо и замашками Рэмбо».
Шеринг тоскливо вздохнул. Пройдя еще несколько шагов, он взглянул на солнце, затем перевел взгляд на наручные часы.
— Уже половина двенадцатого, — сказал он сокрушенным голосом. — К вашему сведению, я должен был позавтракать еще час назад!
— А ты приучай организм к новому расписанию, — посоветовал Кремнев.
— К какому? — не понял Шеринг.
— К тюремному. В тюрьме в это время уже обедать будешь.
Шеринг помрачнел еще больше. Он прошел еще несколько шагов, затем оглянулся и обиженно заявил:
— У меня, между прочим, язва. Если я вовремя не поем, могу и окочуриться.
— Стой, — скомандовал Егор.
Шеринг остановился.
— Уйди с обочины!
— Куда? — не понял Шеринг.
— А вон к тому камушку.
У Шеринга не осталось сил на споры, и он послушно прошагал к плоскому валуну, на который указал Кремнев. Егор последовал за ним.
Положив кейс на валун, он откинул металлическую, изрытую пулевыми вмятинами крышку и достал сверток с бутербродами. Один протянул Шерингу, второй оставил себе.
— С чем это? — подозрительно спросил Шеринг.
— С сыром и ветчиной.
Шеринг усмехнулся:
— Из московского гастронома?
— Из местного.
Шеринг взял бутерброд, повертел его в руках, затем снял ветчину и отбросил ее в сторону. То же самое он проделал и с хлебом. Затем поднес оставшийся кусочек сыра ко рту и недоверчиво откусил.
— Выбрасывать-то зачем? — хмыкнул Егор. — Вернул бы назад.
— Чтобы ты это съел? Не выйдет. У тебя и так сил, как у бизона.
Откусив еще кусочек сыра, Шеринг погонял его во рту и сказал:
— Между прочим, язва, господин чекист, вещь коварная. Если меня невзначай скрутит приступ, будете точно сдувать пылинки с мертвеца.
— Ну и что?
— А то. Вашему начальству это вряд ли понравится.
— Много ты понимаешь, — усмехнулся Егор.
— Кое-что понимаю.
Шеринг откусил еще кусочек, пожевал, выплюнул и яростно швырнул оставшийся сыр в пыль.
— Ты только что лишил себя завтрака, — сказал на это Кремнев. — А заодно и обеда с ужином.
Дожевав бутерброд, Егор отряхнул ладони и скомандовал:
— Все, пошли дальше.
— Как — пошли?не поверил ушам Шеринг. — А отдохнуть!
— Отдохнуть? А ты только что чем занимался?
— Дегустировал сыр и нашел его отвратительным. Теперь я хочу сесть на камень и посидеть минут пятнадцать. У меня ноги гудят.
— Главное, чтобы ты мог ими двигать. Пошли! Егор поднял руку и легонько подтолкнул Шеринга к дороге.
— Палач, — выдохнул тот сокрушенно. — Верный заветам партии красных палачей.
— Поменьше базлай, — посоветовал Кремнев. — И шевели батонами. Не пойдешь сам — понесу на пинках.
— И к тому же — стопроцентный хам, — пробормотал Шеринг и, спотыкаясь, побрел к шоссе.
Красный телефон на журнальном столике черного дерева опять зазвонил. И снова грохот музыки, несущейся из-за стены, заглушил его протяжные трели.
Грузный широкоплечий мужчина лет пятидесяти сидел в шезлонге на краю овального бассейна с искрящейся на солнце голубой водой. У мужчины была загорелая кожа, золотисто-карие глаза и длинные, тронутые сединой волосы, завязанные сзади в «конский хвост».
На коленях у здоровяка сидела смуглая красотка в плавках-бикини. Поблизости крутились еще три полуголые девицы. Одной рукой здоровяк поглаживал обнаженную грудь смуглянки, а в другой держал высокий стакан с холодным голубоватым коктейлем.
Красавица, обнимавшая Солодова, соскочила с его коленей и с веселым визгом прыгнула в бассейн, а ее место рядом с хозяином тут же заняла другая.
…А красный телефон в гостиной все звонил и звонил.
Это был небольшой и довольно дрянной ресторанчик, главными преимуществами которого были дешевая выпивка и прохладный полумрак зала.
Кремнев и Шеринг сидели в темном углу у телефонного аппарата. Не дождавшись ответа, Кремнев вздохнул и брякнул трубку на рычаг.
К ним подошла официантка.
— Сеньоры, порфавор…
Она улыбнулась и жестом пригласила их следовать за собой. Кремнев и Шеринг поднялись со стульев и устало зашагали за ней. Официантка провела их через зал с немногочисленными посетителями и указала на круглый столик в тихом закутке.
Кремнев и Шеринг уселись за столик. Официантка, наградив их ослепительной улыбкой, удалилась, но вскоре вернулась снова. С интересом поглядывая на Кремнева, она выгрузила с подноса на стол восемь рюмок текилы, блюдце с дольками лайма, два бокала и бутылочку минеральной воды.