Читаниновые гномы

Поутру человек видит результат нашей работы, помнит все, что там написано, но никогда не сможет вспомнить когда он создал этот кусок текста.

Так мы помогаем тем, чьи произведения способствуют появлению более качественного читанина. Если не возникает споров с Вдохновителями. Обычно, мы идем на подобный шаг, если писатель сталкивается с трудностями, как ты с этим рассказом. Во сне ты легко находил нужные слова, но к утру всегда их начисто забывал. Мы решили немного помочь.

Наш Мечтатель - один из лучших переводчиков. Он легко превращает мысли спящего писателя в связный и стройный текст. В других сферах подобными талантами он не блещет. Кстати, если для тебя это важно, то к тебе с помощью мы пришли впервые. Раньше просто собирали читанин и все.

Когда гном замолчал, в комнате надолго повисла тишина.

- Значит, то что я пишу вызывает у людей больше эмоций, чем сообщение "Привет! Как дела?"? - протянул Иванов.

- Ненамного. И не во всех случаях. Так что сильно не обольщайся, - ответил ему гном в оранжевом. - Старшой, уже светает. Нам пора. Только зря тут полночи потеряли.

- Подождите! Еще один вопрос, - торопливо вклинился человек. - Ты говорил, есть правило, что вы должны отвечать на вопросы того, кто вас увидит. Почему? Что это вам дает?

- Это правило придумали давно, когда мы только окончательно обрели материальность, - сказал Старшой. По его команде гномы принялись проверять мешки и собираться в путь. - Кто-то решил, что если люди будут узнавать правду о нас иногда, всем будет лучше. А те ко видел нас, не будут считать себя сумасшедшими. Не уверен, что это так, но правило никогда не нарушали. Это был последний вопрос, человек. Больше мы вряд ли когда увидимся, поэтому прощай.

Старшой церемонно поклонился Иванову. Затем все гномы подошли к краю стола и один за другим взмахнули своими бумажными треуголками. После каждого взмаха рядом с гномом появлялось еще одно существо. Немного прозрачное, похожее на наполненный светящимся газом мыльный пузырь.

Рядом с Мечтателем возник сиреневый единорог с радужным хвостом. Оптимист призвал огненного орла. У Старшого оказался крылатый бык. Искатель же обзавелся скатом мантой с неоновым рисунком на спине. Гномы оседлали своих странных скакунов и те поднялись в воздух. Один за другим они пролетали сквозь оконное стекло и скрывались в предрассветных сумерках. Последним был Оптимист.

- Нам, конечно, положено рассказать тебе о себе. Но никто не сказал, что ты должен все запомнить, - произнес гном в оранжевом комбинезоне, запустил руку в карман и бросил что-то Иванову в лицо.

Человек попытался уклониться, но не видел, что в него летит. Перед глазами лишь мелькнул хвост огненного орла, ростом с воробья.

Писатель Иванов открыл глаза. Голова гудела, во рту пересохло, а все тело ныло от сидения в неудобной позе. Павел Петрович потер лицо руками. Он сидел за своим рабочим столом перед включенным ноутбуком. Часы показывали почти десять утра.

- Надо же. Это я так напился или заработался, что прямо за столом заснул? - спросил сам себя писатель Иванов и двинулся приводить организм в порядок.

Через некоторое время мужчина вернулся с чашкой растворимого кофе к столу. Нужно было проверить результаты ночных усилий. В тексте рассказа прибавилось всего несколько строчек. Они были знакомыми. Иванов был уверен, что писал их, но вот когда, не сказал бы и под страхом смерти.

- Видимо, волшебные гномы написали, - усмехнулся писатель Иванов.

И замер, не донеся чашку до рта. Ему вспомнился слишком реалистичный сон о бородатых коротышках в разноцветных комбинезонах и газетных треуголках. Они называли себя читаниновыми гномами и утверждали, что иногда пишут за людей сложные куски текста.

- Нет, уж, больше ночью с коньяком не работаю! - рассмеялся писатель Иванов.

Затем мужчина перечитал первые строчки диалога, что не давал ему нормально жить в последнее время. Фразы были просто идеальны. Они словно прорвали плотину и слова хлынули неудержимым потоком. Работа закипела и вскоре удивительные существа и их странные истории были если не забыты, то отложены в самый дальний угол сознания. Все мысли и чувства Иванова были сейчас направлены лишь на его творение.