Страница 4 из 49
Все это было полезно фермерам и чрезвычайно интересно для Трелони, который, разумеется, не упускал ни единого шанса изучить животных. Он обнаружил у них высокую практическую изобретательность и рудиментарную, однако примечательную способность понимать человеческую речь. Они не достигали человеческого уровня и не понимали слов, подобно нам, но сравнительно с другими собаками легче улавливали знакомые слова и фразы. Они различали простые знакомые приказы: «Принеси дрова из сарая, отнеси корзину мяснику и пекарю» — и выполняли их, ни на что не отвлекаясь.
Томас посвятил своим суперовчаркам монографию, и ученые со всего мира стали заезжать в Гарт, чтобы посмотреть этих животных в деле. Среди фермеров они прославились по всей округе, и теперь многие просили щенков. Очень немногие просьбы удавалось выполнить. Кое-кто из фермеров не поверил, что потомство столь замечательных собак не унаследует достоинств родителей. Естественно, все попытки получить от них суперприплод без применения гормона провалились.
Однако пора вернуться к маленькому эльзасцу — Сириусу. Трелони с самого начала с большим волнением наблюдал за этим щенком. Волнение усиливалось тем больше, чем дольше он оставался беспомощным младенцем. Томас видел в нем шанс на исполнение самых безумных своих надежд. Он воспламенил и Элизабет, развернув перед ней свой план. Это животное должно было расти по возможности в том же окружении, что их собственные дети. Трелони рассказал жене об опыте американского зоопсихолога, который вместе с женой вырастил маленького шимпанзе наравне с собственной дочерью. Детеныша кормили, одевали, окружали заботой точно так же, как ребенка, и получили весьма интересные результаты. Это, говорил Томас, не совсем то, чего он хотел бы для Сириуса, потому что щенка невозможно растить, как ребенка, не насилуя его природы. Он слишком отличается от человеческого младенца по физической организации. Однако Томасу хотелось бы, чтобы Сириус чувствовал себя ровней маленькой Плакси в социальном отношении, чтобы разница в обращении не намекала на различие в ранге. Элизабет, говорил он, уже показала себя идеальной матерью, одарив детей драгоценной уверенностью, что они любимы божественно мудрым и великодушным существом, и в то же время воспитав в них независимость и не претендуя на их чувства. Именно такой атмосферы Томас желал для воспитания Сириуса — атмосферы и семейной обстановки. Наша семья, говорил он, внушит ему очень важную истину. Сам Томас после несчастливого детства считал семью безнадежно вредным установлением, заслуживающим полного уничтожения. Элизабет стоило только припомнить его безумные идеи об экспериментах над собственными детьми. Жена тактично и твердо отказала в попытке отдалить от нее первых двух детей, а к рождению третьего Томас успел убедиться, что хорошая семья оказывает самое благоприятное влияние на растущего ребенка. Несомненно, жена тоже допускала ошибки. Несомненно, она порой невольно причиняла вред детям. Отсюда приступы бессмысленного упрямства у Тамси и отчуждение Мориса. Но в целом… без ложной скромности надо признать, что все трое — отменные представители своего рода: дружелюбные, ответственные, и в то же время независимо и критично мыслящие. Традиции такой семьи идеально подходят для великого эксперимента над маленьким Сириусом.
Собаки, напоминал Томас жене, склонны к сервильности, но этот порок не обязательно прирожденный: он может быть выработан их повышенной чувствительностью к требованиям социума и жестким контролем со стороны более высокоразвитого вида. Собака с человеческим интеллектом, воспитанная в уважении к себе, возможно, не выкажет ни малейшего подобострастия и вполне способна развить сверхчеловеческие способности к истинным социальным отношениям.
Элизабет попросила времени на раздумье, поскольку ответственность возлагалась главным образом на нее. Больше того, ее, естественно, тревожило воздействие эксперимента на собственную дочь. Не пострадает ли маленькая Плакси?
Томас убеждал, что девочке не будет никакого вреда, и что дружба между ребенком и сверх-собакой пойдет на пользу обоим. Он горячо отстаивал мысль, что самые ценные отношения в обществе возникают между наиболее различными умами, способными, при том, к взаимной симпатии.
Пожалуй, стоит отметить, что Томас, не одаренный особыми способностями к симпатии, умом сознавал ее важнейшее значение для общежития. Будет особенно интересно, уверял он, наблюдать за развитием столь сложной и многообещающей дружбы. Конечно, дружба могла и не возникнуть. Возможен был и антагонизм. Безусловно, Элизабет потребуется большой такт, чтобы не позволить девочке подавить собаку множеством человеческих преимуществ, в первую очередь — наличием ловких рук и превосходного, недостижимого для собаки зрения. Да и вся обстановка, в которой живет человек, неизбежно окажется чуждой и неудобной для собаки, может стать причиной невроза нечеловеческой, но по-человечески чувствительной психики. Необходимо сделать все возможное, чтобы не развить в Сириусе ни излишней приниженности, ни наглого высокомерия, столь свойственного людям, страдающим заниженной самооценкой.
Томас просил жену держать в уме еще одну важную мысль. Разумеется, никто не может предвидеть, каким образом станет развиваться собака. Сириус, возможно, никогда не достигнет человеческого уровня мышления. Но вести себя с ним следовало так, словно это неизбежно случится. То есть, очень важно было воспитывать его не как домашнее животное, но как личность, индивидуума, которому в свой срок предстоит активная самостоятельная жизнь. Для этого следовало поощрять свойственные ему способности. Пока он, как выражался Томас, еще «школьник», интересы у него, как у всякого школьника, естественно, будут примитивными и варварскими, но при этом весьма отличными от интересов юного человека. Ему необходимо будет упражняться в обычных собачьих занятиях, таких как беготня, охота, драки. Однако позднее, когда интеллект откроет ему доступ в человеческий мир, Сириусу нужны будут «человеческие» занятия, и, разумеется, уход за овцами обеспечит его ремеслом, ведь умственно он превзойдет самую умную овчарку.
Имея в виду такое будущее, его следует растить «крепким как кремень и дьявольски сильным». Элизабет всегда заботилась о физическом развитии своих детей, однако Сириусу со временем придется столкнуться с условиями, в каких не жили и самые закаленные спартанцы. Приучить его к подобным условиям будет не просто. Элизабет должна так или иначе приохотить его к простой жизни, научить гордиться своей природой, а позднее — работой. Это, конечно, не в раннем детстве, но подростком он должен по собственной воле искать трудностей. А еще позднее, созрев умственно, он, возможно, откажется от призвания пастуха ради более серьезных целей. И все же его юность не должна пройти в праздности. Сириус смолоду должен крепко стоять на своих ногах.
Элизабет не разделяла восторженных надежд мужа на будущность Сириуса. Она, не убедив Томаса, выразила опасения, что жизнь этого лишенного цельности существа будет вечной душевной мукой. Тем не менее она, в конце концов, решилась на участие в опыте и соответственно выстроила свои планы.
Глава 3
Младенчество
Еще не выучившись ходить, Сириус показал себя не менее смышленым, чем была в колыбели Плакси. Однако уже тогда он начал страдать от отсутствия рук. Плакси играла с погремушкой, и он тоже играл со своей, но его младенческие челюсти не могли сравниться с ловкостью маленьких ручек Плакси. Уже тогда его любопытство к первым игрушкам отличалось от страсти к уничтожению, свойственной щенкам. Встряхивая погремушку, он внимательно прислушивался к звукам, временами замирая, чтобы насладиться различием между шумом и тишиной. Примерно к тому времени, как Плакси стала ползать, Сириус начал ковылять. Всякий мог видеть, как гордится он новым умением и как радуется расширившемуся кругозору. Теперь у него было преимущество над Плакси: его способ передвижения подходил для четвероногого создания лучше, чем ползание — для двуногого. К тому времени, как она встала на ноги, щенок, хоть и спотыкаясь, освоил весь двор и сад. Когда девочка, наконец, перешла к прямохождению, Сириус явно восхитился и пытался подражать ей, настойчиво прося помощи. Но вскоре он понял, что эта игра — не для него.