Страница 83 из 196
Бог (Иегова) его нисколько не упрекает за это, не укоряет. «Как ничего не было». Этот грех ему Бог (Иегова) явно не вменил ни во что.
Вообще «mésaliance»ов нет в Библии, а есть факты. Живут со служанками (Иаков) — и ничего. Даже тесть (обычная ревность за «честь» дочери) не укоряет98 . Лот имел сношение с дочерьми — и опять ничего. «Факты, батюшка, факты!» Библия вся есть книга фактов без утайки чего-либо.
Была ли тогда «совсем другая мораль», чем теперь? Но ведь Библия — не книга этнографии, а книга божественных откровений, которые вечны и перемениться не могут. Не показывает ли это, что «Божие» и «религиозное» лежит совсем вне плоскости «VII заповеди», пришедшей через века потом и которая начертана «в хвосте» предписаний, — ниже «соблюдения праздников» и «почитания родителей». А «пожелание жены ближнего» даже поставлено позади клеветы и злословия.
Что́ же над нами все трясутся с «VII», выдвигая ее, — решительно выдвигая, — на первое место, как какое-то новое «Аз есмь Господь Бог твой». Да это («VII») просто пустяки. «И так, и этак можно» — не теряя любви Божией к себе, не переставая быть очень религиозным человеком.
III
Истории с Авраамом и Иаковом как будто показывают, что Б. вовсе не вмешивается в личную жизнь, в «наши любовные истории и ход их», а наблюдает лишь космологические законы, и в данном случае — первый: чтобы Земля, еще пустынная, была населена. Отсюда-то проистекает колоссальная свобода «лица» в Ветхом Завете. У нас как «закон Божий» — сейчас стеснение, узкое платье, везде жмет; там «закон Божий» — и ширь, простор, «халат», если не «нагишом». Во всяком случае, «полная естественность»...
* * *
20 окт.
Как же все это произошло?..
А очень просто.
На «Птичку Божию», в которой 16 строчек, Венгеров написал замечательные «Критико-Биографические замечания». Ему возражал Аничков, изложивший «Мысли в дополнение к Сообщениям Венгерова». Игнатов из Варшавы, зоолог, написал: «О птицах и поэтах», что вызвало отповедь Горнфельда. Все это очень остроумно опровергал Сакулин. И наконец, ко всему Овсянико-Куликовский, академик, написал «Историческое обозрение споров о Пушкине и о птичке».
По истечении достаточного времени все это затвердело и стало спрашиваться на экзамене.
Когда же отвечающего на экзамене спрашивали:
О чем вы говорите? То отвечали:
Я говорю о Сакулине (один).
Я говорю об Овсянико-Куликовском (другой).
Я говорю о Венгерове (третий).
И когда спрашивали:
А «Птичка Божия»?
Тб все три недоумевали и говорили:
Мы об этом никогда не слыхали.
Так постепенно произошло забвение Ветхого Завета и Нового и о чем там говорится.
(ночью в постели: «богословие» Григория Петрова, Мережковского и прив.-доц. Дух. академии Петропавловского; тоже проф. Троицкого)
* * *
Как произошло, что профессора Духовной Академии не помнят Ветхого и Нового завета?
...Мелкий бес нас водит, видно, И кружит по сторонам.
Как же это, в самом деле, могло произойти? А произошло.
Но произошло очень просто.
Возьмем параллель из истории литературы.
* * *
Представьте себе, что на «Птичку Божию», которая состоит из 16 строк, Венгеров написал «Достопримечательные изъяснения историко-биографического содержания» в 1У2тома. Игнатов из Варшавы, зоолог, написал: «О птицах у Пушкина». Первый труд вызвал собою «Поправку» Овсянико-Куликовского, а второй труд вызвал собою «Элегические размышления о птицах и о поэтах» Горнфельда. Все это вызвало полный раздражения «Ученый ответ профессора и академика» Шляпкина. К чему всему Сакулин написал: «Исторический обзор споров по поводу Птички Божией».
Читатель «позднего века», который «обязан сдавать к экзамену» все эти рассуждения и споры, конечно, естественно, всех их знает. Но на простой вопрос:
О чем он отвечает? Ответит:
Я отвечаю о проф. Сакулине (один).
Я отвечаю версию между Венгеровым и Горнфельдом (другой).
Я отвечаю об исторических трудах Шляпкина (третий).
И на вопрос:
О чем идет речь?
Все трое ответили бы:
О Сакулине, Венгерове, Горнфельде и Анненкове.
И наконец на раздражение экзаменатора:
Да прочтите мне «Птичку Божию».
Все трое ответили бы:
Птичку Божию? Мы о ней никогда не слыхали.
* * *
Таковы рассуждения преподавателей духовных академий и даже лиц священной службы «о книгах Ветхого» и о книге «Нового Завета».
«Два завета с своим огнем в каждом? В голову не приходило никогда».
В.Розанов
* * *
20.Х.1913
...о, как хотел бы я, взяв на руки тельце Андрюши, пронести его по всем городам России, по селам, деревням, говоря: — рыдайте, рыдайте, рыдайте.
Иго еврейское горчайшее монгольского, не — «угрожающее будущее», а — наставшее теперешнее. С веревкой на шее тащат лучших русских публицистов говорить и подписывать заявления, что русские уже не должны заступаться за свою кровь, что если убит невиннейший мальчик и в том есть подозрение, что убил его еврей, — то они не должны ни разыскивать, ни судить заподозренного еврея...
Царь, слышишь ли ты вопли наши?
Одна против евреев надежда — Царь. Оттого-то «вытолкнуть из России» Царя, подорвать в русских (молодежь) авторитет Царя, поднять восстание на него — их лозунг.
* * *
20.Х.1913
И понесли все убийцу на руках своих, и не вспомнил никто убитого.
«Он, священный еврей, из народа, принесшего человечеству столько культурных ценностей»... А тот — «из презираемого русского племени, которого вообще никто не уважает»... О ужасы, о ужасы, о ужасы.
И Кондурушкин тут же, «рак с клешней». И «Иван Алексеевич» (Пешехонов), и (еврей) Ордынский, и эксперт «профессор Троицкий» (какая болванная рожа на портрете). С каким удовольствием этот «нам известный гебраист» давал Кугелю в «День» для напечатания своего портрета. «Меня, Троицкого, теперь увидит вся Россия».
И Троицкий наступил профессорской ногой на тельце замученного Андрюши.
(Андрюша Ющинский и Бейлис)
* * *
21.Х.1913
Когда я был младенцем, вид огня (печь топится) производил на меня гипнотическое воздействие.
...взлизы огня, красный цвет его. Движение его, жизнь его — особенно!!!
Я бы никогда не отошел от печки. И плакал, когда меня отводили. Я думаю, в таком «гипнотическом действии» лежит корень древнего «поклонения огню» и всех языческих «огонь на жертвеннике».
* * *
21.Х.1913
...и та «головка» начала преобразовываться в Озириса, а это лицо начало преобразовываться и выросло в Изиду.
«Так объясняются старые сказки».
Кажется, где-то я прочел — «Osiris» = Os-iris = Os-isis = Глас Изиды. Как все верно и точно.
* * *
21.Х.1913
Машка, стерва!
А у самого такая безграничная любовь к ней. Вцепливая, въедчивая. И она это чувствовала и все отвечала тихим, каким-то детским смехом — хи-хи-хи-хи. Хотя ей было 27 лет.
Она вся была тихая и деликатная. И вся таяла в этих его повторяющихся восклицаниях:
Машка, стерва!
(20лет назад: воспоминание молодоженов)
* * *
21.Х.1913
Учение о содомии «кое-где» и «кое в чем» и даже «кое в ком» может быть поведано и как «скандал», безобразие и разрушение...
Все зависит от тона.
Но если взять другой тон, то вдруг «все вещи начнут преобразовываться».
И я не знаю, «какой тон взять». И молчу.
(за набивкой табаку)
* * *
21.Х.1913
Между самым большим счастьем и самым большим несчастьем расстояние только в один день.
(вспоминая Евгению Ивановну)
Еду к Косуне (сестра). Проститься.
Еду делать завещание.
А еще вчера:
Какие баклажаны...
Посмотрите на этот delfinium...
Как хороши эти мальчики, убирающие виноград.