Порабощенные

Я долго не могла выключить прикроватную лампу и в итоге решила спать вместе с ней, так как одной и в темноте мне все же было страшновато. Я почти погрузилась в крепкий сон, как вдруг мой чуткий слух расслышал какое-то шарканье и царапанье. Я не придала этому значения, но, когда я услышала, как открылось окно над моей кроватью, я вскочила и кубарем свалилась с постели, сильно ударившись головой о край. Я широко распахнула глаза и увидела сидящего на подоконнике Вадима. Выглядел он вполне спокойно, но спросонья я не могла оглядеть его полностью. Когда я окончательно пришла в бодрствующее состояние, то увидела, что баггейн прикрывает своей когтистой рукой кровавую рану на правой стороне груди, до кучи мужчина был изрядно побит. На белую поверхность подоконника уже упали несколько крупных красных капель.

— Что с тобой?! — удивилась я, все еще сидя на полу и хватаясь за макушку головы. Кажется, я набила себе знатную шишку.

— Ты не боишься? — ухмыльнулся тот, оскалившись половиной рта, специально проигнорировав меня. Я скорчила недовольную мину и встала, прищурившись.

— Знаешь, после того, что ты сделал в прошлом году, сейчас мне как-то уже не страшно. Я даже в глубине души догадывалась, что ты придешь. Ты ведь и вчера тут околачивался, — я скрестила руки на груди и стала внимательно наблюдать за монстром. Я, может, его и не боялась так сильно, как раньше, но вот доверять ему я не была обязана.

— Смелая и наблюдательная девочка, но конкретно вчера я и близко не подходил к этому дому, — прищурился он хитро в ответ и ловко спрыгнул с подоконника на пол, но его рана дала о себе знать и, видимо, отозвалась болью. Баггейн захрипел и немного покосился в сторону.

— Но тебя видела моя подруга, — строго отчитывала я того, задумавшись, — Вадим не врал. — Если не вчера, то, что ты тут делал, вообще?

— Отгонял от тебя своих братьев и сестер, — улыбнулся лукаво тот. Это был крайне неожиданный ответ. Я даже оторопела от шока.

— Зачем ты защищал меня? — уже мягче вновь задала я вопрос. Теперь баггейн испачкал своей кровью и пол. Прекрасно!

— Не тебя, — прыснул он. — А свою добычу, свой законный кусок мяса.

— Но это же одно и то же! — всполохнула я руками от его вздорной и принципиальной нелогичности.

— Нет, для вас, людей, — это разные вещи, — прошептал тот и сел на пол. Вадиму было тяжело стоять.

— Может… помочь? — на свой страх и риск спросила я. Тот иронично хмыкнул и прикрыл глаза. Только сейчас я почувствовала, что в комнате появилось какое-то трупное зловонье. Омерзительно!

— Помоги, — с неприкрытой насмешкой в глазах взглянул тот на меня. — Заботливая девочка.

Я немного оскорбилась, сдвинув брови, а затем, сильно топая ногами, вышла из комнаты, чтобы взять в ванной аптечку. Я открыла шкафчик над раковиной и вытащила белую деревянную коробочку. Когда я закрыла шкафчик и увидела в зеркале зловещее лицо Вадима, то громко вскрикнула, резко развернувшись и выронив аптечку. Поясницей я больно уперлась в раковину.

— Хе, — ухмыльнулся он злобно, подойдя слишком близко и установив руки по бокам от меня все на той же раковине. Таким образом, мне было некуда деваться. Его когти неприятно заскрипели, царапая поверхность раковины.

— А говоришь, что не боишься, — прошипел он, обдав меня вонючей гнильцой. Его лицо было изуродовано еще большим количеством мелких шрамов и глубоких свежих порезов. Неизменным остался лишь самый большой шрам на глазу и брови. Волосы баггейна были мокрыми и жирными от пота и грязи. Некоторые волоски слиплись между собой. Одежда его тоже была порядочно измарана кровью, землей и каким-то коричневато-черным веществом, похожим на влажную почву. До кучи она была еще и рваной в некоторых местах. Видок у этого типа был помятым и избитым. Когда от такой неприятной близости меня начало колотить, Вадим, не отрывая от меня взгляда, сел на корточки, не глядя, взяв аптечку; и так же медленно поднялся. Его холодные глаза извечно глядели только на меня. В них я увидела лишь хищный голод и жестокость.

— Ты бы помылся сначала! — грубо осекла я того, пронырнув под его рукой. Когда я оказалась на приличном расстоянии от того, он заговорил низким и вкрадчивым голосом.

— Я так понимаю, что раны я сам себе буду обрабатывать.

— Догадливый, — передразнила я его тонкой и противной интонацией.

— Хорошо, — не унывая, улыбнулся тот по-кошачьему обольстительно. Затем баггейн уселся на край ванны и снял с себя куртку, а затем футболку, отбросив их в сторону. Я искренне изумилась тому количеству ран, которые обнажились на его теле.

— Кто это сделал с тобой? — не выдержала я.

— Я же сказал, мои братья и сестры. Они покушались на мою еду, — нейтрально ответил тот, доставая из аптечки вату, бинты, перекись водорода, йод и зачем-то щипцы. Когда я поняла, зачем ему нужны были щипцы, то отворачиваться уже было поздно. С болезненным кряхтением, мужчина извлек из одной раны чей-то длинный и грязный коготь, из нескольких прочих ран он достал целых пять клыков. От большого количества пота и крови волосы на груди и животе мужчины тоже слиплись.