Нечестивец (ЛП)

— Спасибо, — произнес Барерис. — Но это не закончится. Не для меня.

— Не глупи! Конечно, закончится! Ты убил Ксингакса и Тсагота. Мы вот–вот разрушим великий план Сзасса Тэма. Это все, что ты можешь сделать для исполнения своей мести. До самого лича тебе никогда не добраться.

— Ты слышал речь, с которой я обращался к повстанцам. Я дал обещание помогать им и дальше.

— А мы держим наши клятвы, — прошептал Зеркало. От его могильного голоса пробирал холод, словно от ветра или дождя. — Таковы правила нашего ордена.

Аот нахмурился.

— В сотый раз повторяю — ни я, ни Барерис не принадлежим к твоему исчезнувшему братству, и нам нет дела до его кодекса. На самом деле он использует свои обязательства как отговорку, чтобы избавиться от меня, — он снова перевел взгляд на барда. — Все в порядке. Я вижу, что тебя не переубедить. Но скажи мне одну вещь. Не случится ли так, что, если когда–нибудь, каким–то чудом тебе все же удастся убить Сзасса Тэма, его смерть принесет тебе не больше радости, чем гибель Тсагота?

— Что бы я ни чувствовал, я отправлюсь во тьму, как и положено мертвым, с надеждой, что там меня будет ждать Таммит.

Кольцо Ужаса являлось инструментом, возведенным волшебником–нежитью для исполнения нечестивейшего из замыслов, и, как казалось Джесри, было бы разумно попытаться уничтожить его при очищающем свете дня. Но Неврон настоял на том, чтобы работать ночью, потому что тогда существа, вызванные им и его помощниками, окажутся сильней.

Он также проследил, чтобы Джесри включили в главный круг. Возможно, на него произвело впечатление её бегство из ловушки под стеной. Поэтому сейчас она и стояла рядом с Аотом, Барерисом и зулкирами на крыше, с которой Самас расплавил башню Маларка.

Она уяснила концепцию разработанного зулкирами ритуала, но лишь в самых общих чертах. К счастью, этого оказалось достаточно. Во время его начальной стадии ей требовалось лишь подпитывать остальных своей силой. И все же, хотя в обычных обстоятельствах она не сомневалась в своих способностях, перед началом церемонии ей стало не по себе. Что, если она все провалит? Тогда Сзасс Тэм погубит восток, а, возможно, и весь Фаэрун, и это будет её вина.

Гаэдинн, сидевший на парапете, присутствовал здесь в качестве наблюдателя. Во время кампании он, как и обычно, отчасти лишился своего городского лоска, но после завершения осады сделал все возможное, чтобы вернуть себе прежнюю щеголеватость. Его новые, украшенные драгоценными камнями кольца и застежка для плаща, которые он раздобыл в крепости, значительно в этом помогли.

Уловив напряжение Джесри, он подмигнул ей и ухмыльнулся. Как и всегда, его знаки внимания пробудили в её душе сложный узел эмоций. Но в этот раз признательность перевесила, и она нервно улыбнулась в ответ.

В расположенном внизу дворике вспыхнуло пламя, и в первый миг его языки взметнулись выше крыши крепости. Этот костер, разожженный Пылающими Жаровнями, являлся ключевым элементом их собственного ритуала. Она знала, что внизу вместе с ними находится и Зеркало. Призрак не принадлежал к служителям Коссута, но, как бы парадоксально это ни казалось, он, очевидно, служил проводником некой божественной силы и поэтому счел, что сможет принести больше пользы, находясь вместе с огненными священниками, а не с теми, кто практикует арканную магию.

Жаровни используют свою силу, чтобы помогать зулкирам. Рассредоточенные по всей крепости другие, меньшие круги волшебников будут заниматься тем же самым. Так или иначе, каждый выживший с момента выхода из Предела Мага заклинатель внесет свою лепту в их труд, и Джесри сказала себе, что, работая сообща, они имеют достаточно большие шансы разрушить Кольцо, пусть его и построил знаменитый лич.

Хоть и без особой охоты, зулкиры согласились с тем, что из них всех Лаллара, как эксперт в контрмагии, лучше всего подходила для того, чтобы возглавить ритуал. Она ударила древком посоха по крыше, и раздался грохот, словно неподалеку захлопнулась тяжелая дверь.

— Хорошо, — произнесла она. — Сделаем это.

Она начала читать первое заклинание и остальные участники круга кто в унисон, кто контрапунктом один за другим присоединили к ней свои голоса. Внизу во дворе замка молились Пылающие Жаровни, их костер шипел и потрескивал, и в этих звуках ощущалось нечто вроде ритма и модуляции какого–то языка. Вдали младшие волшебники выкрикивали слова силы, которые эхом разносились по всей крепости.

В воздухе начала скапливаться магия, попеременно лаская и царапая, обжигая и холодя. Но боли не было. Наоборот, нарастающее возбуждение смыло мучавшие Джесри дурные предчувствия.

Её сознание расширилось, и она мысленно коснулась разумов окружавших её людей. Эти прикосновения не вызывали у неё панику или ненависть, а их интимность граничила со сладострастностью. Придется следить за тем, чтобы чье–нибудь сознание не оставило свой отпечаток в её разуме, изменив тем самым её личность.

Она ощущала призванных Невроном демонов и дьяволов, но смутно, словно тени, колеблющиеся на грани физической реальности. Очевидно, в данной ситуации этим огромным и древним существам не требовалось проявляться здесь полностью, чтобы оказать свою помощь, и это тоже было хорошо. Более того, некоторые заклинатели, несмотря на свои знания, при виде них вполне могли забыть о чувстве долга и удариться в бегство. Простые солдаты–то уж точно.

А затем перед ней наконец предстало само Кольцо Ужаса — колодец неестественной и неистощимой мощи, похожий на гноящуюся рану в земле. Изгибающиеся линии силы соединяли его с другими подобными строениями, образуя на лике земли огромный темный круг смерти.

Это Кольцо Ужаса Джесри и её союзникам и предстоит уничтожить. Не каменные стены и бастионы, хотя некоторые из них, скорее всего, пострадают в качестве побочного эффекта их действий. Стены и бастионы можно возвести заново, а они же должны атаковать саму сущность, сам потенциал Кольца. Если оно будет уничтожено, то весь узор придет в негодность и ни один из разбросанных по Тэю замков больше не сможет послужить той цели, ради которой был возведен.

Джесри осознала, что остальные маги тоже наверняка увидели истинную, трансцендентную форму Кольца. Лаллара обвела их взглядом. Убедившись, что все готовы, она вскинула посох и ударила им об пол со всей силы, которая скрывалась в её обманчиво–хрупких руках. Джесри ожидала, что раздастся ещё более сильный грохот, чем в прошлый раз, но, если это и произошло, она его не услышала.

Когда древко обрушилось вниз, она почувствовала, что вместе с ним туда устремляется вся накопленная ими магия. Она пробила дыру в иной уровень реальности, и одновременно Джесри, а точнее, её душа, вырванная из тела, рухнула в эту дыру, словно она была муравьем, скользящим по плоской стороне клинка.

Она огляделась. Прежде она воспринимала сущность Кольца Ужаса как колодец. Теперь же, кажется, она и остальные участники круга оказались глубоко внутри этого колодца. Однако его изгибающиеся стены не были цельными. Они состояли из пересекающихся полос тени, за которыми не было ничего — лишь сумрак, простиравшийся, насколько хватало глаз.

Барерис нанес удар первым. Он издал громогласный вопль, и там, где одна из полос перекрывала другую, темная субстанция разлетелась на множество осколков. Затем с наконечника копья Аота сорвался сгусток огня, выжигая ещё один участок тени.

Лазорил заговорил мягким голосом, словно отец, уговаривающий ребенка, и часть колодца растворилась облаком темного тумана. Лаллара прорычала заклинание, и внутри цилиндрической паутинообразной структуры возник парящий каплевидный щит из алого света, иссушая касающиеся его нити. Неврон прикоснулся к амулету, висящему на его широкой груди, и появившийся демон, огромное и крылатое существо с длинными, замысловато изогнутыми рогами, вонзил в черную сеть железный трезубец. Самас взмахнул жезлом, и часть конструкции превратилась в золото. Джесри почувствовала, что это преобразование нанесло колодцу не меньший ущерб, чем остальные атаки.