Нечестивец (ЛП)

Ещё двумя взмахами он полностью отделил её от туловища. Расчленив её на мелкие куски, бард занялся телом своего противника. Когда он убедился, что полученные кровавым извергом повреждения столь серьезны, что ему уже не помогут никакие регенеративные способности, силы покинули его и он рухнул посреди трупов.

И попытался ощутить триумф. Или, по крайней мере, удовлетворение. Хоть что–то.

Но не смог. На миг, когда во время боя он начал брать над противником верх, он почувствовал соблазнительное обещание радости, но теперь не осталось ничего, кроме терзавшей его боли от ран.

Как Таммит некогда пыталась объяснить ему, это и значило принадлежать к числу живых мертвецов. Ты жаждешь чего–то — без разницы, крови ли, силы или мести — и жажда эта пожирает тебя так сильно, что ты готов на все, лишь бы её утолить. Но, что бы ты ни делал, это невозможно.

Его раны не успели закрыться, но, собравшись с силами, Барерис заставил себя подняться на ноги и вновь бросился в ревущий хаос боя. В конце–концов, что ещё ему оставалось делать?

Когда один из наездников на грифонах пролетел мимо арочного окна, Маларк подавил желание метнуть в наемника копье или заклинание и отступил назад. Если он не выдаст своего местоположения, враги не смогут помешать ему, пока он будет сосредоточен на следующей задаче.

А провал был недопустим. Он уже помог защитникам, заставив распахнуться запечатанные магией двери, но этого оказалось недостаточно. Солдаты совета кишели в каждом дворе. Им уже удалось захватить некоторые башни и бастионы. Судя по всему, они вот–вот перехватят контроль над главными воротами крепости и впустят оставшуюся часть армии внутрь.

Но Маларк считал, что все ещё способен переломить ситуацию — если сможет заставить бледный рассвет исчезнуть с небес. Тогда призраки и иные скрывающиеся в подземельях существа, истинные творения ночи, для которых солнечный свет был ядом, смогут выбраться наружу и присоединиться к схватке.

К сожалению, это окажется непросто. Исвал мог проделывать такое, но он был ночным охотником. А затем и Ксингакс, который приделал к своему запястью отрубленную руку Исвала.

Маларку же придется полагаться лишь на магию. Подбадривая себя мыслью, что он, по крайней мере, обучался мастерству у величайшего волшебника Востока, он поднял жезл и начал читать заклинание.

Взмахнув крыльями, Джет поднялся над кожистым летуном, впился в его перепончатое тело когтями и разорвал на части. Тем временем Аот окинул взглядом кипящую в небесах битву в поисках следующего врага и обнаружил, что мир вокруг начал становиться темнее.

Процесс только начался, но он со своими необыкновенными глазами сразу же заметил изменения. Значит, если у него получится определить, кто стоит за этим, есть шанс его остановить. К несчастью, как бы тщательно он ни обшаривал взглядом окрестности, все было безуспешно. Волшебник, творивший эту магию, где–то прятался.

Аот огляделся в поисках своих собственных магов и на вершине одного из захваченных бастионов заметил блеск золотых волос Джесри. Она и несколько её одетых а алое коллег швыряли во врагов сгустки пламени, стоя на квадратной плоской крыше, а несколько находившихся там же солдат стреляли из луков или бросали вниз выломанные из парапета камни.

Аот велел Джету спикировать к ним. Его спешка чуть не привела к тому, что их нашпиговали стрелами, но затем удивленные лучники узнали того, кто спускается к ним с небес, и ослабили тетивы.

Джет широко распахнул крылья. Несмотря на стремительность полета, при его приземлении раздался лишь тихий стук.

— Джесри! — окликнул волшебницу Аот. — Небеса становятся темнее.

Она подняла взгляд.

— Неужели?

— Да, и это плохо. Сможешь определить, кто за это ответственен?

— Возможно. Темнота сама по себе не является стихией, но, судя по всему, она распространяется по воздуху. Я с ним поговорю.

Подняв посох над головой, она закрыла глаза и пробормотала слова силы. Аот и сам неплохо разбирался в стихийной магии, ведь, будучи боевым магом, он нередко прибегал к ней, но это заклинание все равно оказалось ему незнакомо. Поднявшийся холодный ветер принялся с завыванием хлестать во все стороны, развевая края плащей и мантий.

Опустив посох, Джесри указала им на одну из самых высоких башен.

— Это один человек, и он там, наверху.

— Спасибо, — Аот подошел к парапету и произнес заклинание, указывая на цель наконечником копья. С него сорвалась яркая потрескивающая молния, но, не долетев до одного из окон, исчезла.

Выругавшись, Аот швырнул туда же бледный заряд холода, но его постигла та же судьба.

— Ублюдок окружил это место защитой.

Один из солдат зулкиров произнес:

— Капитан, мы можем действовать по–старинке. Вломимся в башню снизу и с боем пробьем путь наверх.

Покачав головой, Аот указал на небо. Теперь все уже могли увидеть, что оно было гораздо темней, чем раньше.

— У нас нет на это времени.

Сжимая в руке поблескивающей жезл из застывшей ртути, Самас Кул, чью массивную фигуру до сих пор поддерживал каркас из белой энергии, отделился от круга волшебников и вразвалку приблизился к ним. За ним следовала Лаллара. Аот не заметил своих сокомандующих раньше, но он не был удивлен, обнаружив их здесь. На крыше башни было относительно безопасно творить магию, а он по своему опыту знал, что его бывшие повелители не слишком любят рисковать своей шкурой. Эта задача обычно ложилась на плечи менее значительных персон вроде легионеров.

— Я смогу вскрыть башню, — произнес Самас.

Лаллара сплюнула.

— Стену ты сломать не смог.

— Тогда, — сказал Самас, — мы находились за пределами Кольца Ужаса, и, следовательно, имели дело с наиболее сильной стороной его защиты. Теперь мы внутри. Смотри и учись, — с удивительным изяществом он поднял жезл, напомнив Аоту дирижера, готового управлять оркестром, а затем проделал им серию замысловатых пассов.

Участок башни вокруг заострённого окна замерцал, и затем черный камень превратился в воду. Она каскадом устремилась вниз по стене, а в кладке образовалась дыра, через которую стало видно находящегося внутри человека. Это был Маларк, чьи одеяния имели алую окраску, что указывало на его принадлежность к Красным Волшебникам.

Аот и Маларк вскинули свои оружия, но помощник Сзасса Тэма оказался на долю секунды быстрее. С наконечника его жезла сорвались четыре желтые искры.

— Пригнитесь! — крикнул Аот. Молясь о том, чтобы парапет послужил им хоть какой–то защитой, он бросился на пол, и его соратники последовали его примеру. По крайней мере, большинство. Лаллара замешкалась. Схватив её, он сбил её с ног. Вовремя — искры превратились в огненные взрывы.

Его омыла волна жара, а от грохота он практически оглох. Стараясь не терять ясность мыслей, Аот поднял голову и огляделся.

Несколько воинов получили серьезные ожоги или же были мертвы. Слава Коссуту, Джесри и Джет, хоть и выглядели ошеломленными и слегка потрепанными, особо не пострадали.

По ту сторону провала, отделявшего одну башню от другой, оставленный Самасом проем сверху вниз принялось затягивать фиолетовое свечение. Каким–то образом, хоть в его распоряжении и имелось не больше секунды, Маларк умудрился закрыть брешь в защите своего шпиля. Теперь, находясь под прикрытием этого щита, он открывал люк, ведущий на нижние уровни.

При этом он не прекращал зачитывать заклинание, размахивая эбонитовой дубинкой, и небеса продолжали становиться все темнее и темнее. В одном из восточных двориков распахнулась дверь, и наружу выбежали волки с горящими алыми глазами — скорее всего, вампиры.

Щелкнув пальцами, Лаллара плавно приняла стоячее положение, словно её подняли невидимые руки. Самас воздвигся на ноги, наведя Аота на мысли о выбрасывающемся на берег ките. Джесри тоже встала, и сияющие руны на её посохе одна за другой запульсировали ярче — верный признак того, что она была не на шутку рассержена.