Нечестивец (ЛП)

Приливы и отливы боя привели Барериса к главным воротам крепости. Словно охваченные безумием, десятки его соратников сражались за то, чтобы, взяв их под контроль, открыть створки и впустить внутрь оставшуюся часть армии зулкиров. Но вражеские топорщики и копейщики дрались не менее ожесточенно, стремясь отбросить их назад, в то время как находившиеся на стенах лучники поливали их стрелами, а некроманты в алых одеяниях осыпали сгустками пламени и тени. Слуги Сзасса Тэма забрали себе брошенный при отступлении Сапог Темпуса, и теперь он, анимированный при помощи магии, раскачивался назад и вперед, сокрушая ряды своих бывших хозяев.

Надеясь, что где–то неподалеку окажутся наездники на грифонах, Барерис поднял взгляд. Некоторое время назад воздушная кавалерия Аота присоединилась к битве, и кто–то из них непременно должен находиться поблизости, атакуя стоящих на стенах бойцов. Но в небесах никого не было. Должно быть, сейчас они сражались в другом месте.

Барерис запел. Мир исчез, и он обнаружил, что стоит на стене в окружении нескольких некромантов.

Начав петь другое заклинание, которое должно было лишить его врагов мужества и силы, Барерис вонзил меч в грудь одного из магов и, вытащив его, обошел падающее тело и оказался лицом к лицу со вторым. Тот взмахнул жезлом с навершием в виде маленького черепа и начал произносить слова силы. Барерис ощутил, как магия принуждения опечатывает его разум, словно клеймо. Но на этот раз он не лежал на земле, раненый и беспомощный. Бард расколол некроманту череп прежде, чем он успел довести ритуал до конца.

Затем он убил ещё одного мага. Уклонился от запущенной в него потрескивающей молнии. Покончив со следующими двумя волшебниками, он увидел, что заклинателей поблизости больше не осталось.

Барерис повернулся к группе лучников. Пара кровавых орков осознали исходящую от него опасность и спустили тетивы. Одна стрела вонзилась ему в грудь.

Было больно, и бард отступил на шаг, но не более того. Ещё одним воплем он сбил лучников с ног, и внезапно что–то с силой ударило его по затылку.

Это не было похоже на ощущение от попадания стрелы. Невыносимая боль практически парализовала его. Но, если он даст слабину, ему конец. Барерис перекатился на спину.

В нескольких шагах от него стоял Тсагот. В верхней правой руке кровавый изверг держал камень, который, скорее всего, изначально служил боеприпасом для одной из меньших катапульт Кольца. Перекинув его в левую руку, он швырнул его в Барериса. Бард перекатом ушел в сторону, и камень, ударившись о стену рядом с ним, разлетелся на мелкие кусочки.

Он поднялся на ноги, ощущая пульсацию в задней части черепа. Интересно, насколько сильно тот поврежден? Внезапно Тсагот проделал ещё один метательный жест, хотя на этот раз его руки были пусты.

Перед Барерисом взорвалась вспышка разноцветных огней.

Кровавый изверг переместился через пространство абсолютно незаметно, как и подобает высокоразвитому хищнику. Лишь воинский инстинкт предупредил барда, что враг появился за его спиной, чтобы разорвать его на куски, пока он приходит в себя после взрыва. Моментально развернувшись, бард резко пригнулся, и когти Тсагота пронеслись над его головой, не причинив вреда. Барерис глубоко вонзил клинок в живот демона–вампира.

Тсагот издал рев и содрогнулся, но продолжил бой. Он подался вперед, ещё сильнее насаживаясь на клинок, и все его четыре руки устремились к барду.

Ему не хватало времени высвободить меч, чтобы отразить удар. Вместо этого он прикрылся свободной рукой и, опустив голову в надежде защитить глаза, начал петь слова силы.

Когти Тсагота разодрали его предплечье и кожу на голове, но Барерис все равно продолжал произносить заклинание с нужными интонациями и ритмикой. Когда он пропел финальную ноту, в воздухе взбурлила сила, и на этот раз уже он переместился на некоторое расстояние назад.

Они с кровавым извергом смерили друг друга взглядами через разделявшее их пространство, заваленное окровавленными трупами. Рана в животе Тсагота закрывалась быстрее, чем мог бы исцеляться сам Барерис.

— Итак, в конце–концов ты все же решил вступить со мной в бой, — произнес бард.

Тсагот рассмеялся.

— На этот раз у меня есть причина. Мне приказано защищать Кольцо Ужаса, а если я позволю тебе разгуливать на свободе, те черви внизу, скорее всего, смогут открыть ворота. Так что вперед. Я дам тебе то, что ты так жаждешь. Я отправлю тебя вдогонку за твоей женщиной.

Напевая, Барерис начал приближаться к своему противнику. Он не торопился — это давало время жгучей боли от ран утихнуть. Магия с покалыванием пробежала по его телу.

Когда он оказался в пределах досягаемости Тсаогта, кровавый изверг замахнулся на него когтистыми лапами. Но Барерис превратил себя в призрака, и они прошли сквозь его тело, не нанеся никакого вреда. Тсагот с рычанием развернулся. Не видя перед собой соперника, он предположил, что тот решил воспользоваться тем же трюком, что ранее применил он сам, и переместился ему за спину.

Но Барерис, прибегнувший к совершенно иному заклинанию, все это время продолжал оставаться на том же самом месте. Таким образом, сейчас он оказался позади кровавого изверга и, снова пожелав стать материальным и видимым, нанес удар ему в спину.

Пошатнувшись, демон снова развернулся, но недостаточно быстро. Бард успел нанести ему ещё два удара, а когда его огромный противник бросился на него, снова принял бестелесную форму.

Конечно, не существовало такой вещи, как абсолютная защита; даже его периодические переходы в нематериальное состояние не гарантировали неуязвимости. Если атака застанет его врасплох, то он пострадает, а Тсагот был искусным бойцом. Когда демон–нежить раскусил план Барериса, то также начал перемещаться сквозь пространство, используя сходную тактику. Таким образом оба сражающихся пытались предугадать, где и как возникнет враг в следующий раз, и, поочередно обретая материальность, делали выпады и исчезали снова.

Но разница была в том, что Барерис угадывал лучше. Словно сам Шевараш, бог воздаяния, благоволил ему сейчас. Его атаки раз за разом достигали цели, оставляя на теле Тсагота кровавые раны, в то время как сам он не получил никаких новых повреждений. И, пока продолжался его танец возмездия, демон вздрагивал от боли, а с порхающего клинка летели брызги его крови, по венам барда растекался жестокий экстаз.

Возможно, это сделало его беспечным.

Снова пожелав обрести материальность, он атаковал Тсагота нисходящим ударом, но увидел, что кровавый изверг даже не пытается защищаться. Вместо этого он подался навстречу клинку, охотно принимая ранение. При этом он и сам получил возможность добраться до Барериса.

Клинок вонзился в плоть, равно как и когти. Бард застыл, ошеломленный болью от новых ран, и тогда Тсагот ещё глубже вогнал когти в его тело и навалился на него, сбив с ног. Разбитый затылок Барериса ударился о камни, и вспышка боли заставила его содрогнуться в конвульсии, хотя придавивший его демон практически обездвижил его.

Не вытаскивая когтей, Тсагот резко развел руки в стороны. Когда его тело начало рваться на части, Барериса охватила агония. Демон–вампир широко распахнул челюсти и нагнулся к самому лицу барда.

Барерис напомнил себе, что перед ним находится тварь, ответственная за смерть Таммит, и ярость позволила ему вознестись над сокрушительной болью. Каким–то образом он смог отыскать в себе силы сосредоточиться и вновь обрести нематериальную форму. Челюсти Тсагота сомкнулись на том месте, где находилась его голова, не причинив ему никакого вреда. Лишившись опоры, демон–нежить со стуком упал.

Перекатившись в сторону, бард с трудом поднялся на ноги и снова обрел материальность. Тсагот с рычанием начал вставать. Судя по тому, как неуверенно он двигался, последний удар барда не прошел для него даром. Но он двигался.

Дрожа, охваченный болью Барерис перехватил рукоять меча обеими руками, прокричал боевой клич и размахнулся. Его удар развалил голову Тсагота от макушки до шеи.