Страница 50 из 52
Любовь. Мое сердце так чертовски сильно болит.
Я закрываю глаза, молясь о том, чтобы ее слова оказались правдой. Я не хочу надеяться, что это действительно может быть концом.
Как будто читая мои мысли, Госпожа Линн произносит:
— Это не конец, Катя. Просто дай ему толчок.
Я киваю головой, чувствуя, как будто у меня, по крайней мере, имеется план.
— Я дам.
Еще ничего не закончилось. Я не прекращу надеяться.
Глава 31
Айзек
Тихий гул автомобиля кажется громче, чем обычно, пока я еду темной ночью к Кате.
Прошло всего несколько часов, но я знаю, что совершил ужаснейшую ошибку. Я выбросил самое прекрасное и чистое существо, когда-либо освещавшее мою жизнь.
Не могу поверить, что я отпустил ее. Нет, я выкинул ее.
Черт!
Я сильнее вцепляюсь в руль.
Мне так чертовски больно. Я до сих пор помню ее взгляд.
Она сказала, что любит меня. Я знаю, что так оно и есть. Она любит.
Но теперь…
Если она не простит меня, я никогда не оправлюсь от этого. У меня был мой идеальный котенок. Такой великолепный, полный жизни, надежды и счастья. И исцеленный. Такой сильный во всех отношениях.
Я втягиваю воздух так сильно, что больно легким. Такое ощущение, что моя грудь разорвется.
Мой котенок. Моя Катя.
Я склоняю голову, опираясь ею на кулаки, пока сижу в ожидании зеленого света и борюсь с мучающими меня эмоциями.
Я не достоин ее, вот в чем проблема. Я — убийца. Я видел, как умирают люди. Хуже того, во мне есть тьма, которая поглотит ее прекрасный свет. Мне необходимо помнить об этом.
Но для нее я буду стараться. Я обещаю Богу, что попытаюсь стать лучше для нее.
Мне просто нужен шанс. Я хочу, чтобы она простила меня.
Мне нужно ее вернуть. Я эгоистичный человек, но мне необходимо, чтобы она возвратилась в мою жизнь.
Для меня это такой отчаянный поступок. Поехать и вернуть ее обратно. Но если она позволит мне, я никогда не отпущу ее.
В машине раздается сигнал телефона, и на мгновение я думаю, что это она. Мой котенок.
Я сворачиваю к обочине, почти на мгновение теряя контроль. Черт! Я теряю его!
Потому что я потерял ее.
Я чуть не выбрасываю чертов телефон из окна, когда вижу, что звонит Госпожа Линн. Не знаю, какого черта ей надо, но у меня нет времени. Я почти готов швырнуть его на пол, но не могу. Уже поздно. Так чертовски поздно, но если она звонит в такой час, то, значит, имеется серьезная причина.
— Твою мать, — проклинаю я свое дыхание и без гнева пытаюсь ответить на телефонный звонок, пока еду к дому Кати. Я скоро ее верну, и тогда все будет хорошо.
— Алло? — отвечаю я.
— Привет, Айзек, — ее голос звучит ровно и спокойно, без намека на срочность.
— Сейчас не совсем подходящее время, — произношу я сквозь зубы.
Я сразу сожалею, что так ответил.
— О? Я думала, ты должен как можно скорее узнать, что Катя согласилась пойти на аукцион завтра. Но полагаю, что если у тебя нет времени…
Моя кровь леденеет, сердце перестает биться.
— Чушь.
— Нет. Вот что происходит, если растоптать сердце женщины, как сделал ты, Айзек.
Я начинаю тормозить и съезжаю с дороги, останавливаясь на обочине. У меня пересохло в горле, и я не могу вынести эту боль. Прошло лишь несколько часов.
Одна гребаная ошибка
И она сделала шаг.
Я выгнал ее. Я заслужил это. Я качаю головой в отрицании. Я не хотел. Я не имел это в виду.
Мне было страшно, я так боялся, что позволю ей сблизиться, страшился, что могу уничтожить сильную женщину в ней.
— Прости, — говорю я в телефон, но это скорее не Госпоже Линн, а моей Кате. — Я облажался.
— Я знаю, что ты сделал.
— Она не может пойти туда. Не могу позволить ей.
— У тебя нет выбора, — Госпожа Линн фыркает в трубку.
— Ты не понимаешь, — начинаю я.
Я не собираюсь позволять кому-то забрать ее. Нет никого, черт побери, кто бы заслуживал ее больше, чем я.
— Серьезно? А то я не знаю, — голос Госпожи Линн звучит жестко. — Она полюбила, ты полюбил. Ты должен пойти и вернуть ее, Айзек. Тебе следует извиниться и сделать все правильно.
Прежде чем она даже закончила, я вдавливаю ногу в педаль газа и направляюсь к Кате.
— Ее не будет там завтра, — говорю я ей.
— Надеюсь, что не увижу ее, но если она окажется там, я буду очень переживать за тебя.
— Ее не будет, — говорю я решительно и вешаю трубку, не дожидаясь ответа.
Она принадлежит мне.
***
Стук, стук, стук. Я бью кулаком по двери. Воздух снаружи холодный и жесткий. Мои суставы с каждый тяжелым ударом в дверь испытывают все большую боль. Но лучше чувствовать боль, чем ощущать черную пустоту в груди.
Когда моя рука вновь обрушивается на дверь, та открывается. Стремительный поток воздуха обрушивается на обнаженные плечи Кати, и она укутывается в шаль.
Ее длинные светлые волосы слегка поднимаются от потока воздуха, и холод заставляет ее содрогнуться. Ее щеки горят и на вид пурпурного цвета, очевидно, из-за пролитых слез. Моя бедная Катя. Я это сделал с ней.
Но я все исправлю. Я сделаю все правильно.
— Айзек, — она мягко произносит мое имя.
— Катя.
Я хочу обнять ее, но не могу, не зная, почему она согласилась пойти на аукцион.
— Ты собираешься отправиться на аукцион? — спрашиваю я ее, хотя это скорее утверждение.
Она сверкает глазами, и в них заметен гнев.
— Это не твое дело, если именно по этой причине ты здесь.
Ее хватка усиливается на двери, и я знаю, что она собирается захлопнуть и запереть ее в одну секунду.
— Я не позволю, Катя.
Я твердо произношу эти слова и делаю шаг в сторону Кати, она медленно прикрывает дверь, и, похоже, ей требуется сдержанность, чтобы не захлопнуть ее со всей злости, но взгляд на ее лице не отражает ничего, кроме покорности.
Она злится.
Она качает головой и говорит:
— Ты сказал, что не хочешь меня.
Она пытается быть сильной, но боль в ее голосе очевидна. Это разрывает меня на куски.
— Я ошибался, говоря это, — произношу я спокойно, держа руки вверх и приближаясь к ней, словно к раненому зверю.
Мой бедный котенок. Я сделал это. Это все моя вина.
— У меня будет Хозяин, — говорит она медленно, ее голос звучит крайне низко.
— Тогда я буду твоим Хозяином, — говорю я с уверенностью, сжимая кулаки.
Нет, черт побери, я не отдам ее никому.
— Будешь? — спрашивает она, скрестив руки.
Я слегка наклоняю голову, мое сердце бешено бьется и тревога растекается по моему телу.
Пожалуйста, не отказывай мне, котенок.
Я не показываю страха. Я делаю к ней шаг, и она держится стойко на месте.
— Буду, — отвечаю я ей.
— Ты никогда снова не будешь мне лгать, Айзек.
Катя смотрит на меня покрасневшими глазами, ее нижняя губа дрожит, но все же именно сила является доминирующей чертой в ее выражении.
Меня поразила как сила, так боль в ее голосе.
— Лгать тебе? — мои брови поднимаются в удивлении.
— Ты сказал, что не хочешь меня.
Твою ж мать, мое сердце падает в груди.
— Прости, Катя. Это не было правдой.
— Знаю. Но ты никогда не будешь лгать мне снова, — говорит она, пока сердито стирает слезы со своего лица.
— Никогда, — отвечаю я чуть слышно и двигаюсь вперед, чтобы обнять ее, но она делает шаг назад.
— Ты должен сказать мне, — произносит она тихо.
Ее защита рушится. Я едва могу дышать из-за выражения уязвимости на ее лице.
Сказать ей что? Все, что ей нужно услышать, я скажу ей. Скажу, что угодно, лишь бы убрать выражение боли с ее лица. Мне необходимо, чтобы она была счастлива.
— Я скажу тебе все, что угодно.
— Тогда скажи мне! — кричит она, и я нахожусь в недоумении от ее слов.
Я снова делаю шаг к ней, находясь так близко, что могу прикоснуться, но она отступает назад, выходя из зоны досягаемости. Я падаю на колени перед ней. Отчаявшись остановить ее отдаление от меня, прекратить ее отрицания меня.