Страница 8 из 76
— Так это ж Пивз, зараза! — радостно воскликнул Хагрид.
- … и про другое привидение, девочку в туалете…
— Плакса Миртл! — кивнул Хагрид, которому явно понравилась игра в "угадай, кто".
— Тао, нам пора, — негромко сказал я, но она не обратила на мои слова внимания.
— А еще он рассказывал про пауков, — продолжила Тао, и я слегка удивился: правда ли она это помнит или просто заранее подготовилась к экскурсии?
— Акромантулы, — ответил Хагрид с меньшим энтузиазмом.
— Нам действительно пора, — сказал я Хагриду, желая прекратить эти игры, и взял Тао под руку. — У нас на сегодня большая культурная программа.
— Папа! — с возмущением воскликнула Тао, и Хагрид, наконец, сложил два и два, уставясь на меня так, словно я поразил его в самое сердце. — Я как раз хотела спросить у мистера Хагрида, нельзя ли нам осмотреть этот потрясающий замок…
— Нет нельзя! — рявкнул я, потеряв всякое терпение. — Здесь не проводят экскурсий! Хочешь гулять по замкам — возвращаемся в Лондон!
— Это твоя дочка? — Потрясенный Хагрид, наконец, обрел дар речи. — И ты молчал?!
— Он очень скрытный, — любезно объяснила Тао.
Лесник развернулся и быстрым шагом направился к школьным дверям. Похоже, он действительно решил узнать, не можем ли мы пройтись по замку. Тао посмотрела на меня, теперь уже спокойно и чуть насмешливо.
— Почему ты так волнуешься? Из‑за меня?
— Что ты придумала? — спросил я. — Зачем тебе внутрь?
— Сначала ответь ты.
— Да, из‑за тебя. Потому что знаю, к чему приводит лишняя болтовня. Это опасный мир, а у меня опасная профессия.
— Я помню, — проговорила Тао. — Но иногда ты переходишь все границы разумного и становишься похож на психа–параноика. Между прочим, если бы ты действительно хотел, чтобы я не попала в Хогвартс, то давным–давно бы аппарировал.
Я вздохнул и выпустил ее локоть.
— Ладно, сдаюсь. Если Макгонагалл разрешит, покажу тебе Большой зал.
— А мне больше и не надо. Это ведь там убили твоего Риддла?
— Так вот в чем дело… — Оказывается, хитроумная Тао расставила мне ловушку. — Да, там его убили, но ведь не похоронили же.
— Ничего, — усмехнулась она. — Место смерти может многое рассказать.
Я почти не знал ту область магии, которой занималась Тао. Сперва она хотела пойти по стопам Мэй и учиться созданию новых заклятий, совместимых с современными маггловскими приборами, тех, что действовали в узком диапазоне магических частот, не влиявших на работу электроники — к середине 21 века это направление в колдовском мире стало едва ли не самым актуальным. Однако позже она передумала и решила изучать древние магические техники, которые были не такими быстрыми и практичными, как современные, зато гораздо более глубокими.
— Кстати, — вдруг сказала Тао. — А где он похоронен?
— Не знаю. Никогда не интересовался, — ответил я. — Вон Кремер вышел — значит, нам разрешили.
Следуя за старым аврором, чье вытянутое лицо наполовину скрывали Темные Очки, мы направились в замок, в холле которого нас ожидали Хагрид и Макгонагалл.
— Хорошо, что ты зашел, Линг, — произнесла она, пожимая мне руку. — Знаю, в прошлый раз тебе было некогда — кентавры, переговоры… — Она посмотрела на Тао, с детским восторгом разглядывавшую высокие потолки и стены холла. Спохватившись, я сказал:
— Это моя дочь Тао. Она приехала на пару дней, полюбоваться на британские достопримечательности.
— Рада познакомиться, юная леди. — Макгонагалл представилась и тоже пожала ей руку. — Хагрид с удовольствием проведет для вас экскурсию по школе, а мы с вашим отцом немного поговорим. Когда закончите, поднимайтесь в мой кабинет — угощу вас чаем.
Хагрид повел Тао вниз, в слизеринские подвалы, а я, бросив взгляд в сторону Большого зала, отправился по лестнице вслед за директором.
На втором этаже Макгонагалл взяла меня под руку, и мы продолжили наше восхождение.
— Я хотела сказать тебе одну вещь, Линг, — негромко произнесла она. — Давно хотела, но не знала, смогу ли, появится ли у меня такая возможность. Даже когда ты вернулся в Англию, я не знала, будет ли у меня шанс.
Я молчал, не представляя, что она имеет в виду. Мы остановились на третьем этаже у окна, рядом с невысокими золотистыми доспехами. Напротив, у самого начала коридора, висел портрет колдуньи в синем платье. Вокруг никого не было, но откуда‑то издалека доносились голоса детей, и этот шум рождал во мне приятное спокойствие.
— Я хотела перед тобой извиниться, — сказала Макгонагалл. — Извиниться за тот бой, за то, что стреляла в тебя.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем она говорит. Казалось, целые куски моей жизни возникали в сознании только тогда, когда о них вспоминали другие. И сколько деталей моего прошлого еще ожидают своей очереди? Скорее всего, очень много.
— Профессор… — начал я, но Макгонагалл перебила:
— Минерва, Линг.
Я кивнул.
— Вам не за что извиняться. Вы — единственная, кто в тот момент поступил правильно. Это я говорю вам как военный.
— Так ты меня не успокоишь, — усмехнулась Макгонагалл. — Тем более своим одобрением. Я ведь не солдат, а учитель, и должна была лучше знать и понимать своего ученика.
Я покачал головой, но спорить не стал. Возможно, по–своему она была права.
— Вы очень изменились, — сказал я.
— Как и все, — ответила она. — Как и ты. У тебя взрослая дочь. Не обижайся, но мне трудно представить тебя в кругу семьи.
Мы направились по длинному коридору к лестнице на четвертый этаж. В среде легионеров не было принято говорить о своих семьях, тем более о детях, но я уже несколько лет жил полугражданской жизнью, и наверное, Тао права: следует различать осторожность и паранойю.
— Сначала мне это тоже было трудно представить, — признался я. — Когда родилась Тао, мне едва исполнилось двадцать, и я ни о чем таком не помышлял.
— Мне кажется, вы с ней очень похожи, — заметила Макгонагалл.
"О да", мысленно вздохнул я и ответил:
— Верно, она папина дочка.
Разговор на подобные темы был непривычен — меня словно заставляли выдавать какую‑то тайну, и я толком не знал, как себя вести. Однако Макгонагалл, похоже, это понимала.
— Я не собираюсь пытать тебя о твоей семье, хотя мне очень интересно, — продолжила она. — Из вашего выпуска я знаю почти обо всех — они здесь, более–менее на виду, если не в Британии, то в Европе; я то и дело что‑нибудь о них слышу. Их дети учились или учатся в школе. Но ты исчез на двадцать с лишним лет, и мы даже не знали, жив ли ты.
— Жив, — усмехнулся я. — Просто мне хотелось свободы… насколько это вообще возможно.
— Свободы подальше отсюда.
Я кивнул.
— И ты ее нашел?
Смысл вопроса контрастировал с мягким, спокойным тоном директора. Немного подумав, я ответил:
— Нет. Но очень скоро это перестало быть важным.
Макгонагалл легко сжала мой локоть.
— Я понимаю, — негромко произнесла она, и до самого седьмого этажа мы поднимались в молчании. Ожидая пробуждения собственного прошлого — воспоминаний, реакций, эмоций, — я не находил ничего, и когда мы остановились на площадке у лестницы, испытывал смутный дискомфорт, не понимая, в чем дело, почему я чувствую себя так странно.
Странно повела себя и Макгонагалл. Она похлопала меня по руке, смущенно улыбнулась и сказала:
— Я оставлю тебя ненадолго, зайду к Филиусу — уверена, он с удовольствием присоединится к нашему небольшому чаепитию. Ты ведь с ним еще не встречался?
— Нет, — ответил я. — Пока не довелось.
— Тогда подожди нас наверху. — Она указала в направлении директорской. — Пароль — "лунный сон". — И отправилась по коридору к кабинету Флитвика.
"Ничего себе пароль", подумал я, повернув в противоположную сторону. "Лунным сном" называлось сильнейшее зелье из новоизобретенных, способное погрузить человека в сон на несколько суток, в течение которых он видел яркие, эмоциональные и зачастую устрашающие галлюцинации.