Страница 24 из 39
— В некотором роде…
— О, тогда, старушка ещё выйдет в море? — обрадовался призрак.
— Слушай, — взорвался Рейд. — Будешь меня доставать, сдам твою лодку на металлолом.
— Не сдашь, — призрак остался равнодушен к угрозе. — Другой-то у тебя нет.
— Хе-хе, знал бы ты, какие сейчас лодки! — саркастически расхохотался охотник.
— Я знаю, но «Тайфун» сюда не влезет. Так что…
— Отстань, мне сегодня не до тебя, — признал поражение Рейд и направился в обход дока. — Пошли, Гарри.
Гарри подавил в себе вопросы, понимая, что все задать всё равно не сможет. Они пересекли зал и вошли в просторный туннель, который явственно поднимался вверх. Пол туннеля был покрыт пылью, мягко приглушавшей шаги. Где-то капала вода, и по туннелю разносился звук, похожий на тиканье будильника. Гарри насчитал 120 шагов, прежде чем туннель закончился массивными воротами. Рейд дотронулся до ворот перстнем. Тяжёлая плита распалась на две части, утонувшие в нишах. Они оказались в круглом зале, откуда расходилось несколько проходов. В зале светились сами стены, покрытые искусной резьбой. В центре зала располагался ныне пересохший фонтан. Рейд решительно пересёк зал и остановился у арки, ведущей в правый коридор.
— Пойдём.
Гарри помедлил, поражённый странным ощущением внезапно проявившейся Силы. Обманчивое спокойствие огромной мощи грозило страшной участью тем, кто посмел бы покуситься на хозяев этого места.
— Что это?
— Ты почувствовал? — спокойно спросил профессор. — Это защитные заклятья. Сочувствую тому, кто всё-таки ухитрится сюда влезть в отсутствие хозяев. Но надо поторапливаться.
— А куда мы идём? — рискнул спросить Гарри.
— Нам надо попасть в хранилище. А туда можно проникнуть только из комнаты ректора. Так что, нам на самый верх.
— А почему здесь столько пыли? — у Гарри невыносимо першило в горле от облаков поднятой ногами пыли.
— Тут очень долго никого не было, — помрачнел Рейд. — Академия не действовала с 1917 года. Совет намеревался произвести набор учеников после окончания второй мировой войны, но…
— А как так получилось, что все вместе угодили под атомную бомбу?
— Предательство. Братство получило сведения о том, что готовится уничтожение Хиросимы. Причём, в один миг. Естественно, маги Братства должны были постараться предотвратить такое злодеяние. Туда направили лучших. Но они не нашли никаких следов готовящегося магического воздействия. Тогда в Хиросиме собралось всё Братство, за исключением 19 человек. Ни у кого даже мысли не возникало о существовании такого оружия. Они даже не успели понять, что происходит.
— А почему вы решили, что это работа предателя? — поинтересовался Гарри.
— Потому, что инициатором общего сбора был кто-то из своих… Ага, мы на месте.
Рейд остановился у развилки коридора. На стене обнаружилось изображение дракона, искусно вплетённое в затейливый узор. Профессор нажал пальцем на рубиновый глаз чудовища. Послышалось глухое гудение. Часть стены повернулась на оси, открывая проход в узкий коридор. Рейд скрылся внутри. Гарри последовал за ним. Они прошли около 50 метров по плавно изгибавшемуся проходу и вышли в очередной круглый зал, который в два раза превосходил предыдущий. В центре зала располагалась огромная колонна, вокруг которой змеёй вилась широкая лестница. Рейд подошёл к колонне и исчез, завернув за неё. Гарри поспешил следом и увидел, что профессор стоит около ступенек.
— Высоковато идти! — недовольно сказал Рейд, шагнув на лестницу. — Но делать нечего.
Он начал подниматься по ступеням. Гарри пошёл рядом. Судя по всему, подъём обещал занять некоторое время, поэтому юноша спросил:
— Профессор, может вы немного расскажете мне про Академию?
— Я не знаю, что тебе такого рассказать… — задумчиво протянул Рейд. — Да, это мой дом, и другого у меня нет, но знаю ли я свой дом? Я жил здесь почти двенадцать лет. Но не обошёл и четверти здания. Пыльно и скучно. Конечно, когда здесь было много людей, Академия не производила столь мрачного впечатления. Но я могу судить об этом только по рассказам моего деда… Факультетов здесь не было. Только курсы. Тринадцать курсов. Никакой вражды вроде как у вас со Слизеринцами не было и не могло быть. Да и никого подобного Малфою здесь бы не потерпели. Студенты знали, что Братство слишком малочислено, чтобы допускать ссоры между своими. Да и выпускников-то едва хватало, чтобы только восполнять потери. Последние десятилетия — с начала 19 века, Братство не жило, а существовало. Слишком во многое пришлось вмешиваться.
— А Охотники? — с интересом спросил Гарри.
— Что, Охотники? — поморщился Рейд. — Они — не панацея. Что такое вообще Охотник? Идея создания магов-бойцов родилась примерно через сто лет после основания Братства. Именно тогда Совет понял, что они проигрывают борьбу. Не потому, что слабы. Как раз силы им было не занимать. Просто они не могли справиться с… ну, назовём их привычным тебе термином, «чёрные маги». Почему не могли? Лично я считаю, что они были скорее учёными, чем воинами. И не могли реагировать на действия врага, не признающего никаких правил. Тогдашний председатель совета выдвинул два основных постулата: а) на насилие отвечают насилием; б) если идёт игра без правил, устанавливай свои правила. И совет принял решение о создании бойцов, подготовленных особым образом. Таких, которые бы не погнушались никакими методами, могли ударить в спину и при необходимости пройти по трупам. Да, Охотник мог бы войти к чёрту в пасть, и выйти оттуда, выбив по пути все зубы. Но их всегда было очень мало. Число Охотников никогда не превышало шести десятков. А начиная с 1812 года, Братство в среднем теряло по два-три Охотника ежегодно. И редко когда удавалось восполнить эти потери. К 1945 году у Братства осталось только три Охотника. А потом…
Лицо профессора застыло маской мрачной ярости. Но уже через мгновение, он расслабился и продолжил:
— Вот так. А в 1974 году мой дед забрал меня у родителей и притащил сюда. И начал делать из меня бойца. Я вынужден сказать, что к тому времени он был просто одержим идеей возмездия за уничтожение нашего ордена. А я должен был стать его орудием. И умер он через две недели после того, как вручил мне перстень. Умер с мыслью, что он своё дело сделал. А я остался один. И… кому я должен мстить? Я этого не знаю до сих пор. А тогда… Что ж, тогда я принялся делать то, что должен делать Охотник: истреблять зло. Как я был жесток в своей уверенности, что имею бесспорное право карать. Но… разве я был не прав? Я поступал, как велит Кодекс: в отношении зла приемлемо только одно — полное уничтожение. И чем больше я сталкивался с приверженцами злых сил, то всё больше уверялся в своей правоте. Но разве они не люди? Может, их можно было ещё переубедить? Не знаю… я не пытался найти ответ на этот вопрос. Хотя, наверное стоило бы… А потом… В 1987 году я повстречал старого Глена — Охотника, не попавшего на сбор. Он принял меня под свою опеку. Мы работали вместе. Но всего через два года он погиб в бою. Там был страшный противник. Могли погибнуть сотни людей. И Глен использовал Последний Шанс — страшное заклятье. Он вложил всего себя в один удар клинка. И вот тогда я только понял, что не бывает жизни без смерти, что каждая победа — в чём-то является поражением. И какова цена победы, оплаченной кровью СВОИХ!
Он замолчал. Лестница описала последний виток и закончилась круглой площадкой, с которой уходили аж три коридора. Рейд пошёл в средний, увлекая за собой Гарри.
Этот коридор производил гораздо более приятное впечатление, нежели переходы нижнего яруса. Он был обшит деревом. На полу лежала толстая ковровая дорожка. Вдоль стен располагались статуи и рыцарские доспехи. Через равные промежутки в стенах располагались двери, помеченные различными символами. Гарри и профессор завернули за угол коридора и остановились перед последней дверью.
— Кабинет директора, — коротко сказал Рейд, в определённом порядке нажимавший на завитки узоров, которыми была украшена дверь.