Крестовые походы в Палестину (1095–1291). Аргументы для привлечения к участию

Таким образом, можно предположить, что папа говорил в Клермоне о тяготах восточных христиан, осквернение святынь турками и необходимость освободить Иерусалим, значимость которого в делах веры особо подчеркивалась. При этом география описываемых бед восточных христиан была гораздо шире, чем Иерусалим и Святая земля. Стояли ли за этими упоминаниями какие-то глобальные планы папы по освобождению не только Иерусалима, неясно. По этому поводу среди историков была дискуссия, о которой пойдет речь далее.

1.1.2. Историографические дискуссии о реальных географических целях первого крестового похода

Для начала рассмотрим в общих чертах, какие мнения высказывались в ходе дискуссии, а затем рассмотрим источники, на основании которых эти выводы делались, и попытаемся оценить, насколько являются обоснованными те или иные точки зрения.

Дискуссия началась с работы К. Эрдманна (оригинальное издание вышло в 1935 г.)[110], который выдвинул следующее предположение: Иерусалим был всего лишь «промежуточной» целью похода (Marschziel), тогда как реальной стратегической целью (Kriegsziel) было освобождение Восточной церкви[111]. При этом К. Эрдманном не отрицалось, что формально, согласно речи папы, целью похода был именно Иерусалим. Выводы были сделаны на основе изучения папских писем и канонов Клермонского собора.

Позицию Эрдманна разделили впоследствии В. Крамер и М. Вилли, и на какое-то время она стала единственной и неоспоримой[112].

Ситуация в историографии резко поменялась лишь сравнительно недавно. Ключевыми здесь стали публикации Г. Кодри, который, не отвергая гипотезу К. Эрдманна полностью, утверждал, что в ее пользу есть мало свидетельств, в то время как многие источники говорят об акценте на Иерусалиме как цели похода[113]. С одной стороны, он иначе интерпретирует папскую корреспонденцию и каноны Клермонского собора, которые уже привлекал к исследованиям К. Эрдманн. С другой стороны, он вовлекает в работу новые источники, пусть и косвенного характера. Он пишет, что мы видим особый акцент на Иерусалиме как на цели экспедиции в хрониках первых десятилетий XII в., в современных крестовому походу хартиях крестоносцев и в современном событиям письме Ансельма Кентерберийского[114]. Хартиям первых крестоносцев специально посвящена еще и статья Дж. Райлей-Смита, в которой наглядно показано, что в очень многих из них в качестве пункта назначения похода фигурирует Иерусалим[115].

Вместе с тем чуть позже в защиту теории К. Эрдманна выступил П. Чеведден, который снова заговорил о «глобальности» планов папы[116]. С одной стороны, он не отрицает, что папа явно выделял Иерусалим на особое положение и подчеркивал первостепенную значимость его освобождения[117]. С другой стороны, он указывает на неправильность имеющихся переводов текста 2-го канона Клермонского собора. Если перевести текст правильно, интерпретация его будет совершенно иная. Он снова рассматривает папские письма, настаивая на правоте предположений К. Эрдманна.

Как видно, в основном дискуссия велась вокруг различной интерпретации папских писем и канонов Клермонского собора с привлечением некоторых источников очень косвенного характера.

Попытаемся же теперь внимательно изучить источники первостепенной важности, которые использовались упомянутыми историками в качестве подтверждения тех или иных доводов, и сделать свои собственные предположения относительно папских намерений в первом крестовом походе.

1.1.3. Что же все-таки стремился завоевать папа?

Папская корреспонденция, которая анализировалась в ходе дискуссии, неоднозначна по своему содержанию, в результате чего вначале К. Эрдманн использовал ее для доказательства своей точки зрения, а потом Г. Кодри для ее опровержения.

К. Эрдманн верно обращает внимание на указание «освобождения церкви» (pro… ecclesie liberatione profecti fuerint) как цели в письме папы в Болонью (1096), однако письмо четко сообщает, что крестоносцы собирались выступить в Иерусалим (in Hierusalem eundi desiderium concepisse audivimus)[118]. Что точно входит здесь в понятие «церкви», которую нужно освободить, непонятно. В другом письме, адресованном верующим Фландрии (1095), папа говорит о проблемах восточных церквей в целом (fraternitatem vestram… didicisse credimus barbaricam rabiem ecclesias Dei in Orientis partibus miserabili infestatione dévastasse), но при этом отмечает особую значимость среди «пострадавших» «святого града Христа», т. е. Иерусалима (insuper… sanctam civitatem Christi… mancipasse). Вместе с тем, говоря о речи в Клермоне, он сообщает о ней как о призыве не к захвату святого града, а на дело «освобождения восточных церквей» в целом (ad liberationem Orientalium ecclesiarum… sollicitavimus)[119]. Как пишет Г. Кодри, это единственное письмо, где значимость Иерусалима явно преуменьшается[120]. Об Иерусалиме как о географическом пункте назначения также говорится и в письме монахам Валломброзы (1096)[121]. Шли они туда, правда, с целью «освобождения христианства» – снова самая общая формулировка. В письме графам Каталонии (1096) папа в третьем лице говорил о воинах, которые решили «помочь церквям Азии» (Asiane ecclesie subvenire)[122]. Письмо было известно тому же Г. Кодри[123], но он не считал его серьезным аргументом, хотя эта довольно широкая формулировка в какой-то мере говорит в пользу глобальности планов папы.

Если же сопоставить эти данные, четкости и ясности с планами папы ждать не приходится. Некоторые указания на то, что у папы могли быть более глобальные планы, чем захват Иерусалима, имеются, особенно в письме во Фландрию, но мы все-таки не можем быть в них уверены.

Может ли прояснить ситуацию дошедшая до нас формулировка 2-го канона Клермонского собора, в которой говорится о снятии покаяния для крестоносцев? Проблема в том, что эта формулировка позволяет различные трактовки: в каноне говорится, что крестоносцы отправились «в Иерусалим для освобождения церкви Бога» (quicunque… ad liberandam Ecclesiam Dei Ierusalem profectus fuerit)[124]. И однозначно лишь то, что крестоносцы направлялись в Иерусалим, а имелось ли под «освобождением церкви Бога» в виду что-то большее, чем освобождение самого Иерусалима, сказать сложно.

Как было вскользь отмечено выше, об этой формулировке очень обстоятельно рассуждал И. Чеведден. Он настаивал на том, что многие предшественники неправильно переводили словосочетание ad liberan-dam ecclesiam Dei Ierusalem: все переводили его с общим смыслом «[они отправились] для освобождения церкви Бога в Иерусалиме», тогда как нужно было переводить: for Jerusalem to liberate the Church of God, t. e. в Иерусалим, чтобы освободить церковь Бога[125]. Смысл этих замечаний был в том, что при переводе, предлагаемом И. Чеведденом, церковь Бога далеко не обязательно находится в самом Иерусалиме, и, возможно, речь шла о каких-то более масштабных планах папы. По сути, он рассуждал здесь в том же направлении, что в свое время и К. Эрдманн[126]. С точки зрения правил латинского языка уточнение, сделанное П. Чеведденом, может быть верно, однако мы все равно не знаем и не узнаем, какие здесь предполагались географические рамки «церкви Бога» и выходили ли они за пределы Иерусалима.

110

Erdma