Бегущие наобум (ЛП)

Похоже, что Гуннар сделал неплохой выбор. Сигурлин оказалась одной из тех высоких, длинноногих, стройных скандинавок, которые, попадая в Голливуд, быстро делают карьеру, и пусть я провалюсь в ад, если в этом нет общего с актерским талантом. Однако распространенное мнение, что женская часть населения Скандинавии состоит исключительно из таких светловолосых богинь, к сожалению, жалкая иллюзия.

После приветствий Сигурлин я догадался: она кое-что обо мне слыша­ла. Хотя надеялся, что не все. Знала, однако, достаточно, чтобы в воздухе послышались звуки свадебного марша. Смешно, но после того, как девуш­ка выходит замуж, она охотно загнала бы в эту ловушку всех своих давних подружек. Присутствие Кенникена исключало возможность услышать сва­дебные колокола. Более вероятно, что вскоре разнесутся жалобные звуки похоронного марша. К тому же, помимо Кенникена, я лично не согласился бы, чтобы какая-то грудастая блондинка с глазами, горящими сватовством, подталкивала меня под венец.

Я вздохнул свободней, поставив лендровер в гараж Гуннара. И почув­ствовал себя значительно лучше, зная, что он спрятан от чужих глаз в безо­пасном месте. Убедился, что моя коллекция оружия надежно укрыта, и вер­нулся в дом в тот момент, когда Сигурлин спускалась по лестнице.

Она как-то странно посмотрела на меня и резко спросила:

— Что случилось с рукой Элин?

— Она тебе ничего не говорила? — осторожно пробормотал я.

— Сказала, что во время подъема в горах упала на острый обломок скалы.

Я издал какой-то неопределенный звук в подтверждение ее слов, одна­ко понимал, что ее подозрения не угасли. Огнестрельная рана выделяется среди всех других, даже если человек видит ее впервые.

Я поспешил сменить тему разговора.

— Очень мило с твоей стороны, что предложила нам переночевать.

— Выпьешь кофе?

— Спасибо, с большим удовольствием.

Пошел вслед за ней на кухню.

— Ты давно знакома с Элин?

— С детства, — она высыпала горсть зерен в кофемолку. — А ты?

— Три года.

Она налила воду в электрический чайник и включила в сеть. Затем повернулась ко мне лицом.

— Элин выглядит страшно измученной.

— Нам досталось при переходе Обыггдир.

Пожалуй, мои слова не убедили ее, потому что Сигурлин не остано­вилась.

— Я не хотела бы, чтобы с ней что-то случилось. Рана...

— Да?

— Элин не упала на скалу, верно?

У нее были не только прекрасные глаза, но и головка.

— Нет, не упала.

— Я так и думала. Видела уже такие раны. Когда была еще не замужем, работала медсестрой в Кеблавике. Однажды к нам в госпиталь привезли американского моряка, случайно прострелившего себе руку во время чист­ки оружия. Чье ружье чистила Элин?

Я сел за кухонный стол.

— У меня возникли кое-какие неприятности, — начал осторожно. — Не буду тебе рассказывать: лучше о них ничего не знать. С самого начала пытался удержать Элин подальше, но она очень упряма.

Сигурлин согласилась.

— Ее семья всегда отличалась упорством.

— Завтра вечером еду в Гейсир, но хочу, чтобы Элин осталась здесь. Ты должна мне в этом помочь.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Я не люблю возни с оружием.

— Я тоже. Как видишь, не прыгаю от радости. Именно поэтому и не хочу ее в это вмешивать. Могу оставить Элин у тебя на какое то время?

— Об огнестрельной ране следует заявить в полицию.

— Знаю, — устало ответил я. — Однако не думаю, что ваша полиция справится с подобным делом. События развиваются на международном уровне, и возможно, прозвучит еще не один выстрел. Один неосторожный шаг, и могут погибнуть невинные люди. Я вовсе не пытаюсь обидеть вашу полицию, уверен, что они не избежали бы какой-нибудь ошибки.

— А эти, как ты их называешь, неприятности — уголовное дело?

— Не совсем так. Их можно, пожалуй, назвать крайней формой поли­тической деятельности.

Она поджала губы.

— Из всего, что здесь услышала, лишь одно мне понравилось, что ты хочешь держать Элин подальше, — она въедливо подвела итоги. — Мистер Алан Стюарт, скажите мне, вы ее любите?

— Да.

— И собираетесь на ней жениться?

— Если после всего случившего она этого захочет.

Она надменно улыбнулась.

— О, конечно, захочет. Ты попал, как лосось на крючок, и не убе­жишь.

— Я в этом совсем не уверен. В последнее время произошло кое-что, не прибавившее мне очарования в ее глазах.

— Чистка оружия тоже? — Она налила кофе. — Можешь не отвечать. Я — не следователь.

Поставила передо мною чашку.

— Хорошо. Оставлю Элин у себя.

— Только не знаю, как тебе это удастся. Никогда не мог склонить ее к чему-то, чего она сама не хотела.

— Я уложу ее в постель для лечения. Будет возражать, но, в конце кон­цов, согласится. Уладь все, что нужно уладить, а Элин побудет у меня. Но я не смогу очень долго удерживать ее. Что мне делать, если ты не вернешься из Гейсир?

— Сам не знаю, — признался. — Во всяком случае, не разрешай ей возвращаться в Рейкьявик. Ее появление в квартире будет самой большой глупостью.

Сигурлин глубоко вздохнула.

— Посмотрю, что удастся сделать, — она налила себе кофе в чашку и села за стол. — Если бы я не видела твоей заботы об Элин, поверь мне, не согласилась бы. — Она раздраженно умолкла. — Все это мне очень не нравится, Алан. Ради бога, наведи во всем этом как можно быстрее порядок.

— Сделаю все, что в моих силах.

Утром время тянулось бесконечно. Во время завтрака Сигурлин, читая газету, неожиданно заметила:

— Ну вот, смотрите! Кто-то застопорил трос над переправой. Груп­па туристов задержалась на несколько часов. Интересно, кто бы мог это сделать?

— Когда мы переправлялись, все было в порядке, — бросил я как ни в чем не бывало. — Что-нибудь еще пишут о тех туристах? Ни с кем ничего не случилось?

Она испытующе посмотрела на меня.

— А почему что-то должно случиться? Нет, об этом ничего не пишут.

Я быстренько сменил тему.

— Меня удивляет, что Элин еще спит.

Сигурлин улыбнулась.

— Меня не удивляет. Вчера вечером я без ее согласия дала ей кое-что на сон. Когда проснется, будет очень сонной и не захочет выбираться из постели.

Да, неплохой способ заставить ее слушаться.

— Я заметила, что гараж пуст. У вас нет автомобиля?

— Гуннар поставил его в конюшне.

— Когда он вернется?

— Через два дня, разве что туристы не потеряют охоту сидеть в седле.

— Я не хотел бы показываться в Гейсир на своем лендровере.

— Ты хочешь взять взаймы автомобиль? Хорошо, но при условии, что вернешь его в целости и сохранности, — она подробно объяснила, где его искать. — Ключи зажигания за приборной доской.

После завтрака я подумал, не позвонить ли Тэггарту. Мне было что ему сказать, однако пришел к выводу, что лучше сначала получить информа­цию от Джека Кейса. Я пошел к лендроверу и вычистил карабин Флита.

Это действительно прекрасное оружие. Диковинная рукоятка и необычное ложе говорили, что экземпляр создан по специальному зака­зу Флита, который, как я подозревал, был примером для фанатиков. В каждой отрасли человеческой деятельности существуют чокнутые, дово­дящие положительные качества до границ абсурда. Например, маньяк в звукозаписи, стремящийся к наиболее точной передаче звука, окружает себя семнадцатью динамиками, чтобы слушать одну-единственную пла­стинку. Соответствующий тип среди стрелков и есть чокнутый на пункте оружия.

Такой тип глубоко убежден, что ни один стандартный, изготовлен­ный для продажи в магазине экземпляр не является для него достаточно хорошим, переделывает его, совершенствуя форму, пока, в конце концов, не достигнет чего-то, весьма напоминающего скульптуру современных абстракционистов. Также непоколебимо верит, что производители амуни­ции не разбираются в своей работе, и поэтому готовят для своего оружия собственные заряды, старательно взвешивая каждую пулю, отбирая для нее соответствующее количество пороха с точностью до одной тысячной грамма.