Ферт

Гид бросился в море, плотно сжав губы, бледный, злобный, с круглыми глазами. Двигаясь, он словно пытался отодвинуть воду здоровой рукой и злился, что у него не получается.

— Я не знаю, что думаешь сделать, но ты не подохнешь сейчас!.. — шипел Гид.

Клара тоже не осталась на берегу. С двух сторон они вцепились в него, и слова смешались, и звуки, и вода плескала уже в лицо, а они ведь были без костюмов и уж точно не умели плавать, как рыбки...

Остановить его не удалось. Он, конечно, считал, что это его слова подействовали — он ведь объяснил, сколько уже времени мечтает о море!.. Но, может, все потому что Кларе стало плохо.

Проследив, чтобы Гид ее вытащил, Мутант отвернулся и сделал последний шаг.

В море.

Пусть не такое, каким оно казалось, но все же он дошел до него.

На берегу кашляла, согнувшись, Клара. Пыталась что-то сказать, открывала рот и вновь кашляла.

— Он дошел, — безжизненным голосом сказал Гид.

Вытащив нахлебавшуюся воды Клару, он сидел на коленях на смутной границе между водой и сушей. Клара быстро приходила в себя, а он смотрел на цветных рыбок, трясущихся вместе с водой. Бесполезные и бессмысленных.

Кажется, перестав кашлять, Клара заплакала — он не обернулся.

Упав на бок — влага мгновенно пропитала одежду, — он пытался смотреть одновременно и по верху, и под водой.

Не получалось.

Но он пытался, пока вода не стала заливать ему ноздри.

Они научились разговаривать.

Это было даже немного странно: учиться разговаривать, когда уже давно умеешь говорить.

За это, конечно, стоило благодарить Мутанта. Если бы этот монстр, это трогательное чудовище, не говорил со своими рыбками и другом-Осьминожкой, то, вероятнее всего, потерял бы разум гораздо раньше. Сначала об этом сказала Клара, потом — Гид. И потому они стали разговаривать друг с другом — о чем попало, иногда вяло, по привычке, а иногда торопливо, словно пытаясь переиграть все те дни, которые раньше проводили молча.

Они совсем недолго шли рядом с морем — вода оказалась ожидаемо ядовитой, так что причин держаться берега не было ни у них, ни у других, возможно, существующих еще людей.

Иногда, когда Гид снимал маску и втягивал носом воздух, он слышал морской запах — что-то явно гнилое, кислое и горькое одновременно. И не мог понять — они вновь подошли близко к берегу, или это просто память.

Тот день, когда ушел в море Мутант с Осьминожкой, остался в памяти надолго, а сама встреча и последнее путешествие Мутанта повлияли на Гида с Кларой сильнее, чем хотелось бы. И не только физически... Они соскребали с лиц и тел жесткую коросту, появившуюся на следующий день после прикосновения к морю, расчесывали кожу до крови, туго обматывали руки обрывками одежды, чтоб хоть как-то унять тянущую боль, проникшую, казалось, и в плоть, и в кость, и в разум. Но боль прошла за три кошмарных дня, как прошла и рвота, и головные боли, а память осталась.

Поганая тварь.

Одно осталось совершенно ясным после знакомства с Мутантом — ни одна встреча, ни одно событие, ни один город или дом не возникнет случайно. Ничего не пройдет без следа и... И даже если не будет смысла, необходимым станет этот смысл найти. Потому что просто слишком уж тоскливо существовать здесь без него.

Цепляться за каждую фигуру на горизонте, цепляться за сам горизонт — если он хотя бы заметен. Цепляться за любого, у кого остался разум. Клара говорила об этом очень серьезно, а Гид... Гид никогда не был против, но вот день, еще день, и никто не появляется на пути. Не то что люди — нет, это слишком большое счастье, — даже мутанты. Даже змеи и маленькие пустынные зверьки, которые не выглядели страшно, а потому считались именно зверьками, — и те встречались все реже.

А Клара все повторяла, унимая внезапную дрожь, — зависимость теперь давала о себе знать лишь изредка, — что «ничто не будет случайностью».

Но все же глупо было думать, что судьба вдруг решила сделать подарок.

Но внезапно свалившееся счастье — такое простое счастье, когда есть еда, вода и, главное, безопасность, оно любого сделает глупцом. Хотя бы на пару часов.

Так случилось и с Гидом, и с Кларой.

Они долго не верили в удачу — открывая люк, спускаясь по ржавой лестнице... В темноте Клара задела рукой прямоугольную кнопку — и что-то затрещало на потолке, и с третьего раза, поначалу лишь рассыпав снопы искр из взорвавшихся ламп, включился свет.

Взгляду открылся длинный широкий коридор — он словно звал пройтись по нему... Сначала они шли, осторожно ступая, как будто из пола могли вырасти шипы, касаясь стен, как будто ждали, что те сейчас начнут смыкаться, отказываясь верить...

— Бункер, — одними губами произнесла Клара. — Патрульные из Призрака натолкнулись на такой... Но он был разграблен почти полностью.

Воспоминание заставило ее замолчать. В том убежище они нашли разбитые незнакомые устройства, склад с остатками консервов, совсем мало ящиков с разнокалиберными патронами и несколько книг, которые Клара не смогла прочитать, — слишком много незнакомых слов. Дух перехватывало от одной мысли: что же тогда можно найти здесь, куда, вероятно, еще не заходило ни одно существо?..

Клара побежала.

— Стой! — крикнул Гид.

Она замерла, резко обернулась, схватилась за голову.

— Да. Да, ты прав, нельзя... Нельзя так, но... Гид, Гид! — она не смогла сказать больше ничего внятного, схватила его за рукав и потащила за собой.

— Здесь должны быть двери, — сказала Клара, когда Гид вновь заставил ее остановиться. — И одна... Если я права, то здесь должна быть...

Коридор разветвлялся на две стороны, Клара пошла уже медленнее, но словно слепая, не отрываясь от стены. Первая попавшаяся дверь, видимо, когда-то разъезжалась в стороны самостоятельно, а теперь пришлось со скрежетом отодвигать створку вручную, используя как рычаг ружье.

— Здесь должны быть вода, — улыбнулась Клара. — Постоянный источник воды.

И в эту ржавую трубу с краном и вентилем — тоже не верилось. А уж вода... Странное дело, они не удивлялись, когда видели колонку или колодец посреди пустыни, а тогда испытали почти шок. Удивляло, что здесь можно жить — долго жить. И с гораздо большим комфортом, нежели в Призраке или Гидовом доме. Удивляло... и убивало.

— Мы можем здесь остаться, — озвучила Клара мысли своего спутника. Тут же опомнилась и замотала головой. — Нет, не навсегда, конечно, какой же смысл... Но отдохнуть было бы неплохо. Пожить. И... Гид, здесь я могу провести операцию.