Поединок

Дежа-вю? Да, но тогда с ним рядом была Ксения. И Теодик Манчилли, который практически рассказал им, где искать Лили. Теперь же они были вдвоем — он и Малфой — наедине с неизвестным, безликим врагом, которому они сейчас надеялись дать имя — Забини.

И когда Фриц вошел в комнату, Джеймс буквально заставил себя верить, что вот тут все и закончится, что немного времени — и они увидят своих жен, вытащат их из этой дурной игры с прошлым.

Поттер вглядывался в лицо младшего Забини, пытаясь прочесть правду, и уверял себя, что они пришли в нужное место. Потому что Фриц изменился с тех пор, как они в последний раз имели честь его видеть. Тогда он заявился на их выпускную вечеринку в Хогсмид, бледный, осунувшийся, с дикими глазами. Он кричал, — голос его постоянно срывался — обвиняя Малфоя во всех бедах своей семьи. И тогда этот раздавленный мальчишка не был способен на что-то большее, чем просто махать кулаками и орать, вызывая смех у семикурсников.

А теперь? Способен ли он теперь на что-то большее, когда в этом доме снова появилась Присцилла, та, что всегда указывала брату, как дышать и что делать? Глядя в холодное, спокойное лицо Фрица, Джеймс понимал, что способен. Понимал и верил, что Ксения и Лили где-то здесь...

Забини смотрел на гостей холодно и даже с ненавистью, но подбородок его был гордо вздернут. Руки сложены на груди, словно одним этим жестом он пытался показать незванным гостям, кто тут хозяин положения.

— Скорпиус, зачем ты тут?

Поттер вздрогнул, только теперь обратив внимание на то, что Фриц вошел не один. Рядом с ним стояла небольшого роста женщина в сером платье, с убранными под сетку русыми волосами. Наверное, когда-то она была красива, как и ее дочь, но сейчас, со впалыми щеками и немного припухлыми глазами, будто она недавно плакала, с глубокими морщинами вокруг рта, она казалась старой и нездоровой. Голос ее звучал тихо, но не без вызова, которого не было в ее чуть потерянном взгляде.

— Я хочу поговорить с Присциллой,— проговорил Скорпиус. И Джеймс даже не подал вида, что удивлен. Он вообще слабо себе представлял, что они будут делать здесь, как они узнают правду, но одно то, что Малфой знал, как пройти в дом по подземному туннелю, уже внушало оптимизм. Идя по темному и холодному коридору, которым, судя по отсутствию паутины, пользовались нередко, Джеймс подумал, что они уже пробрались в подземелья под старинным домом, что принадлежал Забини. Но оказалось, что это всего лишь подземный ход, позволявший пробраться в чулан возле гостиной мимо охраны у ворот и во дворе.

Зачем им Присцилла? Или Малфой носит с собой Сыворотку правды?

— С чего ты взял, что можешь сюда являться...?

Джеймс хмыкнул, услышав, с какой бравадой тут же заговорил Фриц, но мать, какой бы слабой не выглядела эта женщина, одним жестом заставила его замолчать. Сильная женщина. Поттер вдруг понял, как непросто пришлось ей, когда она потеряла практически всех своих детей...

— Скорпиус, зачем?— миссис Забини обратила свой взгляд на Малфоя.— Она уже заплатила за все, ты же знаешь. Она больна...

— Мне нужно с ней поговорить,— непреклонно повторил Малфой.— Вы знаете, что даже без вашего разрешения я это сделаю...

Джеймс не спускал глаз с Фрица, пытаясь понять, что задумал Малфой. Судя по разговору, друга здесь знали довольно хорошо. И Малфой знал эту семью и этот дом нехуже. Поможет ли им это? И здесь ли они? Почему Джеймс, как бы сильно он ни пытался заставить себя поверить, все больше сомневался, что спасти девушек будет так просто. Слишком просто, слишком явно... Наверное, Малфой это тоже понимал. Но зачем им тогда Присцилла?!

— Ты не подойдешь к ней!— почти прошипел Фриц, рука его потянулась за палочкой. Этот парень явно помнил свой последний день в Хогвартсе и то, что тогда произошло. Но Поттеру сейчас было не до подобных воспоминаний, тем более что ему было совсем не жаль этого мальчишку со слишком неуровновешенной психикой и странными привязанностями...

— Фриц,— осадила сына миссис Забини, которая, кажется, размышляла над словами Малфоя.— Хорошо, Скорпиус, ты можешь с ней поговорить. Недолго. Но помни: она больна. И если ей станет плохо...

— Если ей действительно станет плохо, я уйду,— незамедлительно пообещал Малфой, и Джеймс понял, что тот не врет. А еще Поттер осознал, что друг тоже сочувствует матери Забини. Может, эта симпатия тянется еще из детства, того самого, что было до него, Джеймса Поттера?

— Идемте,— женщина пригласила их в коридор, Фриц следовал за ней по пятам.— Предупреждаю сразу: в доме установлены заклинания-датчики на все Заклинания, которые имеют большую силу, чем обычная бытовая магия.

Если бы не ситуация, Джеймс бы усмехнулся: да, в этом доме явно знали Малфоя хорошо. Ладно, ничего, они придумают, как заставить говорить Забини и без магии. Они просто обязаны это сделать!

По каким-то коридорам и лестницам они дошли до комнаты, наполненной магическим светом. Магическим, потому что за окном уже село солнце. А здесь было тепло и светло, словно в инкубаторе для нездоровых птенцов гиппогрифов, что взялся выводить Графф после школы. Он даже однажды устроил однокурсникам туда экскурсию, там они с Малфоем чуть со смеху не умерли, решив, что Ричард заразился идеей Поттера разводить почтовых сов. Как же давно это было...

К сожалению, здесь им было не до смеха. Да и не птенец гиппогрифа сидел у окна, читая книгу.

Она почти не изменилась за то, время, на которое они лишились удовольствия ее видеть. Присцилла подняла на них свои холодные глаза, что тут же сузились — то ли от злости, то ли еще от какого-то не сильно приятного чувства, она захлопнула книгу и взглянула на мать, словно ждала объяснений. Фриц, толкнув плечом Джеймса, прошествовал к креслу сестры, словно собираясь тут же защитить ее грудью.

— Присцилла, милая. Скорпиус хочет с тобой поговорить. Ты только не сердись.— голос миссис Забини был почти просящим. Она взглянула на Малфоя и чуть отступила назад.— Я буду в коридоре...

Она вышла, явно с опаской оставляя их вчетвером в одной комнате. Джеймс краем глаза видел, как достал свою волшебную палочку Фриц, но Малфой оставался невозмутимым.

— Присцилла, в Азкабане ты открыла салон красоты?— саркастично спросил он, засовывая руки в карманы пальто.— Или основала театральный кружок, где исполняла роль душевнобольной раскаявшейся грешницы?

— Что тебе нужно, Малфой?— девушка не обратила внимания на брата, который что-то хотел сказать.

— От тебя? Ничего,— проговорил Скорпиус, и Джеймс в очередной раз зашел в тупик в размышлениях, что же они тут желают.— Я просто решил воспользоваться предлогом и показать тебе мою радость по поводу твоего скорейшего освобождения...

— Малфой!— Фриц все-таки не выдержал, но тут же потух, как свечка, когда сестра взглянула на него.

— Малфой, что тебе нужно? Или ты решил выгулять свою свиту?— Присцилла небрежно кивнула на Джеймса. Поттер бы оскорбился, если бы все его мысли не были заняты судьбой жены и сестры.

Что они тут делают?

— Азкабан явно повлиял на твой слух,— заметил Скорпиус, доставая палочку, что вызвало очередной приступ самозащиты у младшего Забини.— Ничего мне от тебя не нужно. Мне нужна твоя комната.

Трое из здесь присутствующих явно поняли, о чем говорил Малфой. Но только не Джеймс.

— Что ты забыл в наших подземельях?— почему-то спросила Присцилла. И Поттер зашел в тупик, пытаясь понять происходящее. Оставалось, как обычно, полагаться на Малфоя.

А друг сдвинулся с места и подошел к массивному дубовому шкафу, что стоял в углу комнаты. Забини проводили его взглядом, Фриц, судя по его виду, хотел помешать незванному гостю, но молчание Присциллы его останавливало.

— Мне просто стало скучно, и я решил прогуляться по местам моей юности,— кинул Малфой, протягивая руку и что-то нащупывая. Под недоуменным взглядом Джеймса, шкаф стал сам собой сдвигаться, и через несколько мгновений он увидел темный проход. Ах вот они, подземелья... Удобно, что ни говори...