Страница 42 из 91
Но мать и слушать не стала — сразу же запретила:
— Незачем. Отец уже там, он разберется.
Спорить с Бьенной Вейз было бесполезно, она еще раз повторила то, что и всегда: воспитанной девушке не место на боях, тем более среди наемников и рабов Арены, — и удалилась распоряжаться дальше. А Салема осталась ждать и волноваться. Она сорок раз оббежала двор, накричала на младших братьев и замучила мастера Ияда предположениями, что же могло случиться с братом, пока повозка не вернулась. Гайяри был в забытьи и не открыл глаз, даже когда его переносили в постель. Но отец заверил, волноваться не о чем: сама целительница Лукиана лечила его рану и сказала, что теперь опасности нет. А сонным зельем специально опоила, чтобы снять боль и дать отдых, так что пусть отсыпается.
Но Гайяри был бледен и казался таким вымотанным, что Салема все равно беспокоилась. Она не поверила, что это просто сон, так и просидела у его постели до вечера, то и дело вытирая глаза, чтобы не заплакать. Даже про наряды забыла, и про то, что собиралась как-нибудь по-особенному уложить волосы. Только про само свидание помнила, и, глядя на то, как наступает вечер, и тени деревьев синеют и удлиняются, все надеялась, что брат проснется раньше, чем придет время уходить. Как же она его оставит, не убедившись, что все хорошо?
Слава творящим, так и вышло: солнце едва коснулось верхушек деревьев, когда Гайяри открыл глаза.
— О, сестренка, привет, — сказал он сонно и улыбнулся.
— Ну что, живой? — спросила Салема нарочито-весело. Еще не хватало, чтобы брат понял, как она переживает.
— Живой. А ты, смотрю, не особо верила, сидела тут и ревела целый день? Чего глаза-то такие красные?
— Вот еще! — фыркнула она. — Привык, что по тебе все девчонки убиваются. А я просто задремала от скуки. Как же это великий златокудрый демон позволил так себя отделать? Ты же у нас вроде непобедимый, а?
Салема со смехом щелкнула брата по носу. Он не обиделся, но нос все равно задрал:
— Голова моего соперника где-то в песке валяется, а без головы победить сложно. Так что да, сестренка, я непобедим.
Представив, как Гайи рубит головы, Салема внутренне содрогнулась. Но брату нельзя показывать, что его шуточки задевают, ни то придумает еще десяток гадостей похуже. Поэтому она не ответила, а нарочито-спокойно взялась заплетать косу. Заплела, перекинула за спину, и поднялась уходить. Нарядиться теперь точно не успеет, но это и не так важно. Главное — не опоздать. Гайи проснулся, смеется над ней как обычно, значит, она и в самом деле волновалась напрасно.
— Раз так, можешь и дальше спать, а я пошла.
— К Нару Орсу? Беги-беги… заждался, небось.
— А хоть бы и к Нару, — Салема пожала плечами и показала язык. — Завидуешь? Я-то на свидание пойду, а ты тут валяйся. Один!
— Вот еще, завидую. Было бы чему! — он тоже усмехнулся, но потом приподнялся на локоть и поймал ее за руку. — Постой. Пока не сбежала, принеси мне воды умыться? И плащ, чтобы никто не видел, а?
От неожиданности Салема остановилась и повернулась.
— Если помыться хочешь — я скажу, баню тебе приготовят… но плащ? Ты что, куда-то собрался? Гайяри Вейз, ты с ума сошел?!
— Собрался. На свидание, — издевательским тоном ответил он. — Думаешь, только у тебя… как это? Любовное томление.
— Куда-а? Да ты посмотри на себя: бледный, страшный, как покойник, кто же по тебе такому томиться-то станет? — ответила она в тон. И добавила уже серьезно: — Не принесу, я тебе не враг. Да и мама все равно узнает, она обязательно зайдет проверить перед сном.
— Это неважно, потом я за все отвечу. Главное — уйти. Поможешь? Я же берегу твои секреты.
Тайно убегать из дома, едва придя в себя после ранения — редкостная глупость, и Салема, конечно, не должна была отпускать. Но спорить с братом почему-то не хотелось… и не только ради сохранения своих секретов. Просто Салема чувствовала: для Гайи важно пойти! Важно так же, как и ей самой, а значит, она поддержит: близнецы Вейз всегда вместе и друг за друга горой.
Она все-таки прокралась в кухню. Там, между плитами и очагом в медном баке все время грелась вода: мало ли когда понадобится? Зачерпнула кувшин, по дороге прихватила какую-то широкую посудину; потом отыскала кусок мыла и даже плащ, в хлопотах забытый у входа.
— Вот спасибо, сестренка! Я знал, что ты у меня настоящий друг, — обрадовался Гайяри, увидев все это богатство. — Может, и умыться поможешь?
Но тут уж она отказалась наотрез:
— Некогда мне.
— Ладно, беги… — великодушно позволил брат. — И считай, я про вас с Наром ничего не знаю.
И почему он такой заносчивый даже тогда, когда сам же просит помощи? Неожиданно даже для себя Салема вдруг выпалила:
— А ты ничего и не знаешь! Знал бы, может, не смеялся бы, задумался: скоро меня тут не будет, помощи-то у кого попросишь? Раз сам умыться не можешь, так и не вставай лучше, немощный.
Выскочила за дверь и почти сразу пожалела о сказанном… зачем, зачем было так много болтать раньше времени? Теперь можно запросто догадаться, а они договаривались не посвящать Гайяри в свои планы. И пусть Салема брату доверяет, но Нарайн же просил молчать!.. Разве хорошо будет начинать семейную жизнь с обмана?
Свидание вышло коротким и суматошным, но Нарайн не обижался: после сегодняшнего поединка в семье Вейзов наверняка переполох. Он боялся, что Салема вообще не придет. Но она пришла, взволнованная, и от этого особенно красивая. Говорили недолго, но Нарайн успел рассказать про храм и Сали сама назначила час и место встречи. А потом — только торопливые объятия и поцелуи, и сбивчивый шепот: