Страница 10 из 16
Мы быстрее замечаем это свойство поощрений, когда сами оказываемся в положении контролируемого. Именно поэтому так важно ставить себя на место других и смотреть на ситуацию глазами того, чьим поведением мы управляем. Учительнице относительно легко возражать против целесообразности надбавок за эффективность или осознать, что, когда руководство предлагает тебе денежное поощрение за то, что расценивает как хорошую работу, это попросту унизительно. Но этой учительнице сложнее разглядеть ту же степень унижения в ситуациях, когда она сама начинает контролировать поведение других с помощью оценок или разнообразных поощрений. Это же справедливо и в отношении наемного сотрудника: манипулятивная система поощрений его раздражает, но, вернувшись домой, он начинает манипулировать поведением собственного ребенка с помощью все тех же скиннеровских инструментов, только поощрения применяет другие.
Кажется, что каждый раз, когда один человек контролирует другого, они оказываются в неравных условиях[80]. Применение поощрений (или наказаний) только стимулируется этим неравновесным положением и одновременно закрепляет неравенство. Естественно, в зависимости от того, рассматриваем ли мы отношения между взрослыми или между взрослым и ребенком, влияние этого факта неодинаково, но в любом случае здесь есть о чем задуматься. Если вы не готовы признать, что, поощряя кого-то, человек закрепляет свою властную позицию, представьте вот такую ситуацию: вы подвезли соседа до дома или немного помогли ему, когда ему нужно было, скажем, передвинуть мебель, а он вам за это дает пять долларов. Если вам это его предложение кажется оскорбительным, подумайте, почему это так и на что намекает попытка заплатить вам за труды. О неизбежном чувстве обиды и возмущении как реакции на неравенство позиций дающего и получающего обязательно нужно помнить, особенно когда вы оказываетесь в роли пытающегося кого-то поощрить[81].
Если вознаграждения не только подчеркивают неравенство сил, но и закрепляют его, нечего удивляться, что их применение оказывается на руку в первую очередь поощряющей стороне, обладающей большей властью. Это вроде бы и так очевидно, но ведь нередко применение системы поощрений оправдывается как раз тем, что она соответствует интересам получающего награду человека. Мы убеждены, что, если кого-то требуется чему-то научить, его нужно в процессе обучения поощрять. Один из экспертов, прокомментировав все возможные возражения против системы вознаграждений, задает вопрос: «Кому выгодно, чтобы заключенный, ученик, пациент жаловались меньше, были покладистее и более охотно выполняли свою работу?»[82] Действительно, кому на самом деле выгодно, чтобы ребенок сидел тихо и спокойно?
Справедливости ради нужно признать, что некоторые из тех, кто позволяет себе управлять поведением других: родители, стремящиеся приучить ребенка к правильному поведению, педагог, желающий вызвать у ученика интерес к дополнительным исследованиям и обещающий за это высокую оценку, – могут искренне думать, что действуют в интересах тех, кого они поощряют. В таких случаях стоит разобраться, дают ли поощрения ожидаемый эффект. Но вполне возможно, что многие из тех, кто регулярно применяет вознаграждения или наказания, не вполне честны сами с собой, когда утверждают, что стремятся помочь тем, кого контролируют. Может быть, на самом деле им важнее собственное удобство (или возможность сохранения контроля).
Cui bono? Кому это выгодно? Такой вопрос полезно задавать в отношении любых популярных или глубоко укоренившихся практик. В нашем случае выигрывает не просто тот, кто использует систему поощрений: сохранение контроля над поведением людей позволяет оставить неизменным привычный порядок вещей, выгодный организации в целом. Пара психологов, изучавших принципы жетонной системы и аналогичные подходы, применяемые в учебной среде, заметили, что сторонники подобных методов «использовали эти процедуры в интересах достижения целей и защиты ценностей существующей школьной системы». Обобщая, скажем, что эти психологи подводят нас к вопросу: «До какой степени изменение поведения… способствует достижению целей организации, связанных с установлением и сохранением контроля ради контроля, порядка и (ложно понятого) всеобщего спокойствия, этим скорее препятствуя необходимым изменениям, чем стимулируя их?»[83]
Чтобы сделать подобный вывод, нам не нужны никакие критики. Сам отец-основатель бихевиоризма Джон Уотсон пришел к этому же выводу, признавая, что его коллеги
постоянно манипулируют стимулами, размахивая перед носом человека то одним, то другим пряником и наблюдая за реакцией, в надежде, что поведение объекта воздействия будет «соответствовать ожиданиям», останется «желательным» или «хорошим». (И под «желательным», «хорошим» и «соответствующим» поведением в обществе принято понимать реакции, не нарушающие сложившегося порядка вещей.)[84]
Если система поощрений способствует сохранению существующего порядка вещей, то прав психолог Михай Чиксентмихайи[85], предупреждающий (или обещающий), что «отказ от традиционных систем поощрения ставит под угрозу существующую структуру власти»[86]. И не зря книги вроде этой воспринимаются как политические, в них ведь поднимаются вопросы, связанные с инструментами сохранения существующего баланса сил. Но они не более политические, чем весь популярный бихевиоризм, который, скрываясь за набором приемов, якобы не предполагающих оценочных суждений, оказывается глубоко консервативной доктриной.
В каком-то смысле этот вывод звучит парадоксально: большинство из тех, кто причисляет себя к консервативному лагерю, подчеркивают, что люди совершают действия и несут за них ответственность, тогда как Скиннер всю жизнь посвятил как раз отрицанию самой возможности выбора и призывал нас контролировать тех, кто распоряжается поощрениями, так как они, в свою очередь, контролируют нас[87]. В самом деле, некоторые социальные реформаторы взяли на вооружение именно тезисы бихевиористов (которые Уотсон вывел из работ Джона Локка[88]) о том, что человек – это чистый лист, на котором можно записать все что угодно[89].
Как это ни странно, сложно отрицать консервативную составляющую концепции контроля над поведением. Сторонники прикладного бихевиоризма изо всех сил стараются не разочаровать своих приверженцев и потому предлагают систему контроля, которая помогает сохранить сложившиеся институты и программы. Но я здесь говорю о более фундаментальных вещах. Может казаться, что стратегии поощрений и наказаний по своей сути нейтральны, что можно стимулировать или предотвращать любое поведение, но это не вполне верно. Если бы это было так, то нужно было бы признать простым совпадением сам факт того, что исключительно эти стратегии применяются для обеспечения подчинения и порядка.
При трезвом взгляде на вещи мы не можем не признать, что, так как популярный бихевиоризм по сути своей инструмент контроля над людьми, он абсолютно не совместим с принципами демократии[90], критического взгляда на происходящее, свободного обмена идеями между равными людьми. Невозможно предлагать поощрения в расчете на то, что люди изменят существующий порядок вещей, ведь для применения поощрений необходима структура, в рамках которой одни будут контролирующими, а другие – контролируемыми. Мы получаем полное противоречие. «Хозяйскими инструментами хозяйский дом не разрушить», как выразился один из писателей[91]. Возможно, связь между этим высказыванием и обещанием ребенку сводить его в выходной в зоопарк, если он всю неделю будет вовремя ложиться спать, и не очевидна, но тогда тем более важно разобраться, существует ли взаимосвязь между такими подходами, да и вообще обдумать последствия применения любой системы контроля.
80
Из всех противоречивых элементов мировоззрения Скиннера одним из наименее убедительных и откровенно неприятных было стремление отрицать этот факт и настаивать на том, что «отношения между контролирующим и контролируемым двусторонние… То есть раб в самом прямом смысле контролирует своего надсмотрщика» (1972, с. 161). Это странное нежелание признать, что в подобных отношениях имеет место подавление, и стремление разглядеть сбалансированность даже в самых вопиющих примерах подавления вытекает из неспособности осознать, что, как правило, контролирующему доступно гораздо больше вариантов поведения, чем контролируемому. В частности, первый имеет возможность задавать правила игры, то есть решать, что именно должно быть сделано для получения поощрения, а также может эти правила менять (об этом см. Lacey, 1979, с. 13–14).
81
Еще пример: редактор одного из журналов всякий раз после того, как выражал несогласие с мнением подчиненного, вручал своему визави бутылку вина или подарочный сертификат. Как рассказывает один из его коллег, такое поведение «заставляло всех чувствовать себя “сотрудником месяца” из “Макдоналдса”» (Цитируется у Hemp, 1992, с. 41.). Стоит задуматься над тем, ради чего ставить человека, будь он даже сотрудником «Макдоналдса», в подобное положение.
82
Kirsch, 1974, с. 314. Аналогично и другой психолог (называющий себя «открытым сторонником изменения поведения») замечает, что жетонная система в больнице, «по всей видимости, формирует, по сути, эффективную тюремную систему, а не условия для продуктивного лечения» (Hersen, 1976, с. 209).
83
Winett and Winkler, 1972, с. 501–502. Еще более однозначно они заявляют, что «инструменты изменения поведения всегда способствовали сохранению существующего положения вещей и служили системе, основанной на господстве «права и порядка» – в ущерб учебному процессу» (с. 501). Аналогично Сэмюэль Боулз и Герберт Гинтис в рамках анализа политических и экономических целей, преследуемых американской системой образования, замечают, что «система поощрений, применяемая в школах, подавляет проявления любых индивидуальных способностей, которые могут угрожать иерархической системе» (1976, с. 42).
84
Watson, 1930, с. 21.
85
Михай Чиксентмихайи (род. 1934) – американский психолог венгерского происхождения, профессор психологии, бывший декан факультета Чикагского университета, известный своими исследованиями счастья, креативности, субъективного благополучия, однако более всего благодаря идее «потока» – потокового состояния, изучаемого им в течение нескольких десятилетий. Прим. ред.
86
Csikszentmihalyi, 1978, с. 210.
87
Согласно Скиннеру, причина, по которой нам не стоит опасаться злоупотреблений со стороны бихевиористов и их сторонников, заключается в том, что Главный Награждающий «не контролирует других, он лишь создает мир, который сам всех контролирует». По этой же причине мир, описанный Скиннером в книге «Второй Уолден», не пересекается с оруэлловским миром из «1984». Однако эти рассуждения никому не кажутся убедительными.
88
Джон Локк (1632–1704) – английский педагог и философ, представитель эмпиризма и либерализма. Прим. ред.
89
В одном из знаменитых текстов Уотсона подчеркивается, как человек по природе своей податлив: «Дайте мне дюжину здоровых младенцев и позвольте воспитывать их по моему усмотрению, и я гарантирую, что смогу любого из них сделать специалистом в чем угодно: врачом, юристом, художником, торговцем или даже попрошайкой или вором, независимо от его врожденных талантов, интересов, способностей, призвания, а также расовой принадлежности его предков» (1930, с. 104).
90
Об этом пишет Джеймс Бин (1990, с. 74). Ричард Райан с коллегой также считают, что вместо того, чтобы контролировать поведение детей с помощью поощрений или наказаний, нужно предоставить им возможность нести ответственность за принимаемые ими решения, и тогда они с большей вероятностью вырастут «увлеченными, активными, уверенными в себе гражданами», какие и нужны в демократическом обществе (Ryan and Stiller, 1991, с. 118).
91
Audre Lorde, цит. по Brown and Gilligan, 1992, с. 10.