Запретная Родина

Я поняла, о чем он. Мне и самой хотелось убежать от проблем и забот, в мир, где нас никто бы не смог найти. Стать ближе, принадлежать друг другу всецело… Я потянулась к Алеарду, и он медленно поцеловал меня.

– Хочешь, я расплету тебе волосы?

– Хочу, – ответила я тихо.

Присела на песок, и он стал распутывать мои косы. Я думала о том, что мы снова оказались в ловушке времени, только теперь оно работало в тандеме с ответственностью. А потом мысли ушли, изгнанные нежностью чутких пальцев. Алеард задумчиво глядел мне в глаза, и порой руки его замирали. Всё вокруг пленяло чувства: его прикосновения, и теплые солнечные лучи на лице, и ветер, и шорох зелёных волн, и тени от камней – тёмно-синие и густые, и белый песок – чистый, почти прозрачный, такой же, как в Промежутке. Это место было полно мечтаний и звучной тишины.

– Готово, малышка.

– Как здорово, когда волосы лежат свободно! – я встряхнула головой, наслаждаясь ощущением свободы и лёгкости.

Алеард стянул майку и брюки.

– Так гораздо лучше, Фрэйа. Люблю естественность твоих кудрей.

– Если бы я причесалась – они бы стали волнами.

– Мне нравится по-всякому, – улыбнулся Алеард, и мы медленно зашли в воду.  

Океан переливался оранжевым и сиреневым, а гребни волн горели на солнце нежной зеленью. Мы долго плыли бок о бок, и, переглядываясь, улыбались друг другу. 

– У нас с сестрой была игра «Кто первый?», – сказала я. – Терпеть не могла в неё играть! Не потому, что проигрывала, а потому, что не люблю соревноваться, к тому же Карина постоянно находила поводы в неё поиграть.

– Почему ты об этом вспомнила? – спросил мужчина, не сводя с меня сияющих глаз.

– Хотела предложить поиграть в неё сейчас, – ответила я и смущённо хмыкнула.

– Попробовать доплыть до корабля раньше меня, да? – хитро прищурившись, спросил он.

– Это едва ли невозможно, но да, я хочу попробовать! – засмеялась я.

– Я за, – улыбнулся он. – А какой финал был у вашей игры?

– Тот, кто проиграет, выполняет любое желание выигравшего.

– Отлично, – сказал Алеард, – это уже интереснее.

– Начнём? – улыбнулась я.

– Давай, – весело ответил мужчина, – и…

– Вперёд!

Я видела только нашу яхту, и сколько ещё до неё осталось, но краем глаза замечала, что Алеард не очень-то старается. Кажется, я опоздала всего на несколько секунд, потому что, когда я коснулась борта, он был уже там.

– Ещё чуть-чуть – и перегонишь!

– У тебя в копилке одно желание.

– Я подумаю над ним. А пока что залезай.

Цепляясь за лесенку, я поднялась наверх, и он следом за мной. Мне было тепло после такого спринтерского заплыва, и вышедшее солнце не жгло, оно приятно грело.

– Я успела полюбить этот корабль.

– Купил его примерно год назад, правда, он и выглядел иначе. Сейчас принесу твой купальник.

Я не хотела одеваться, но немного переживала, что кто-нибудь спустится на берег и увидит нас, гуляющих в чём мать родила – и натянула плавки и лиф. Алеард тоже переоделся. 

– Хочешь доплыть до бухты?

– Да. Мне понравилось управлять яхтой.

Алеард улыбнулся и подвёл меня к штурвалу. Яхта издавала приятный тихий звук.

– У нас была кошка, – сказала я, – так вот она урчала подобным образом.

Он рассмеялся.

– А у Кристиана был пес, который подобным образом фырчал. Он всё время норовил пойти с нами, куда бы мы ни отправлялись. И не слушался, что самое интересное. Знал кучу команд, прекрасно понимал, кто в доме хозяин, но куда мы – туда и он. Потом он нас дважды выручил, а мне спас жизнь.

– Как, Алеард?

– Это случилось, когда мы с Кристианом путешествовали по океану. Время было раннее, Крис спал. Я стоял у борта, не помню, чем занимался. А потом взял и отключился. Ни с того ни с сего. Даже не обморок – просто внезапная, мгновенная темнота. И, конечно, свалился в воду. Дун нырнул за мной и вытащил на поверхность, держа за шиворот. Он так скулил, что разбудил Кристиана, – Алеард задумчиво тронул мои пальцы, лежащие на штурвале. – Он прожил тринадцать лет, для собаки его размера это значительный срок. Хороший был пёс.

– У меня не было своей собаки. У нас жил Бук – рыжая западно-сибирская лайка, но он больше всех любил папу и ко мне относился равнодушно. А ещё у нас была лошадь, Берёза. Стройная, тонконогая и задиристая. Чубарая и с голубыми глазами. Вообще-то она принадлежала маме, но мы с ней хорошо общались. По утрам она подходила к окну моей комнаты и начинала фыркать. Каждое утро это были иные интонации и «слова»! Тогда это был мой дом, место, где я была по-своему счастлива…