Страница 14 из 31
«Нельзя не обратить внимания на то, – отмечал в этой связи Деникин, – какое громадное влияние имело на учреждение триумвирата мнение прибывших из Москвы представителей «Национального центра». Алексеев, Каледин и Корнилов связывали с ними представление о широком фронте русской общественности. Это было добросовестное заблуждение членов делегации, вводивших так же добросовестно в заблуждение всех нас. Сами они стремились принести пользу нашей армии, но за ними не было никого»{226}.
Для окончательного формирования Армии Юга России, оставалось присоединить к ней помимо Кубанской еще Донскую армию. На это ушел почти год. Приказ об объединении армий Деникин подписал только в начале января 1919 г.[20] Объединение стало возможным исключительно благодаря «участию» англичан, которое наглядно характеризовало письмо британского представителя ген. Пуля – П. Краснову: «Если я принужден буду возвратиться и донести своему правительству, что между русскими генералами существует зависть и недоверие, это произведет очень тяжелое впечатление и, наверно, уменьшит вероятность оказания помощи союзниками. Я бы предпочел донести, что Ваше Превосходительство проявили себя столь великим патриотом, что готовы поступиться собственными желаниями для блага России и согласиться служить под начальством ген. Деникина»{227}.
К середине 1919 г. Армия Юга России состояла из Донской, насчитывавшей 100 тыс. человек, Кубанской – 30 тыс. и Добровольческой – 10 тыс. армий{228}. Она находилась в несравненно лучших условиях по сравнению с другими белыми армиями: ее потенциальные материальные и людские ресурсы в разы превышали возможности всех остальных белых армий вместе взятых. Сподвижник Колчака Гинс завистливо восклицал: «Одна Кубань обладала такими человеческими и экономическими ресурсами, как вся Сибирь»{229}.
Что касается населения, то в сентябре 1919 г. У. Черчилль сообщал кабинету министров: «Армии ген. Деникина господствуют на территориях, на которых живет не менее тридцати миллионов русских и которые включают третий, четвертый и пятый по значению города России. Вся эта территория вполне доступна для торговых сношений с Францией и с Англией. Торговля же является в данное время насущной потребностью их народонаселения. В распоряжении войск ген. Деникина – целая сеть железных дорог, находящихся в сравнительно хорошем состоянии и нуждающихся лишь в подвижном составе. Жители этих районов устали от большевизма, испытав его по доброй воле или по принуждению. Нет никакого сомнения в том, что этот тридцатимиллионный народ, если бы только была возможность прибегнуть к плебисциту, подавляющим большинством голосов высказался бы против возвращения большевистского правительства Ленина и Троцкого. Больше того: ген. Деникин имеет в своем распоряжении армию, которая, хотя в основном и является добровольческой, быстро растет в своей численности и в настоящее время в ней уже более 300 тыс. чел.»{230}.
Из общей численности армии, ее боевая часть составляла примерно половину: в период максимальной численности летом 1919 г. – 30 тыс. офицеров, 70 тыс. казаков, 10 тыс. горцев…, всего около 140 тыс. человек{231}. При этом армия целиком могла полагаться только на офицеров добровольцев. Историк Л. Спирин в этой связи замечает: «стоило только перейти к массовой мобилизации… как процент офицеров упал в 7–8 раз, и армия стала терпеть поражения»{232}. Эту данность подтверждает и другой историк С. Волков: «На офицерском самопожертвовании во многом и держалось Белое движение…»{233}. Даже «казаки требовали, чтобы офицеры шли впереди. Поэтому потери в командном составе были очень велики», – отмечал атаман П. Краснов{234}.
Доля офицеров в армии Юга России и ее общая боевая численность{235}
Создание Добровольческой армии требовало времени и денег: на каждые 10 тыс. человек – один миллион рублей в неделю, но здесь возникали проблемы. 23 мая ген. М. Алексеев сообщал П. Милюкову: «Без денег… я вскоре буду вынужден распустить армию»{236}. И лидер крупнейшей либеральной партии России П. Милюков предложил … помощь немцев. Американский историк бесстрастно констатирует: «Человеком, который сделал очень многое, что бы примирить немцев и Добровольческую армию, был П. Милюков, лидер партии кадетов»{237}. Тот самый П. Милюков, который за год до этого обвинил в измене немцам царское правительство, а затем провозгласил крестовый поход против немецких наемников – большевиков.
Немцы дали не только деньги, по словам историка П. Кенеза, «приход немцев радикально изменил ход Гражданской войны в Южной России. Свергнув режим большевиков, немцы дали возможность Белому движению реорганизоваться»{238}. Однако на формальный союз с немцами добровольцы не пошли. Свое отношение к Германии ген. М. Алексеев, по словам Деникина, определил в начале мая 1918 г.: «Союз с немцами морально недопустим, политически нецелесообразен. Пока – ни мира, ни войны»{239}. Добровольцы стремились сохранить «чистоту риз», связывая все свое будущее со своими союзниками по Антанте. И последние давали их в лице представителей великобританской и французской военных миссий, прибывших в Новочеркасск уже в первой половине января 1918 г. и заявивших, что «пока союзники могут помочь нам только деньгами»{240}.
Многие считали надежды добровольцев на союзников по Антанте ошибкой, например, активный участник событий, бывший член Государственного Совета В. Гурко заявлял: «Можно было думать, что Добровольческая армия наконец уразумеет, что в основу международной политики должны быть положены не чувства, а сухой, черствый расчет», для «русских интересов использовать сохранившиеся у нее (Германии) силы, для свержения большевиков… Думать, что Державы согласия оценят нашу Дон-Кихотскую лояльность и окажут нам за нее реальную бескорыстную помощь, было более чем наивно…»{241} Ген. Н. Головин вообще требовал прямой оккупации немецкими полками Кубани. И негодовал, что «по-прежнему немец считался непременно врагом, а бывшие союзники – непременно друзьями, только думающими о благе России. В таких условиях разумное суждение было невозможно»{242}.
Помощь от немцев добровольцы предпочитали получать опосредованно при помощи Войска Донского. Характер этих отношений наглядно проявился несколько «позже, когда донское руководство попыталось реабилитировать себя в глазах союзников, Добровольческая армия сравнивала их (казаков) поведение с поведением проститутки, которая пытается продать себя тому, кто заплатит больше». Казачий ген. Денисов на это отвечал: «Если Донское войско – проститутка, продающая себя тому, кто может заплатить, то Добровольческая армия – сутенер, который живет и питается тем, что она зарабатывает»{243}. Атаман П. Краснов добавлял: «Да, джентльмены, репутация Добровольческой армии чиста и безупречна. А я, донской атаман, беру грязные немецкие снаряды и пули, мою их в чистом Дону и отдаю их чистенькими Добровольческой армии. Стыд за это дело остается за мной»{244}. Известный полковник М. Дроздовский был более откровенен, в своем дневнике он писал: «Между нами и немцами сложились странные отношения, мы вели себя как союзники, сотрудничали, помогали друг другу…»{245}.
226
Деникин т. II, с. 194. (Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, т. 1, с. 449).
20
13 апреля 1918 г. случайный снаряд убил Корнилова, и ген. Алексеев, исполнявший роль духовного лидера Добровольческой армии, издал приказ о назначении Деникина главнокомандующим.
227
Кенез П…, с. 269; См. тоже: Подчинение генарал П.Н. Краснова генералу А.И. Деникину. Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, т.2, с. 589–598.
228
Кенез П…, с. 271–272.
229
Гинс Г. К…, с. 480.
230
Черчилль – Кабинету, 22.09.1919. (Черчилль У…, с. 305–306)
231
Известия ВЦИК, 31 июля 1919 г.; Волков С. В…, с. 143.
232
Спирин Л. М. Классы и партии в Гражданской войне в России, М., 1968; (Волков С. В…, с. 178–179.)
233
Волков С. В…, с. 176–177.
234
Составлено автором на основании данных: Волков С. В…, с. 144–145 и Деникин А. И. Поход на Москву..
235
Составлено автором на основании данных: Волков С. В…, с. 144–145 и Деникин А. И. Поход на Москву..
236
Кенез П…, с. 159.
237
Кенез П…, с. 163.
238
Кенез П…, с. 130.
239
Деникин А. Очерки русской смуты, т. III, с. 132. (Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, т.1, с. 496).
240
Лукомский. Воспоминания, т. Берлин: Изд. Отто Кирхнер, 1922, с. 289. (Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, т.1, с. 437).
241
Гурко В.И. Из Петрограда через Москву, Париж и Лондон в Одессу. 1917–1918 гг.// Архив Русской революции, т. XV, с. 32. (Цит. по: Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, 2 т., с. 570).
242
Головин Н.Н. Российская контрреволюция…, т.2, с. 462, 449.
243
Кенез П…, с. 159.
244
Кенез П…, с. 158.
245
Кенез П…, с. 132–133.