Страница 33 из 66
11 октября население Каунаса восторженно встретило известие о заключении литовско-советского договора о взаимопомощи и передаче Вильно Литве. В городе прошли митинги и демонстрации, которые литовские власти постарались использовать для укрепления престижа президента А. Сметоны. Выступая перед демонстрантами в Каунасе, литовский президент заявил, что «в результате договоренности с дружественным нам великим Советским Союзом мы поучили Вильно и Виленскую область». Подчеркнув, что отношения Литвы с Советским Союзом были всегда дружественными и что эта дружба в дальнейшем еще больше укрепится, Сметона подчеркнул, что «порукой тому являются общие границы с великим соседом, которые в случае необходимости мы будем вместе защищать»[340]. В своем донесении в Вашингтон американский посланник в Литве О. Норем сообщал, что «демонстрации происходили в течение всего дня. В полдень, вслед за речами, зазвонил колокол Свободы. Возвращение Вильны встречено с огромным воодушевлением, и какие-то демонстрации ожидаются вечером»[341].
В тот же день представители Правления Литовского общества по изучению культуры народов СССР И. Ионинас, А. Шмулкштис и Ю. Палецкис передали в советское полпредство в Каунасе Обращение, в котором выразили «глубокую признательность и благодарность Правительству Великой Советской Республики, его главе В.М. Молотову, искреннему другу, защитнику и вождю народов И.В. Сталину за глубокое, бескорыстное понимание и уважение интересов литовского народа при заключении договора о возвращении Литве Вильно и Виленской области и взаимопомощи. Этим договором исполняются долголетние чаяния литовского народа, который на Вильно смотрит, как на колыбель своей свободы и новой возрожденной жизни. Когда в нашем обществе возникли сомнения о судьбе Вильно, то эта часть общества, которая всегда с доверием и надеждой взирала на Советский Союз, непоколебимо верила, что этот вопрос будет решен, согласно условиям правдивости и блага народов. Это доверие в полной степени оправдалось, и Советский Союз, мирными средствами завоевывающий сердца народов, глубоко укрепляет чувство дружбы литовского народа к Советскому Союзу. Вильно становится ценным мостом между литовским народом и народами СССР». Так же выражалась глубокая «благодарность доблестной Рабоче-Крестьянской Красной Армии и ее славному вождю маршалу Ворошилову за освобождение Вильно и Виленского края от долголетнего чужого ига и хаоса, в который толкнула свой народ и порабощенные ею народы развалившаяся Польша». Литва второй раз получает Вильно из рук Советского Союза, что «налагает на литовский народ обязанность лояльно и искренне исполнять условия договора о взаимопомощи, по которому за нынешнее разрешение Виленского вопроса теперь стоит не только литовский народ, но рядом с ним и народы Великого Советского Союза, который решил вопрос, так долго не дождавшийся правильного разрешения ни в Лиге наций, ни в международных инстанциях, правда, платонически признававших правильность литовских претензий»[342]. 11–12 октября в полпредство приходили и другие делегации от рабочих, ученых и интеллигенции Каунаса, которые так же выражали признательность советскому правительству за передачу Вильно Литве. Понятно, что полиция 12 октября постаралась как можно быстрее разогнать просоветские митинги, арестовав 163 человека[343].
Выступая 14 октября в Сейме при обсуждении вопроса о ратификации советско-литовского договора, министр иностранных дел Литвы напомнил депутатам, что «основой подписанного договора являются советско-литовский мирный договор 1920 года и договор о ненападении и мирном разрешении конфликтов, заключенный в 1926 году. Идеи, заложенные в этих договорах, являются основой дальнейших отношений между обеими странами. Мирным договором 1920 года Советский Союз признал права народов на самоопределение и нашу независимость. В продолжение 19 лет наши отношения с Советским Союзом развивались в духе заключенных договоров, и за все это время между обеими странами не было никаких споров. СССР всегда уважал интересы Литвы и всегда поддерживал ее справедливые требования. По виленскому вопросу мы всегда имели крепкую поддержку СССР. Заключением договора от 10 октября 1939 г. наши отношения с Советским Союзом вступают в новую фазу»[344].
14 октября в беседе с германским посланником в Каунасе литовский министр иностранных дел довольно подробно проинформировал его о переговорах в Москве, которые «проходили в целом в дружественной атмосфере. Он упорно защищал литовскую точку зрения и смог высказать все аргументы. Лишь в конце русские стали нетерпеливыми». По словам Урбшиса, «Сталин и Молотов неоднократно заявляли, что Советский Союз не стремится советизировать Литву. Особенно приятно ему упомянуть, что Сталин повторил это на прощальном банкете в присутствии многих членов советского правительства», что было расценено литовским министром «как указание различным народным комиссарам». Конечно, министр был недоволен той линией границы, которая была предложена Москвой. Однако литовская сторона опасалась обострять дискуссию по этому вопросу, так как «Советский Союз вовсе не нуждается в передаче Виленской области Литве». В результате «литовский центр Свенцяны… по стратегическим причинам, остался на советской стороне, так как Советский Союз, очевидно, придает большое значение тому, чтобы провести границу как можно ближе к железнодорожной линии Вильно – Двинск [Даугавпилс]». Зато советская сторона была готова быстро передать остальную территорию Литве.
«Намного более важным вопросом было желание русских разместить войска. Численность советских войск установлена в 20 000 человек. Советский гарнизон останется в Вильно до тех пор, пока он не станет действительно литовской столицей. Затем город будет освобожден от советских войск. Кроме того, крупные города и промышленные центры не должны быть заняты советскими войсками. Литовская делегация пыталась определить дальнейшие подробности о гарнизонах сразу в Москве, так как эстонский опыт показал, что с военной комиссией вести переговоры труднее. Но это по техническим причинам было отклонено» и обсуждение вопросов о размещении частей Красной армии отложено на будущее. «Географически эти пункты еще не определены; однако на переговорах указывалось на район между Палангой и Кретингой и на шоссе между Тильзитом и Ригой». В беседе Урбшис не скрывал своего беспокойства о дальнейшем развитии событий, но подчеркнул, что Литва будет изо всех сил отстаивать свою независимость, и просил о сохранении полной конфиденциальности его сообщения. При этом он отметил, что заметил в Москве определенное недоверие относительно предполагаемых германских намерений в Литве. Например, все литовские возражения против желания русских разместить свои войска воспринимались как германские наущения. Германский дипломат заверил министра, что его правительство собирается и дальше поддерживать отношения с Литвой и оказать сдерживающее влияние на СССР[345].
16 октября директор департамента государственной безопасности МВД Литвы А. Повилайтис отмечал в очередном бюллетене, что «события этих дней показали, что среди наших рабочих коммунистическая агитация находит себе неплохую почву. Влиянию коммунистов поддается немало и тех рабочих, которые раньше с коммунистической деятельностью ничего общего не имели. Один из более заметных коммунистических деятелей, говоря о теперешнем настроении рабочих, проговорился, что сейчас рабочие так настроены, что сами рвутся на демонстрации. Дескать, если бы только Коммунистическая партия имела лучше организованную сеть агитаторов, то ежедневно могла бы проводить по несколько демонстраций. Следует отметить, что такая оценка не слишком преувеличена. Как стало сейчас известно, Коммунистическая партия не намерена часто проводить небольшие демонстрации. Уже и прошедшие убедительно показали решимость рабочих. […] Однако партия, не отказываясь и от небольших демонстраций, намерена разжечь всеобщую забастовку рабочих. Для разжигания забастовки имеются достаточно веские основания, ибо в настоящее время экономическое положение рабочих значительно ухудшилось: повышены цены, не отпускают в кредит, сужается производство, сокращается число рабочих дней, а нормы оплаты остались прежними. Забастовке, начатой с экономических требований, позже будет придан политический характер: будет выдвинуто требование освободить политических заключенных, избрать демократический сейм, создать демократическое правительство и т. д.»[346].
340
Полпреды сообщают… С. 114–115.
341
Фоменко А.В. Прибалтийский вопрос во внешней политике США в 1918–1940 гг. // «Завтра может быть уже поздно…» Вестник МГИМО – Университета специальный выпуск к 70-летию начала Второй мировой войны. М., 2009. С. 321; Фоменко А.В. Прибалтийский вопрос в отношениях США с Советской Россией: 1918–1940. От появления независимых прибалтийских режимов до включения их в состав СССР. М., 2009. С. 71.
342
СССР и Литва… Т. 1. С. 260–261.
343
Полпреды сообщают… С. 113–114, 120–123; Гущин В.В. Указ. соч. С. 218. В том числе, был арестован и Ю. Палецкис, который до декабря 1939 г. находился в концлагере, затем был выслан в Латвию, но с января 1940 г. был возвращен в Литву и находился в сельской местности под надзором полиции. Лишь в середине мая 1940 г. ему было разрешено вернуться в Каунас (Палецкис Ю. В двух мирах. М., 1974. С. 287–308).
344
Правда. 1939. 15 октября; Полпреды сообщают… С. 123–124.
345
ADAP. Serie D. Bd. 8. S. 223–224.
346
Полпреды сообщают… С. 131.