Кожа саламандры

Это и правда сделало глаза отца более живыми. Папа услышал всю историю полностью. Даже про колечко Саота я сказала всё не скрывая. И о своих чувствах к Лами. И в самом конце о предполагаемом заговоре. Отец мрачнел всё больше. Но с этой мрачностью в нём всё больше проступал не горюющий мужчина, а король.

К моему удивлению, он не стал говорить об отсутствии доказательств и случайных совпадениях. Мне показалось, у него были какие-то свои наблюдения и резоны. Ведь я очень долго отсутствовала во дворце. И какие-то события, не известные мне, могли подтвердить или опровергнуть мои собственные суждения и версии.

-Я должен подумать, дочка. Даже вероятность такого заговора подрывает нашу систему. Со своими людьми я поговорю сам. А тебе, пожалуй, сейчас будет, и правда, в Ковене безопаснее, чем во дворце. Но, чтоб снизить эту опасность, я, пожалуй воспользуюсь твоими соображениями. О возможностях метаморфов. Честно говоря, первый шок мешал думать. Я, как отец, чувствовал свою вину в произошедшем. Ты, со своей маленькой и по настоящему королевской интригой, по восстановлению репутации нашей семьи, предположила не только ту болтовню, что может поползти за стенами дворца, но и озвучила мои собственные сомнения и страхи.

Я думал о том, что во мне вина за гибель первого твоего брата и рождение второго, искалеченного из-за моей мужской несостоятельности.

-Пап, а почему ты не поверил бабушке, когда она твердила, что иары должны рожать в море? Я не хочу добавлять к твоим переживаниям ещё и эту вину, но смерть мамы мне не кажется связанной с какими-то твоими физиологическими недостатками, а скорее с тем, что этот обычай исполнен не был.

-Я думал об этом, Ли, и никак не мог согласиться. Я считал это именно обычаем, а не необходимостью. Ведь ты же родилась живой и нормальной.

-А-а-а..,- я замялась и непонимающе воззрилась на него,- разве бабушка не сказала тебе, что меня мама рожала в море?

Отец смотрел на меня с недоумением.

-Я оставил маму у родни на седьмом месяце беременности,- чётко, даже как-то разделяя слова сказал он,- с непременным условием, что она не будет входить в эти бурные воды в таком положении. Твоя мать обещала, что просто проведёт время с семьёй, в родных с детства местах. А к родам вернётся во дворец. Ты просто родилась преждевременно.

-Понятно..- сгрустью подумала я,- мама не хотела возражать мужу и сделала всё по своему при первой беременности. Она у иаров всегда тяжелей последующих.. А во второй раз, надеялась, что всё пройдёт легче..

Я почему-то подумала о Лами. Мужчины в своих заботах зачастую только делают хуже, не доверяя суждениям и, даже, просто интуиции женщин. Ведь это чувство мне всегда казалось проявлением женской магии. Даже в тех техномирах, откуда по легендам явились наши предки.

Вечер я провела с Труми. Показывая ему дворец. Но с братиком, не смотря на вновь проснувшуюся боль в глазах отца, познакомилась.

Малыш играл на руках молодой кормилицы. Девушка, видно, быстро привыкшая к отличительным особенностям малыша, забавляла его, как любого другого ребёнка. Братик не показался мне монстром. А ведь в некоторых местах, где мы останавливались по дороге вместе с Лами, пытаясь определиться в настроениях людей, слышались и такие определения.

Ну подумаешь, ручки с шестью пальчиками. Блекло-голубые бессмысленные глазёнки. Так младенцы и так не сразу обретают осмысленный взгляд. А то, что он стерилен и в мошонке отсутствуют яички, этого я разглядывать и не собиралась.

А так, на первый взгляд, малыша можно даже назвать очень красивым ребёнком. Слепые глазки не видели, но внешне никак портили личика. Лишние пальчики лекари могли и удалить. А про стерильность мне объяснил Лами. Немного смущаясь, он всё же пытался говорить со мной, как лекарь, и пояснил, что яички могут ещё опустится на место и сами, через некоторое время. Если этого не произойдёт до года, можно попробовать сделать операцию. Только нужен очень сильный маг-целитель. Сам он не взялся бы. И с этим лучше поторопиться.

Я спросила, может ли быть такое, что тестикулы не сформировались при беременности вообще.

-Возможно, что они просто атрофировались на ранней стадии беременности,-ответил Лами,- это изменит его тело, в процессе взросления. Но на умственных способностях может никак не сказаться.

Так что братик, хотя и имел проблемы со здоровьем, выглядел, внешне, приятно и имеет все шансы к нормальному общению. Надо только дать ему подрасти и он, как любой малыш, в возрасте когда они начинают общаться, растопит людские сердца.

Всё это я и высказала отцу. И, кажется, это подтолкнуло его к действию и даже убрало обречённую покорность из выражения глаз. Я не понимала, почему отец не развил бурную деятельность в этом направлении раньше. Ведь, даже в состоянии наибольшего горя, он не оставлял своих королевских обязанностей на самотёк. Разве что, мне уделял внимания меньше. Но ответственным и решительным в действиях был всегда.

К несчастью, мне недолго пришлось ждать, чтоб получить объяснение. Всего до начала ночи.

Глава 21.

С мачехой мы так и не встретились. Не могу сказать, что меня это расстроило. А вот из-за размолвки с Лами я по-настоящему страдала. Мы договорились, что он будет ждать меня ежедневно после полуночи. На том же месте, где мы расстались.

Добираться туда по подземному ходу было не близко. Я не знала как мне помириться со своим, не в меру заботливым, другом. Хотя понимала, что была с ним жестока, но, по сути, чувствовала себя правой. Только не видеть его даже день, было слишком больно. Конечно, если он не захочет продолжать наши отношения, мне придётся к этому привыкнуть. Но, вот, сегодня, я просто должна посмотреть на него, хоть одним глазочком.

Я ушла в свою спальню рано. Труми, естественно, остался со мной. Я устроила ему уютное местечко среди своих детских игрушек. Он так мило смотрелся рядышком с ними, что если бы в мою спальню мог забраться чужой, то спокойно принял бы его за одну из них.

И в игровую, и в мою гардеробную можно было войти только через спальню. Эти две комнаты других выходов не имели. По крайней мере, я о них не знала. Любой дворец в состоянии удивить своих хозяев. Так как является жилищем не для одного поколения. Я и сама очень удивилась, когда обнаружила свою сокровищницу. Ход в неё оказался за мозаичным панно, где, очень предсказуемо, один из моих предков сражался с гигантской маткой саламандр.

Героические сценки не могли не притягивать внимание одинокой девочки, тогда мечтавшей о завоевании своего права назваться наследной принцессой. Я подолгу пялилась на чёрно-алое чудище и рыцаря в доспехе тех же цветов. Казалось огромное страшилище забавляется с игрушкой похожей на его маленькую копию. Почему нет? Ведь девчачьи куклы тоже похожи на человеческих девочек.

А огромная саламандра во время сражения поднялась на задние лапы и пыталась поймать левитирующего рыцаря. Казалось, будто она сама подбросила его в воздух, а теперь хочет подхватить обратно. Такая игра нравилась и отцу, и Гюнтеру. Да и мне, когда я, хохоча и брыкаясь, взлетала и снова падала в их протянутые руки. После неё мне чаще всего доставались отцовские поцелуи. А ещё, во время таких игр, меня учили левитации.